— Для воспитания! А как же!..
— Но что он, Кира, понимает?!
— Ничего, это он поймет.
Что же послужило толчком к такой перемене взглядов, когда отец, отрицавший необходимость воспитания двухлетнего Киры, схватился за ремень, чтобы его воспитывать?
В кухне на столе лежал пакет со стиральным порошком. Кира обнаружил пакет, взял и рассыпал его содержимое по всему коридору коммунальной квартиры. Затем малыш принес веник и стал подметать. Весь пол был белым от стирального порошка, в воздухе тоже стояло облако белой пыли, поднятое им, когда он «подметал». Надо сказать, что это произошло как раз после генеральной уборки всей квартиры, когда совместными усилиями жильцов была наведена идеальная чистота.
Ремешок всё же в ход не был пущен.
Кира, увидев нависшую над ним угрозу, прижался спиной к стене, и так, пятясь вдоль стены, ускользнул в свою комнату.
— Ну вот, попробуйте его достать, — подтрунивали над рассердившимся отцом соседи.
Отец в данном случае никак не хотел откликнуться на шутку. Он видел только проступок, зло, причиненное Кирой.
Мнения соседей резко разошлись. Одних поразила правильная система обороны, принятая Кирой, позаботившегося сразу же о неуязвимости места, наиболее в таких случаях уязвимого. Это было забавно, и они видели эту забавную сторону случившегося,
Другие были согласны с отцом, что требовательность лучше всего выражена именно в ремне. И именно потому, что Кира ничего еще не понимает. Всякие рассуждения об активности и торможении, об опыте и ориентировке — это «высокая материя», если не просто блажь. А вот ремень — это просто. В ремне есть святая ясность, здесь и думать нечего!
И всё же все вместе стали выяснять, что в самом деле произошло с. Кирой? Неужели рецидив? Неужели он позабыл, что бьется, что рвется и что сыплется? Что же Кира понимает и чего он хочет?
Подумав, обратили внимание на веник.
— Послушайте, а ведь малыш вовсе не о порошке думал, а о другом: ему нужно было рассыпать порошок не для того, чтобы увидеть, как он сыплется, а для того, чтобы подмести. Ему хотелось дела, работы. А так как взрослые для него никакого дела не придумали, а руки чешутся от желания помахать веником, — вот оно так и получилось. Ведь он видел, как работали взрослые во время уборки. Ему понравилось.
Действительно, он не хотел рассыпать, — он хотел подмести. Ну а для того, чтобы подмести, нужно было сперва рассыпать.
Он как бы подсказывал нам, взрослым: пора дать мне дело. Хотя бы маленькое, но дело!
Ребенок растет, всё время растет. И становится другим. Не таким маленьким, — несколько побольше. Не таким слабеньким, — несколько посильнее. И у него возникает желание проверить свои силы, применить свои силы. Как это важно, как это интересно, увлекательно — вглядываться в ребенка, замечать происходящие с ним — и в нем — перемены.
Это очень большой день в жизни ребенка, когда он впервые произносит слова:
— Я сам!
Практически труд малыша действительно не имеет никакого значения.
Но как велико его значение для будущего.
Ведь это только начало, иногда смешное, почти всегда милое и вместе с тем совершенно необходимое начало.
Что из того, что Кира рассыпал стиральный порошок?
Важно то, что он, Кира, хотел подмести.
Хвататься за ремешок было просто-напросто глупо.
Увы, как часто взрослые, даже любящие взрослые, хватаются за ремешок, потому что не умеют вглядываться в ребенка, не умеют его понять.
Сейчас его любят. Это так естественно — любить ребенка. Сейчас о нем заботятся — он не может обойтись без нашей заботы, он пропадет без нее. Но пройдет время, и он станет взрослым.
Каким же он тогда будет?
Чему научился еще в детстве?
Вот он, маленьким, сам рвался к работе, стремился помочь другим людям — матери, соседям. Он был добр и деятелен.
А над ним посмеялись.
Даже хотели наказать.
И всё потому, что не сумели его понять.
Как просто;- любить.
Как просто — наказать.
И как трудно — понимать, предвидеть.
Кира очень любит помогать, — это замечают все. Как хотелось бы, чтобы он не потерял в дальнейшем этого доброго желания участвовать в труде взрослых.
— Да он же просто мешает, — говорит мать и гонит его прочь.
— Зачем вы его гоните? — спрашивают ее.
— Это не имеет никакого значения, — отвечает она.?
Как часто произносят эти слова, когда речь идет о маленьких детях:
— Это не имеет значения…
— Что они понимают?…
Сейчас, возможно, многое действительно кажется совсем незначительным. Но это только в том случае, если не связывать сегодня и завтра, не понимать их диалектического единства.
Кира очень маленький мальчик.
И всё же он не только ест, гуляет, спит. Он еще что-то ищет, пробует, проверяет. Он делает «открытия». Он стремится понять. Он радуется и плачет. Каждый день приносит что-нибудь новое и что-нибудь уносит. Он прощается со старыми заблуждениями и открывает новые истины. Он — человек. К двухлетнему мальчику, понимая и чувствуя всю прелесть его возраста, всю безотчетность многих его поступков, нужно относиться серьезно, с уважением. В нем что-то созревает, решается. Одно, возможно, мимолетно, непрочно, не оставит следа. Другое, если ему благоприятствуют обстоятельства, может отразиться на всей жизни ребенка, выковать характер.
Как часто, однако, бывает, что серьезные раздумья о воспитании ребенка откладываются со дня на день, с одного года на другой. Успеется!
На днях отец Киры, геолог, уезжает в длительную командировку. Мать малыша, нигде не работающая, решила поехать вместе с мужем — отдохнуть, посмотреть новые места. Что будет с ребенком? Он останется у старой родственницы. Родители предвкушают, как эта одинокая пожилая родственница будет баловать Киру.
Когда мать открывает окно в комнате, она уводит мальчугана к соседям, чтобы он не простудился. Простуда — опасность явная.
А о жизни своего Киры у доброй старой родственницы, которая ему ни в чем не станет отказывать, родители говорят не только без опасений, но с улыбкой:
— Она его любит!
Мы, взрослые, уже прошли значительную часть своего жизненного пути, а малыш только в его начале. Его путь еще весь впереди. Кто же ему поможет, если не мы, знающие дорогу жизни?
Человеку приходится в жизни бороться, преодолевать трудности, препятствия.
Как же мы научим ребенка борьбе и преодолению трудностей на пути к счастью своему и общему, если сами не разберемся, в чем же сила нашей любви и в чем ее слабость?
Голос музыки
ГОЛОС МУЗЫКИ
В нашей коммунальной квартире много жильцов. Живем мы мирно, дружно, каждый в своей комнате. Кира тоже живет в своей комнате, вместе с папой и мамой. Но ему принадлежит вся квартира.
Если в комнате соседа Кира скажет, что ему хочется есть, — его накормят. Если он захочет пить — дадут. Когда мы видим в магазине нужную Кире вещь, мы ее покупаем, — конечно, если она нам по карману. Кира радуется каждому подарку. Он говорит:
— Спасибо!
Это вполне по его способностям: и радость, и благодарность. Большего пока никто от него не требует.
Иногда он говорит: «Ну, пожалуйста…» Тогда мы понимаем: он чего-то очень хочет. Иногда о своем желании он говорит не громко, а шепотом. Так его научили. И где бы он ни выразил это свое сокровенное и насущное желание, каждый старается ему помочь. И он относится к старшим с полным доверием.
Бывает, что он совершает ошибки. Однажды Кира не пожелал соседу доброго утра. Это было очень нехорошо, очень невежливо, Киру пристыдили. Он сразу же пошел к соседу просить прощения и пожелать доброго утра. А как же иначе? Но соседа уже не было дома, — он успел уйти. И вернулся только вечером. Малыш постучал к нему в дверь.
— Можно? — спросил Кира.
— Войди, — сказал сосед.
— Доброе утро, — сказал Кира.
Что из того, что за окном уже было темным-темно? Ведь он должен был исправить свою ошибку.
Еще каких-нибудь два года назад его называли Апм-мапм-дапм, а не Кира. Странное имя. Обращаясь к матери, к людям, ко всему, что его окружало, малыш говорил только эти странные слова: апм-мапм-дапм.
— Это он говорит еще на птичьем языке, — догадывались мы.
Совсем недавно ему понравилось имя мальчика, с которым он подрался во время прогулки. Мальчика зовут Витя; но Кира почему-то произносил его имя так: Вутя. И присвоил это имя себе. Мы некоторое время так его и называли: Вутя.
А сейчас он — Кира. Как-никак, уже не маленький. Мальчику четвертый год. Он просит прощения у соседа, которому не пожелал доброго утра, потому что сознаёт свою вину, понимает ее. Он стремится поправить свои ошибки, — это не всегда бывает и со взрослыми. Он добр. Мир раскрывается перед ним всё полнее и шире. Каждый день малыш обогащает себя новым опытом и новыми знаниями.
Что это такое — новый опыт и новые знания?
Вот ему пришлось впервые услышать слово — завтра.
Затем он его слышит всё чаще и чаще:
— Завтра мы пойдем в Зоологический сад.
— Завтра будет праздник.
— Ах, я забыл купить тебе шоколадку, я ее куплю завтра.
Что это такое — завтра?
— Это категория времени, — говорит ему сосед, Иван Яковлевич. — Ты это понимаешь, малыш?
Кира вслушивается, — он любит слушать звучание незнакомых ему слов. А сосед любит вот так удивить малыша.
— Понимаешь, малыш, что такое категория времени как философское понятие? Как ты думаешь, содержит ли время скрытую энергию, которая проявляет себя в макрокосме?
Кира пробует уточнить.
— Завтра — это после темноты? — спрашивает он.
— Да, малыш, — говорит Иван Яковлевич, — ты прав. Что ты еще знаешь?…
Иван Яковлевич снимает заднюю стенку радиоприемника, чтобы сменить лампу. Кира заглядывает в ящик и спрашивает:
— А где дядя?
— Здесь нет никакого дяди, ты ведь видишь.