– А потом, – добавил Татлин, – когда стало заметно, все пронюхали, что в Пирамиде есть чистые живые человеческие зародыши…
Я знаю, что было потом. Они пришли за ними. За стволовыми клетками из тканей моих детей. Звери из темноты, звери, желающие жить вечно…
И он сложил из их тупых голов кольцо вокруг того костра.
Из тупых голов вроде моей.
Я тронута, Татлин. Правда. Я буду помнить, я никогда не забуду.
Я хотела рискнуть и завести детей, когда смогу быть уверенной, что огражу их от тех ужасов, что пережила и творила сама. Дать им лучшее, перемешать гены, найти другой выход.
Так и будет. А всё потому, что мамочка – ходячая замена плаценты, которой у меня никогда уже не будет, хотела их ещё сильнее, чем я.
– Стрела с Красным Кодом, – пробурчала я. – Это не честно.
Девочка-бушменка только щелкуче захохотала:
– То-то ты его почти убила, старуха. Спасать надо было. Ну и хорошо. Я согласилась породниться с вами, люди из кусочков, потому что вы сильные, – мамочка вздохнула. – А мои дети должны быть сильными, чтобы их уже никто не смог увести на завод.
– Ну да, – буркнула я.
Вот как всё повернулось. Она оказалась ему ближе, чем я. И детям моим тоже. Значит, это мне придётся пострадать.
Может, когда-нибудь, через много лет, меня отпустит, и я смилуюсь, прощу себя. Соберу себе новое тело и отпущу себя с миром. Но не сейчас. Не скоро. Человек должен страдать. И я – за всех.
А сейчас мы идём в Калахари. Жить. Растить детей.
Похоже, однажды на старости лет я всё же стану бабушкой в большой счастливой бушменской семье.
Ну, иногда ещё очень хочется отложить яйца. В песок, на дне медленной и тёплой тропической реки.
Владимир ВенгловскийКрэш
Выход преграждали трое, все в тёмных костюмах и фетровых шляпах, а-ля американские гангстеры прошлого века. Для полного соответствия в их руках не хватало лишь оружия – ощетинившихся острыми углами «Томми» или крутобоких револьверов. Но оцифрованные физиономии виртуалов выдавали наших «братков» с головой. Даже вытатуированные на щеках драконы, словно у японских якудза, не могли затмить тупое выражение глаз.
– Давай сюда чип.
Первый требовательно протянул ладонь. В его правой руке, вынырнувшей из кармана, холодно блеснул пистолет.
Анализ объекта:
Юзер-слой – «хот-ган», парализатор, разрешён законом для самообороны;
Вар-слой – армейский «выжигатель» PR-5, способный выпалить нейроконтакты и вызвать атрофирование нервных окончаний, превратив цель в «огрызок». Ого! Попытка замаскировать нелегальную пушку!
Глобал-слой и реал – пистолет-автомат «Beretta» 2025 года выпуска. А вот это уже физическая гибель.
Ветер метался в узком переулке. Ветер, как и я, искал выход, рвался к клочку голубого неба в вышине между серыми панельными стенами. Но ему негде было спрятаться. Все двери заперты.
– Ну, быстрее! Он же у тебя? – Браток шагнул навстречу, частично закрывая меня от своих напарников.
– Да-да, сейчас…
Я полез в карман, лихорадочно пытаясь оценить обстановку. Мысли прыгали. Не отдашь квантовый чип – убьют. Отдашь – тоже убьют.
Второй «гангстер» синхронно со мной опустил руку в карман пиджака. Значит, он цель номер два. Анализ объекта: пользователь не определён. Виртуальное присутствие, динамическое сокрытие сетевого адреса.
Прежде чем вынуть руку, я заставил свой «хот-ган» скользнуть из кобуры на предплечье в левую ладонь. Выстрел – навскидку, почти не целясь, ещё до того, как рука с оружием выпрямилась – и парализующий заряд полетел во врага. Система отобразила лишь след выстрела, словно воздух прошила электрическая дуга. Браток упал без сознания.
Раньше, чем второй враг успел выхватить оружие, я выстрелил снова, уже держа «хот-ган» на вытянутой руке. Вспыхнула защита, но моя модифицированная пушка при максимальной мощности пробьёт даже военную броню. Виртуал второго рассыпался горящими угольками пропадающих данных. Третий противник прижался к стене. Выстрелы его «беретты» эхом отразились от домов. Моя защита заискрилась, гася заряды из «выжигателя». Настоящие пули просвистели над головой, выбили крошево из панельных стен. Ответный выстрел! И очередь захлебнулась. Я убрал мощность «хот-гана» с максимума, поэтому третий враг был ещё в сознании. Лежал, царапая асфальт пальцами в тщетной попытке подняться, и смотрел на меня.
Я подошёл ближе, подобрал его выпавший пистолет.
– С-с-сука, – прошептал «гангстер». – П-п-почему?
– Почему ты так ругаешься или почему я ещё жив? – В кармане его пиджака нашлась запасная обойма. – Отвечаю: ты мазила, а я левша.
Направил ему в лицо «беретту», сказал: «бах!», и с удовольствием увидел, как от испуга дёрнулась его голова.
Я ушёл по переулку за вырвавшимся на свободу ветром. Вар-слой – сотрудник спецподразделения сетевой полиции Александр Король, два десятка боевых операций, несколько наград. Реальность – Сашка Корольков, двенадцатилетний пацан, от отчаянья хакнувший сеть до высшего слоя. В отличие от своего виртуала, я всегда был низкорослым. «Гангстер» не промахнулся – реальные пули прошли над моей головой.
Мне часто снится один и тот же кошмар – я лежу лицом вниз на жёсткой кровати и краем глаза вижу, как человек в белом халате подносит зажатого в пинцете огромного паука-птицееда. Паук всё ближе и ближе, дёргается, шевелит лапами.
«Не бойся, – говорит врач-модификатор, – это не больно».
Птицеед вырывается и падает мне на голую спину, бежит вверх по позвоночнику. Я чувствую, как его лапы царапают кожу. Наконец паук поднимается к голове и впивается в выбритый затылок. Я кричу от ужаса и просыпаюсь.
Только сон. По-настоящему операция прошла безболезненно, и было почти не страшно. Стандартная процедура. Местная анестезия из баллончика. Врастающие в мозг нейроконтакты – «микронки», которые поначалу вызывали лёгкий зуд, но затем прошёл и он. Сейчас маленький прямоугольник квантума на затылке – привычная для меня часть тела, и чувствуется под волосами лишь, когда я тереблю его пальцами. Но в отличие от других, у меня это случилось не в медицинском центре. Процесс вживления нейроконтактов проводил дома мой отец, который тогда работал в филиале «Квант-Глобала».
«Таких квантумов всего десяток, – сказал он. – Опытная модель».
А потом его убили. Нет, официально авария на скоростной магистрали случилась в связи со сбоем «Автосистем», но я знаю, что хакеры-профессионалы следов не оставляют.
Теперь, спустя шесть лет, мой квантум уже морально устарел и уступает по быстродействию новым поколениям чипов, но менять я его не собираюсь, ведь в него изначально встроен функционал, позволяющий анализировать слои системы. Мечта хакера.
Я смотрел за окно нашей квартиры и видел все слои сети сразу: общую расширенную виртуальность мегаполиса, с её нарядными облицовками и фонами, корпорациями и бандами, хакерами и служителями закона; серую реальность, в которой бомжи копались в мусорных баках и высокие фабричные трубы плевались клубами чёрного смога. Круговорот жизни, в которой чувствуешь себя маленькой букашкой.
Я поймал в кулак ползущую по стеклу муху и поднёс к голове. Муха была вполне реальной – жужжащей и с цепкими лапками.
– Ты что-то делаешь, – сказала Снежка.
– Ничего. – Я выбросил насекомое в открытую форточку и отошёл от окна.
Снежка улыбнулась. Моя сестра. Полное имя – Снежанна Королькова. Реальность – восьмилетняя девчонка. В слоях сети… А в сети Снежки нет. Она – «огрызок» с выжженными нервными окончаниями в мозгу. Операция в реабилитационном центре стоит двадцать тысяч. Я скопил уже половину суммы. Поддельной виртуальной личности – фиктиву, спецназовцу без страха и упрёка – надо работать ещё несколько лет… Или выполнить один заказ.
Висящий за окном баннер исказился в призрачное серое лицо, забрызгав стекло каплями крови. Я зажмурился, прогоняя созданное в юзер-слое видение. Опять повторялось моё наваждение: казалось, что стоит только захотеть, как станет возможным всё. Мама вернётся, отец будет жив, сестра перестанет быть «огрызком», и мне не придётся играть во взрослую жизнь. Всё будет как раньше. Я вздохнул и вновь прочитал полученное ранее сообщение.
«Сегодня в секторе 15–3 произойдёт крэш данных. Туда закинут твою группу и сектор изолируют от основной сети. Твоя задача – забрать у людей из «Квант-Глобала» чип памяти и передать на выходе нужному человеку. Аванс перечислен. Это половина. Остальное получишь после окончания работы».
Упавшие на счёт кредиты подтвердили реальность заказа.
Когда-то вместе с отцом мы ходили на рыбалку. Стоило забросить наживку на быстрину, как её тут же жадно хватал бычок-подкаменщик – безрассудная пузатая мелочь. Теперь мы с ним родственные души.
– Держи. – Я достал из микроволновки обед и поставил на стол перед Снежкой.
Юзер-слой и выше для меня – тушёная курица с сельдереем и картошкой. Для Снежки – простой соевый суррогат со вкусом и запахом картона. Денег на настоящую еду не хватало. Один заказ…
Я кинул взгляд в окно, опасаясь, что сознание вновь изобразит за ним призрака с моим лицом. Что чувствуют «огрызки» в то время, когда вирус вызывает перегрев контактов? Наверное, кажется, что в мозг впиваются раскалённые иглы. Хотя «микронки» слишком тонки, чтобы почувствовать от них ожог. Миг – и ты отключён от сети. Я не спрашивал у Снежки, что она испытала, когда во время крэша данных не успела выйти из сети и её виртуала сожрал серый призрак.
Снежка с постной физиономией жевала забрызганный томатным соусом соевый суррогат. Десять тысяч – хорошие деньги. Я правильно поступил, что не отказался от заказа.
Говорят, что Х-54 – это вышедший из-под контроля военный вирус. Во всяком случае, до сих пор я думал, что им никто не управляет. Время и место его проявления вычислить нельзя. Сеть крэшится, и в виртуальность врываются серые призраки – хаотические потоки данных, которые уничтожают виртуалов, присоединяют их код к себе и вызывают перегрев квантумов. Можно лишь изолировать сектор сети там, где это произошло, и уничтожить очаг заражения. Антивирус с этой задачей не справится, только люди с непосредственным присутствием, так как виртуалы в закрытый сектор извне не пройдут.