Прибыв в Эр-Рияд ранним утром 7 октября, я обнаружил, что временный командующий, вице-маршал авиации Сэнди Уилсон, начал с создания штаба на одном этаже современного офисного здания, остальная часть которого служила тыловой базой для морской пехоты США. Первые несколько дней я жил в пятизвездочном отеле "Шератон", но затем мой военный помощник капитан Марк Чэпмен снял двухэтажную виллу в одном из районов проживания экспатриантов в столице Саудовской Аравии, и она стала моим домом на время кампании. Ситуация была одновременно беспрецедентной и нервирующей. Мы находились в оживленном, ультрасовременном арабском городе с прекрасными новыми зданиями и оживленным движением, стремясь создать из воздуха огромные многонациональные силы, с помощью которой можно было бы дать отпор сумасшедшему преступнику, чья огромная армия окопалась вдоль границы всего в 200 милях к северу.
Внутри самой коалиции американцы доминировали с самого начала, и центральной, безошибочно узнаваемой фигурой был генерал Норман Шварцкопф, американский главнокомандующий - крупная и грозная личность, за плечами которого была выдающаяся карьера. В Британии были серьезные опасения, что различия в стиле командования между американцами и британцами могут привести к разногласиям между Норманом и мной. К счастью, мы поняли друг друга с самого начала и согласились свободно делиться сверхсекретной информацией: мы также стали хорошими друзьями и остаемся ими с тех пор. Работая с Норманом, я проникся глубочайшим уважением к его командирским способностям: он выдерживал колоссальное давление с выносливостью, которая соответствовала его физическим размерам - в нем было шесть футов три дюйма и семнадцать стоунов - и он доводил свои планы до конца с ясностью и непоколебимостью цели, которых не было у некоторых политиков в США. Вашингтон.
Другая ключевая фигура в Коалиции, Его королевское высочество принц Халид бин Султан бин Абдулазиз, также стал его близким другом. Племянник короля Саудовской Аравии Фахда, а в начале военных действий - главнокомандующий силами противовоздушной обороны Саудовской Аравии, Халид был саудовским офицером, с которым союзникам всегда было легче всего вести дела, и в свое время он был утвержден в качестве главнокомандующего Коалицией, на то время пока она оставалась на территории Саудовской Аравии, хотя было понятно, что Шварцкопф будет командовать любым нападением на иракские войска за пределами границ Королевства. Крепко сложенный, привлекательный мужчина за сорок, Халид прекрасно говорил по-английски (отчасти благодаря учебе в Сандхерсте) и обладал отличным чувством юмора: что еще более важно, он был достаточно широк кругозором, чтобы понимать точку зрения других людей.
Из моего долгого пребывания в Аравии я знал, что со стороны короля Саудовской Аравии Фахда было проявлением большого мужества пригласить войска неверных на мусульманскую землю. Само по себе это сделало его уязвимым для нападок со стороны традиционных элементов саудовского общества и поставило под угрозу выживание монархии. Только по этой причине было важно, чтобы коалиционные силы делали все возможное для уважения арабских религиозных верований и обычаев, и я распространил это послание по всему своему командованию. В течение первых нескольких дней моего пребывания в театре я посетил не только принца Султана, брата короля и министра обороны Саудовской Аравии, но и шейха Ису, эмира Бахрейна, и шейха Зайда, правителя Абу-Даби, заверив всех этих друзей Великобритании в том, что наша поддержка неизменна.
Моей собственной первостепенной потребностью было поближе познакомиться с моим новым командованием. Британские войска быстро рассредоточились на огромной территории, от Табука, аэродрома на крайнем северо-западе, до устья Персидского залива на юго-востоке и за его пределами, протяженностью более 1500 километров. Единственным способом преодолеть такие расстояния был полет по воздуху, и, к счастью, в моем распоряжении был семиместный реактивный самолет "Хокер Сидделей" HS125 с собственным экипажем. По сути, это был мой личный самолет, который стал незаменимым инструментом командования. Это не только позволило мне, например, всего за час преодолеть расстояние в 500 километров от Эр-Рияда до Джубайля, порта на восточном побережье, через который на берег должна была сойти 7-я бронетанковая бригада; это также стало для меня священным летучим офисом, в котором я мог безопасно разговаривать и работать с секретными документами, подальше от тирании телефона.
В самом Эр-Рияде посол Великобритании сэр Алан Манро быстро стал нашим важным союзником. Невысокий, коренастый, полный энергии, он исключительно хорошо понимал потребности вооруженных сил и делал все, что мог, чтобы помочь нам. В Джубайле начальник материально-технического обеспечения, полковник Мартин Уайт, произвел на меня такое сильное впечатление своими способностями, что я при первой же возможности назначил его бригадиром: номинально он командовал районом технического обслуживания войск (FMA), в котором 7-я бронетанковая бригада приводила себя в порядок после высадки на берег, на самом деле он отвечал за все операции по обеспечению потребностей бригады - от продовольствия, воды и топлива до боеприпасов и запасных частей. У него также не было никакого плана создания своей организации: как и всем нам, ему приходилось импровизировать на ходу. (В конце концов, он с одинаковым мастерством обеспечивал всем необходимым всю британскую дивизию.)
Другим человеком, который вызывал высочайшее доверие, был бригадир Патрик Кордингли, командир 7-й бронетанковой бригады. Я мельком встречался с ним в Германии перед началом военной службы, и мне сразу понравились его дружелюбные, открытые манеры, а теперь восхищали энергия и энтузиазм, с которыми он приступил к адаптации своих людей, которые всю свою карьеру готовились к войне в Северной Европе, к новой жизни в пустыне. Первоначально бригада была развернута для поддержки морской пехоты США на восточном участке фронта Коалиции, непосредственно к югу от Кувейта, и Патрик подчинялся генерал-лейтенанту Уолту Бумеру, командующему экспедиционными силами морской пехоты США. Эти двое с самого начала нашли общий язык, и я без колебаний оставил их работать вместе.
Одним из моих приоритетов в Эр-Рияде было создание штаба, полностью состоящего из трех видов вооруженных сил; но это оказалось нелегким делом, поскольку я обнаружил, что Королевские военно-морские и военно-воздушные силы поначалу неохотно действовали так, как я хотел. Оба вида вооруженных сил привыкли действовать самостоятельно, и действительно, военно-морской флот уже десять лет активно действовал в Персидском заливе, охраняя подходы к Ормузскому проливу с помощью патруля "Армилия". Оба вида вооруженных привыкли подчиняться непосредственно своим штаб-квартирам в Соединенном Королевстве; теперь мне предстояло завоевать лояльность старших командиров, заставить их понять, что я нуждаюсь в их активной поддержке, и показать им, что именно я, а не их начальство в Англии, буду отдавать приказы на протяжении всей кампании. Это была сложная задача, для решения которой мой опыт работы на Фолклендах дал мне полезную подготовку.
Мне также чрезвычайно повезло, что моим непосредственным начальником был главный маршал авиации сэр Патрик Хайн, командующий объединенной операцией "Грэнби" в Соединенном Королевстве. Бывший летчик-истребитель, обладавший исключительным интеллектом и способностями, Пэдди Хайн не только понимал мои проблемы и поддерживал меня с редким сочувствием: работая в Объединенной штаб-квартире в Хай-Уикомбе, он снял тяжелый груз с моих плеч, твердо встав между мной и политиками и государственными служащими в Лондоне. (Он также прилетал примерно каждые три недели, чтобы провести два-три дня на театре действий и обсудить как продвигаются дела непосредственно на месте.)
Важность его роли посредника трудно переоценить, поскольку мои собственные отношения с министром обороны Томом Кингом не всегда были простыми. В Лондоне перед отправкой Кинг сказал мне, что он "очень практичный человек" и что в случае войны он хотел бы иметь прямой доступ ко мне на месте. Я сделал все возможное, чтобы убедить его в том, что политики не должны вмешиваться в какие-либо военные дела; и хотя он согласился с моей точкой зрения, я знал, что ему трудно не принимать личного участия в повседневном принятии решений. Поэтому для меня было неоценимо, что Пэдди Хайн был моей первой линией защиты в Соединенном Королевстве. В этой командной структуре у нас было заметное преимущество перед американцами, поскольку Норман Шварцкопф работал непосредственно с генералом Колином Пауэллом, председателем Комитета начальников штабов США, без каких-либо посредников, и поэтому был слишком подвержен влиянию политики Белого дома.
Научиться работать с моими собственными командирами - это одно: умение приспосабливаться к американцам, саудовцам и другим членам Коалиции также требовало такта и гибкости ума. Мое тесное взаимопонимание с Норманом Шварцкопфом вскоре принесло свои плоды: Сэнди Уилсон добился для меня права присутствовать на его "Вечерней молитве", главном совещании, которое он проводил для командиров своих частей каждый вечер в 19:30; он также удовлетворил мою просьбу о том, чтобы британский офицер, подполковник Тим Саливан, присоединился к его центральной группе планирования в самом сердце его штаб-квартиры. Это была исключительная привилегия, к которой Тим отнесся с большим благоразумием, поскольку она позволила нам проникнуть в самые сокровенные секреты американцев. Мои встречи с саудовскими лидерами были менее частыми, но я взял за правило видеться с Халидом несколько раз в неделю, и когда Том Кинг приезжал с официальным визитом, я сопровождал его на аудиенцию к королю Фахду, на которой присутствовали и Халид, и принц Султан. В результате наших регулярных контактов Халид и я вскоре прониклись доверием друг к другу, и постепенно различные контингенты Коалиции, вместо того чтобы соперничать друг с другом в поиске индивидуальных ролей, начали объединяться в полностью сплоченную силу.