В холле их встретила приятная дама.
— Здравствуйте, рада приветствовать вас… Ох! Мистер Тандер? Прошу прощения, обычно вы прилетаете на верхний этаж. Вы так долго отсутствовали…
— Мисс, сегодня мне вниз. У вас на хранении есть ключ, о котором никто не знает, — он подмигнул даме. Та кокетливо улыбнулась и протянула магнитную карту. Том потянул Иви за собой.
Зайдя в лифт, Том приложил карту к стене в потайном месте, которое ничем не выделялось. Раздался негромкий звук, похожий на вело-звонок, кабина поехала вниз.
Лампа под потолком источала мягкий свет, девушке он казался гипнотическим, так и хотелось рассеять все свои мысли или же погрузиться в воспоминания.
При каждой их встрече Том умудрялся её чем-то удивить, и каждый раз у него это получалось. Год назад он тайно выкупил частную школу, где Иви преподавала шахматы и модернизировал её до неузнаваемости, создав самое престижное образовательное учреждение в Великобритании. В прогрессивной школе можно было учиться с трёх лет и пройти все стадии образования вплоть до получения научной степени.
Полгода назад Том взял её в полёт над Исландией на огромном дирижабле. Иви так и не определилась, что впечатлило её больше, страна вулканов или немыслимых размеров летающий «Левиафан».
Лампа вдруг замерцала, Иви вернулась в реальность. Девушке показалось, что они едут уже несколько минут, но вряд ли подземная часть «Тандер-Тауэр» стремилась к центру земли, скорее всего, лифт был очень медленным.
— Зачем ты его ударил?
— Он заслужил, — спокойно ответил Том. Иви промолчала, но мысленно не согласилась. Насилие несоизмеримо словам, пусть и не самым неприятным.
Неожиданно проснулись динамики, кабина наполнилась красивой музыкой, звучал голос легендарной Эдит Пиф. Лифт будто спускался в другую эпоху.
«… Non ! Rien de rien
Non ! Je ne regrette rien
Ni le bien qu'on m'a fait
Ni le mal tout ça m'est bien égal!…»
Вскоре лифт остановился и створки раскрылись. Том провёл её в просторную комнату с чёрными стенами и рифлёным полом. Помещение, на первый взгляд, походило на пустой склад, но в центре стояла капсула, массивный стеклянный гроб.
Стеклянный кубоид имел небольшую дверцу и крепился к полу на массивный кронштейн. В свою очередь кронштейн своим строением намекал на то, что аппарат мог двигаться. Внутри кубоида находилось кресло, увешанное проводами и непонятными взгляду Иви датчиками.
— Что это?
— Диагностический модуль. С малых лет приёмы у врачей, психотерапевты, дорогие таблетки, всевозможные исследования мозга — ничего не помогало. Но я всё-таки нашёл способ.
— Сработает? — неуверенно спросила Иви.
— Должно сработать. Метод новый, но уже опробованный, он поможет выявить проблему твоей хронической боли. Я проведу полноценную диагностику мозга. В модуле установлены датчики и сенсоры, которым позавидует европейский институт нейробиологии. Но главное здесь — это искусственный интеллект, разбирающийся во всех тонкостях человеческого мозга. Садись.
— Хорошо, — Иви села в жёсткое кресло, опустила руки на подлокотники.
— В процессе диагностики тебе нужно выиграть партию в шахматы.
— О, мои любимые шахматы, — иронично посмеялась Иви. — Запросто.
— Я так и думал, — Том подошёл к стене, откуда неожиданно выдвинулась панель с дисплеем. — Обыгрывать других людей в шахматной партии для человеческого мозга привычное дело, но вот победить компьютер — задача непростая. Помнишь, как ты одолела древнее детище «IBM»?
— Припоминаю. Это было непросто, но я была ребёнком, — Иви поморщилась.
Не все воспоминания из детства были приятными, но в этом не было вины Тома.
— Я думаю, что твои мигрени — следствие врождённых особенностей твоего мозга. Человек не может иметь вычислительную мощность больше, чем у продвинутых компьютеров. Твои успехи в шахматах противоречат здравому смыслу и человеческой природе. В магию я не верю, нужно понять, в чём секрет твоей светлой головы.
— Но, кроме шахмат, это нигде больше не проявляется, я, например, не испытываю особой любви к математике и вычисления в школе давались мне не легче, чем моим ровесникам. Но когда я вижу шахматную доску, победа приходит сама по себе. Я рассказывала тебе не раз. Будто моё бессознательное выходит на связь и подсказывает правильный ход. Будто я уже знаю все ходы и просто выбираю правильный вариант из памяти.
— Так и есть. Если бы все вычисления проходили в сознании и реальном времени, ты бы сошла с ума. Итак, на этот раз тебе нужно победить искусственный интеллект.
— Звучит как вызов. А где мой монитор?
— Он нам не нужен. Я подключу тебя напрямую к компьютеру, для этого нам понадобится наркоз. Твоё сознание окажется в симуляции, так полученные данные будут чище.
— Такое возможно?
— Да. И давно, — Том улыбнулся и подошёл к Иви.
Он надел на неё шапочку, жёсткую, будто сплетённую из углеродистого волокна. От шапки в кресло тянулись провода.
Иви почувствовала приятное тепло на затылке. С точностью опытного медбрата Том ввёл в левую руку девушки катетер. Наркоз подействовал не сразу, внимание рассеивалось и в один миг Иви показалось, что она вспомнила нечто, несомненно, важное.
— Том, мне кажется, я видела твои бусы, ещё в детстве…
— А я и не говорил, что они новые.
Детвора прильнула к окнам. Все заворожённо смотрели на приземлившуюся у ворот машину, похожую на нечто среднее между самолётом, вертолётом и дорогим гиперкаром.
Вера лежала на кровати. Её больше интересовали падающие снежинки за окном, которые были видны и отсюда. Она услышала, как защёлкал замок. Двери закрывали каждый раз, как в детский дом наведывались важные люди и проверяющие. В проёме показалась строгая воспитательница Мария Николаевна. Женщина пробежалась взглядом по комнате и, увидев Веру, позвала:
— Шарова! Иди сюда.
Они пошли по тусклому обшарпанному коридору. У двери в кабинет директора Мария Николаевна чуть не столкнулась с выскочившей девушкой — секретарём.
— Ой, Мария Николаевна. Ведёте Веру?
— Он спросил о наших дарованиях, и я сразу же вспомнила Шарову.
— Он такой красавчик, — с восхищением сказала секретарь. — Иностранные инвестиции нам только на пользу! Ой, я побегу, мне ещё нужно документы подготовить.
На происходящее Вера смотрела отстранённо. Она и подумать не могла, что её собираются удочерить. Ведь об этом мечтает почти каждый ребёнок из детдома, и так сильно, что зачастую мечта кажется далёкой и несбыточной.
В тот день в кабинете директора она увидела его впервые: высокий мужчина в чёрном пальто и костюме, какие она видела только в фильмах. Он разговаривал с директором на другом языке и постоянно крутил в руках красивые бирюзовые бусы. Закончив разговор, он встал со стула и заметил Веру, робко сидящую в самом конце кабинета. Он подошёл ближе, присел на колено и улыбаясь сказал уже на знакомом языке:
— Привет. Ты Вера?
— Да, — робко ответила Вера, с любопытством рассматривая бусы в его руках.
— А я Том. Мне сказали, что ты любишь играть в шахматы. Это правда?
— Да.
— Сыграем?
Цеппелин
Антон увидел белый свет и стекло, покрытое инеем. Он ничего не чувствовал и не мог собрать в голове хотя бы одну ясную мысль.
Стеклянная панель поднялась. Закоченевшими пальцами Гуров ухватился за скользкие борта, с большим усилием до ломоты в костях потянулся вперёд и вывалился наружу. Голым телом он ощутил необычайно горячий шероховатый пол.
Силы возвращались, но встать на ноги сразу не получилось.
Антон жадно хватал воздух. Никогда в жизни он не чувствовал себя так плохо. Казалось, глаза вытекут из глазниц, а изо рта вылезут слипшиеся лёгкие. Ему было холодно и горячо одновременно. Его будто на несколько минут голого оставили в Арктике, а затем перебросили в самую жаркую местность Африки.
В голове промелькнула первая связная мысль: «Я умираю?!».
Гуров с трудом вспомнил, кто он, попытался выругаться, но вместо слов выблевал прозрачную склизкую жижу.
Слух вернулся мгновенно. Антон услышал булькающие звуки справа, с трудом повернул голову и присмотрелся. В десятке метров от него на полу валялся лысый и такой же голый бедолага раза в два крупнее самого Гурова.
Неизвестный корчился и стонал, его взгляд казался совершенно неадекватным. Неожиданно для Антона он поднялся на колени и заорал истошным голосом.
Присмотревшись к лысому, Гуров сильно удивился. У того были стальные хромированные протезы на месте левой руки и левой ноги, а в голове у правого уха блестела пластина размером с ладонь.
Искусственные конечности двигались как живые — фантастика. Каким бы ни был прогресс, но такое изящество возможно только в кино. Антон не мог поверить своим глазам, поэтому зажмурился, попытался вспомнить, что с ним произошло.
Первые мысли обожгли сознание, подействовали как раскалённый прут: мёртвый город, погоня, англичанин — сукин сын. Гуров перевернулся на живот, подогнул колени и с трудом поднялся на ноги.
Он вспомнил про перелом и осмотрел голень, но не заметил ни малейшего следа. Повезло. В отличие от лысого, тому вообще конечности оттяпало.
Лысый тем временем продолжал натужно орать.
— Хватит! — Гуров обрадовался быстро вернувшемуся голосу и заорал. — А-а! Я тоже так могу!
Киборг замолчал, остекленевшими глазами посмотрел на Гурова и прохрипел:
— Е-е-е. Я.
— А по-русски? — Антон медленно заковылял вдоль стены в поисках чего-нибудь увесистого, чем можно было бы вырубить орущего киборга.
Просторный зал с высокими потолками полнился холодным паром, который медленно вытекал из стеклянных капсул и становился всё гуще.
Похожие капсулы Гуров нередко видел в репортажах про космонавтов. В голове тут же всплыли рекламные ролики призывающие записаться в ряды волонтёров первооткрывателей и осваиваетелей космического пространства.