– Нет, не полечу в Новгород, – решился он, – Пока дела свои буду обустраивать, слухи до Саремы докатятся, и Настасьюшка моя самочинно замуж выйдет, как пить дать. Отец далеко, так ей мачеха с особым удовольствием благословение выдаст. Всю я ноченьку не спал, думу думал, и теперь ясно вижу: не будет мне покоя, коли дочери любимой судьбу сломаю. Не люб ей жених! А так хоть и засиделась в девках, зато душой свободна.
– Ты же говорил, что плохо знаешь свою Сарему. Где приземляться будешь? Не боишься, как Платон?
– Что-нибудь придумаю, выкручусь. Лишь бы… Вот мы давеча с Платоном спорили, за-ради чего богатство человеку. Я все красивости говорил… Повинюсь: за минувшую ночь передумал. Все мое богатство – это Настенька. Ради нее, кровиночки, я в дальние края хаживал, лишения претерпевал. Думал так ее счастливой сделать. Слепец! Разлада в семье не замечал, а ведь нужно-то было поближе к сродникам быть… Да что теперь, одна надежда, что сумею дочь от постылого замужества спасти.
– Твердо решил? Хорошо, допивай сыто – и пойдем.
– Куда?
– Увидишь.
Я подвел купца к плательному сундуку.
– Хотя Баюн и прав, я, пожалуй, дал бы тебе денег взаймы, бессрочно, да денег на острове практически нет. Однако не хочу отпускать тебя без подарка. Вот…
Я откинул крышку, но внутри ничего достойного внимания не обнаружилось. Ничего, это с сундуком бывает, он по какому-то своему разумению предлагает наряды. Несколько раз закрывал я его и открывал снова, и лицо Семена вытягивалось при виде того, как стремительно сменяются внутри воинские доспехи кожаными фартуками, крестьянские порты – боярскими шубами, а простецкие треухи – горностаевыми шапками. Наконец сундук понял, что я от него хочу, и выдал полный комплект царски богатых одеяний, где все: и лакированные сапоги, и свита на шелковом подбое, и шуба с разрезами на рукавах – были украшены несметным числом дорогих самоцветов.
– Держи. Одевайся, одевайся, от меня без подарка живым не уйдешь.
У Семена глаза на лоб полезли. Это в наши культурные времена что под руку попалось, то человек и рад на себя нацепить, лишь бы покруче смотрелось. А в диком средневековье к внешнему виду подходили ответственней, ибо он свидетельствовал не только о состоятельности, но и вообще обо всем: о социальном статусе, об этнической и религиозной принадлежности. Нарядом, который я предложил Семену, даже самый удачливый купец на свете не стал бы злоупотреблять, потому что «царски богатый» – это не просто фигура речи. Это объективное определение.
– Не заслужил я такой милости, Чудо-юдо…
– Это мне судить. Понравился ты мне, Семен… Или что, хочешь отказаться от подарка?
Ну нет, на такое оскорбление наши дикие предки, к счастью, не способны! Семен замотал головой, и мы перешли к следующему сундуку. Этот оказался покладистей и сразу явил девичий наряд, состоящий из такого количества поддевок и так обильно расшитый самоцветами, что его и в руках-то держать было трудно.
– Это для твоей дочери.
– Благодарствуй, Чудо-юдо. – Семену пришлось положить сверкающий ворох на лавку, чтобы отвесить поясной поклон.
– Да на здоровье. Ну что, в путь?
– В путь!
Ты, читатель, наверное, уже обо всем догадался, да? Я прямо-таки вижу, как ты крутишь пальцем у виска: ну что, мол, за недотепа этот Чудо-юдо! А еще из нашего мира! Такой простой сюжет не узнал. А еще любителем фэнтези прикидывался.
Но я уверяю: это тебе не убийцу в детективе разгадывать. Там хотя бы точно знаешь, что один из шести проходивших между тремя и четырьмя часами утра мимо запертой изнутри комнаты – убийца. А мне еще нужно было элементарно поверить в саму возможность такой сюжетной простоты.
Со стороны, наверное, виднее. Однако побывал бы ты в моей шкуре (в фигуральном смысле, конечно), на собственном опыте понял бы, как легко ускользают порой самые очевидные истины…
Дополнительно проинструктированный купец старательно сосредоточился, воображая место, в котором пожелал очутиться – где-то, говорил он, за причалами, среди камней. Попрощался с нами, каждого обнял, Баюна погладил по голове – тот позволил. Надел кольцо и исчез.
– Надо было еще подумать, – сказал Платон, проморгавшись после вспышки. – Что одежда? Носить такую роскошь Семен Алексеевич, пожалуй, застесняется, особенно при бедственном своем положении. А продать дареное совесть не позволит.
– Сразу – да, – согласился я. – Но если дело пойдет о судьбе дочери – продаст. Сам видишь, он ради нее даже время упустить не побоялся. А свои наряды она сама толкнет в первый же день…
Ни в библиотеку, ни на склады меня сегодня не тянуло, но я себя поборол и позвал Баюна разбирать волшебный товар. И ноги сами собой понесли меня к тому капищу на западной оконечности острова. Прежде я бывал здесь один, и вот пришло на ум, что надо показать его и коту.
– Странное место, ты не находишь?
– Место как место, обычное капище. Богов-то на земле много перебывало.
– И все здесь жили?
– Мр-р… пожалуй, не все. Но многие.
– А чьи это были боги? Какого народа?
– Да всех народов, – удивился Баюн.
– И как, нормально уживались?
– Конечно… Странный ты, Чудо-юдо. Чего бы им не ужиться, если они у всех одни и те же? – Должно быть, на моей морде обрисовалось такое недоумение, что кот даже засмеялся. – Конечно, одни и те же, только на разных языках называются по-разному. И еще так бывает: не всякий из языческих богов к какому-то народу расположение имеет, потому среди небожителей у него и не числится. Да и ведут они себя по-разному, смотря по тому, какой народ в чем нуждается. Вот оттого люди, способные спорить, чьи боги лучше, суть люди глупые.
– А, скажем, христианство и ислам – так же друг с другом соотносятся?
– Наверное. Тут я, извини, не знаток. Я ведь и в языческих верованиях разбираюсь кое-как. Просто почитай все сказки да предания до нас от самых дремучих дней дошли – вот и приходится изучать религии. Хотя для нас, баюнов, это скорее история.
– В каком смысле?
– Прежде нас больше было, и уважением наши предки пользовались немалым. Кто такой кот-баюн? Существо красивое, умное и загадочное. Прибавь к тому отличную память и талант рассказчика – нас ценили. И особенно – боги. Мы с ними жили дружно, и потому многие наши предки бывали очевидцами событий, о которых люди не ведали и ведать не могли.
– Дружили с богами – вот так, накоротке знакомились? Извини, верится с трудом.
– Когда я тебя обманывал? – обиделся кот. – И сейчас почему бы стал? Знаешь, Чудо-юдо, по-моему, ты какого-то неправильного мнения о богах. Это, я знаю, у людей сейчас встречается, особенно у тех, которые себя учеными именуют. Ты, верно, думаешь, будто боги – какие-нибудь сверхъестественные существа?
– Ну… в общем, да.
Кот присел на задние лапы и хитро блеснул янтарными глазищами.
– А что, позволь спросить, в них такого сверхъестественного? То, что они силами природы повелевают? Так, во-первых, не безгранично, а во-вторых – это дело нехитрое, ты вот тоже осилил. Так что, себя в боги запишешь?
– Нет. У меня случайно вышло, и только благодаря чужой магии.
– А это, друг мой лохматый, дело сноровки, и только. Любая баба-яга лесом повелевает так, что сами лешие завидуют.
– Ладно, но ведь боги, согласно легендам, создали людей.
– А ты сам в это веришь?
– Ну… в общем, нет. Я думаю, что Бог – единый Бог – как бы запрограммировал материю в момент так называемого Большого…
– То есть ты сам точно не знаешь, что по этому поводу думать, – прозорливо угадал кот. – Так вот и не морочь голову ни себе, ни мне. Я не знаю, как проходило Творение. Нетрудно догадаться, что никто и не может этого знать, если только свыше откровение не явлено. Ну так нам, баюнам, пока что не являлось, потому мы и не беремся рассуждать. Но я точно знаю (из истории, конечно), что древние боги создавали не людей, а… големов – да, вот точное слово. Но это тоже не признак божественности – ты бы посмотрел, каких снеговиков себе в подмогу деды-морозы создают! М-м, залюбуешься! Да иные так ловко, не сразу и видно, что перед тобой существо без души.
– Так что же получается, боги, которым люди поклонялись тысячи лет, это просто…
– Просто очень могущественные существа, – подтвердил Баюн. – Причем самого разного происхождения. Откуда взялись самые первые, естественно, никто не знает, но некоторые позднейшие развились из обычных обитателей земли – тех же Морозов, Яг, людей. И нам, баюнам, повезло в паре случаев. Про египетскую Баст слышал? Нашего роду-племени, кстати, моей троюродной бабке – дальняя родня по мужу.
– Куда же они все подевались?
– Я там не был, не знаю. Видать, надоело им народы тянуть: покровительствуют, покровительствуют, а толку никакого, то вымрет народ, то веру сменит. Опять же, и богам когда-то все приедается. Да и перед новой верой отступают они безропотно. Видно, в вашем единобожии и правда абсолютная истина содержится… Ну о том не мне судить. Главное, после ромеев пыла у древних богов поубавилось.
– А что с ромеями?
– Не слыхал, что ли? Это те, которые Юпитера почитали, Венеру, Марса…
– Нет, римлян-то я знаю, в нашем мире они тоже, что называется, оставили след в истории. А у вас что с ними случилось?
– Да что, обычная человеческая неблагодарность. Боги им, римлянам, такую империю отгрохали, а люди через несколько поколений перестали в них верить. Шибко умными стали, и деяния богов нелогичными им показались. Смешно – боги ведь и старались делать что-то незаурядное, новое, неожиданное… Впрочем, они и сами хороши: материально ромеев обеспечили, а воспитанием не озаботились. Так что и получили ровнехонько то, что им за такую империю причиталось.
– Слушай, а что, эллинские олимпийцы тоже здесь жили?
– Иногда, думаю, да. Но у древних богов не только этот остров был. Хо, они себе по всей земле поместий понаделали! Только обычно, если боги откуда-то уходят, место недоступным становится. А с Радугой почему-то иначе вышло.