По опросу получилось, что у меня пополнение из 216 рядовых, 23 сержантов, 7 старшин и 6 командиров, из них 2 лейтенанта, 3 старших лейтенанта и один капитан. В принципе на батальон уже хватает, правда, без обслуги и усиления, но и пленных с окруженцами пока еще никто не отменял. После того как я закончил с опросом, отвел в сторону командиров, как говорится, все вопросы надо заранее обговаривать на берегу, чтобы потом не было сюрпризов в плавании.
– Итак, товарищи командиры, тут четверо из вас старше меня по званию, надеюсь, у вас нет намерения исключительно по этому случаю попробовать взять командование на себя?
Весь мой вид и тон говорили о том, что это очень плохая идея, которая может выйти ее инициатору боком, а потому все дружно выразили свое нежелание брать на себя бразды командования.
– Вот и отлично, со своей стороны могу вам только обещать, что вы не пожалеете о таком решении, а теперь вот вам ваши документы.
С этими словами я раздал им их собственные документы, которые нашли в сумке у старшего конвоя, который ехал в головной телеге. Все командиры сразу повеселели, ведь даже если они выйдут к своим в составе моего отряда, то отсутствие у них документов создаст им массу проблем. Я сам не собираюсь рассказывать, что освободил их из плена, а значит, выйдут в итоге вместе со мной как командиры отдельного батальона и проверку пройдут без особых сложностей. Да они и сами были не дураками, отлично все поняли.
После этого, снова построившись в колонну и выставив боевое охранение, мы двинулись уже к лагерю, до которого было меньше десяти километров. Поскольку я не гнал людей, так как спешить нам было некуда, то в лагерь мы пришли только в полдень. Выделив новеньким мыло, погнали их мыться к ручью, после чего и стали выдавать им новое нательное белье и обмундирование, так как их в основном превратилось в лохмотья. Через пару часов передо мной стоял строй бойцов в новенькой форме и касках. Оружия на всех не хватило, чуть-чуть, но это была не беда, кстати, я ополовинил запас формы, и да, немецких подвесных, штык-ножей, фляжек и котелков на всех не хватило. Вот что я сразу брал с запасом, так это лопатки, которые теперь висели у каждого бойца и командира на поясе. Сначала командиры удивлялись, что и им тоже старшина выдал по лопатке, но приказ есть приказ. А я, стоя перед строем, достал из чехла свою лопатку и сказал:
– Сейчас все вы заточите свои лопатки до бритвенной остроты, для чего это надо, показываю.
С этими словами подошел к растущему неподалеку молодому деревцу толщиной с запястье и одним резким ударом наискосок перерубил его. Все только ахнули, а я, крутанув в руках свою лопатку, вернул ее в чехол и продолжил речь:
– Видели? А теперь представьте, что это не дерево, а враг. В рукопашной схватке это будет страшным оружием, при должном умении и силе можно и конечность отрубить, и даже голову. Вот вам и шанцевый инструмент, чтобы иметь возможность отрыть себе укрытие, и прекрасное оружие для рукопашного боя. Чтобы через два дня у всех лопатки были заточены, а теперь разойдись.
Распустив бойцов, я засел за списки личного состава, распределяя бойцов и командиров по трем ротам и хозвзводу. Провозился до самого вечера, хорошо, что на складе было достаточно канцелярских товаров, и недостатка в тетрадях не наблюдалось. Назначил командиров, а получилось впритык, да даже меньше, чем нужно, но это временно. Капитана Неверова, который оказался командиром роты, я назначил своим начальником штаба, правда, перед этим поговорив с ним, а то, может, он совсем не потянет эту должность, но капитан заверил, что вполне справится с этими обязанностями. Всех трех старлеев поставил командирами рот, а обоих лейтех – взводными. Хомячок Хлынов занял должность зампотыла, а пернатый Курочкин – командира комендантского взвода. Что БАО, что комендантский взвод, разница небольшая, а мне необходимы были еще семеро взводных; пока их должности заняли старшины и сержанты; кстати, и мой старшина Нечипоренко занял должность старшины хозвзвода. Мне кроме, собственно говоря, бойцов и командиров еще много что было нужно, да хотя бы полевая кухня, которой у нас нет. На складе ее не было, а у самих складских имелась стационарная. Еще крайне необходима разведка, так как без нее я был как без рук.
Более или менее наведя в своем хозяйстве порядок, решил выдвигаться в разведку. С собой взял один взвод из своих бойцов и двинулся к дороге. Шел я не на центральную, а полевую, так как мне очень нужны немецкие фельджандармы. Из прочитанных книг, я знал, что они крайне информированные перцы, а чем самому блымкать в темноте, намного лучше с толком, с чувством, с расстановкой расспросить информированного чела, а фельджандармы самое то для такого.
С собой взяли достаточно консервов на несколько дней и двинулись в путь. Искомое нашли только на следующий день к вечеру, и пришлось нам уйти километров на тридцать от лагеря. На перекрестке двух полевых дорог стояло два мотоцикла с немцами, на груди которых висели здоровенные бляхи. Место было открытым, а потому днем подобраться к ним нереально. Был, конечно, риск, что поздно вечером они свалят, но и сейчас двигаться к ним рискованно.
Когда один из немцев развел костер и, подвесив котелок, принялся кашеварить, я немного успокоился; не похоже, что они собираются отсюда уезжать, иначе зачем готовить на ночь глядя. Немцы не уехали и, когда стемнело, легли спать. Немного выждав, мы двинулись вперед. Часового я снял лично, неслышно подкравшись сзади, левой рукой зажал ему рот, а правой с трофейным ножом засадил ему в почку. Немец умер мгновенно, и я тихо опустил его на землю, после чего мои бойцы набросились на спавших жандармов. Скрутили их мгновенно, после чего я приступил к допросу.
У нас в детдоме преподавала язык немка, вот я его и знал, не скажу, что очень, но для допроса хватало. Они, конечно, немного покочевряжились, но и я с ними не миндальничал, в гости к себе я их не приглашал, а учитывая, что они тут творили, то и никакой жалости к ним не испытывал, а потому после трех отрезанных пальцев фельдфебель, старший из них, запел как соловей. У него и карта местности была, на которой я отметил интересующие меня места, после чего всех немцев тихо прирезали. Тела, погрузив на мотоциклы, вывезли в лес, где и скинули в небольшой ров, прикрыв ветвями. Надеюсь, не найдут.
Сами мотоциклы взяли с собой, конечно, всем на них не уехать, но через несколько километров спрятали их в лесу и направились назад в лагерь. К себе пришли уже под вечер, правда, вымотались и устали вусмерть, а тут сюрприз: на нас вышли семеро погранцов во главе с младлеем.
Я приказал всех новеньких, пока отсутствую, помещать в карантин, невзирая на звания. Кроме погранцов на нас, вернее, на запах готовящегося обеда, вышли еще пара десятков человек, среди них старший политрук и двое медиков, мужик и баба, старший военфельдшер и фельдшер, а остальные – простые бойцы. Всех, разумеется, разоружили и поместили под караул, но кормили и не притесняли, правда, старший политрук попробовал качать права, но капитан Неверов, оставленный мной старшим на хозяйстве, его осадил.
Я сразу по старшинству проверил документы всех командиров, засланных казачков среди них не оказалось, а после них и у погранцов, последними проверил красноармейцев. Бойцов без разговоров распределил по подразделениям, разумеется, перед этим узнав их ВУС[2], а вот с командным составом у меня состоялся отдельный разговор. Разумеется, перед этим я представился, но и на них произвело впечатление, что у меня все бойцы хорошо обмундированы и почти все вооружены, да и сам вид лагеря, а с пополнением мы заканчивали строительство землянок, и вырытые по периметру окопы с огневыми точками тоже производили впечатление. Короче, я предложил им влиться в свой отряд, и если все сразу согласились, то старший политрук немного покочевряжился. От немцев я узнал, что фронт откатился уже на полторы сотни километров от нас, что и озвучил присутствующим.
– Товарищ лейтенант, почему в таком случае вы здесь, а не пробиваетесь к нашим?
Политработник всегда себе на уме, нет, и среди них есть вполне нормальные, но и пустозвонов хватает.
– Не волнуйтесь товарищ старший политрук, долго мы тут не задержимся. В мои планы входит создание усиленного батальона, его экипировка и вооружение. После чего небольшой рейд по тылам противника и выход к своим.
– Не понял, это как создание и формирование, откуда вы возьмете бойцов с командирами и вооружение? Мы в тылу противника, какое пополнение и снабжение?
– Все очень просто, тут много таких же окруженцев, как и мы, и пленных постоянно гонят на запад, а кроме того, в наличии масса брошенного оружия и боеприпасов. Если выйдем сейчас, то ни толком пополниться, ни вооружиться не сможем, так как ничего не хватает, вот я и не тороплюсь.
– И долго вы намерены тут оставаться?
– Думаю, не больше одной-двух недель.
– А зачем тогда этот лагерь строите?
– Чтобы, пока мы тут, жить в нормальных условиях, да и потом он вполне может пригодиться. Думаю, тут скоро появятся партизаны, вот им он точно пригодится.
Короче, в итоге старший политрук сдался, видимо тоже прикинул, что лучше выходить к своим в составе подразделения, чем в одиночку, да и тут я предложил ему должность своего заместителя по политработе, правда сразу предупредив, что не потерплю вмешательства в свои дела и тем более мои приказы, у меня двоевластия не будет. Голиков скорчил недовольную морду лица, но согласился.
Медики возглавили санчасть, которой у меня не было, так, несколько бойцов, имевших понятие в медицине чуть большее, чем у других бойцов, а погранцы трансформировались во взвод разведки. Правда, шестерых бойцов для этого было мало, а потому, построив батальон, а по составу он уже почти до него дотягивал, прямо спросил, кто хочет пойти в разведку. Вышло два десятка бойцов, которых младший лейтенант Коржов и забрал к себе, сделав пока два отделения разведки из них и своих пограничников. Так, глядишь, через неделю-другую у меня будет полноценный батальон, а вооружить его не проблема. На карте фельджандармов было отмечено два места сбора трофейного вооружения и одно техники, так что у меня будет не просто батальон, а моторизованный, а то на своих двоих мобильность никакая, для тихого просачивания к своим сгодится, а для устройства большого шухера у немцев – нет.