ЗБИГНЕВ НЕНАЦКИЙ
"Я - ДАГО ПОВЕЛИТЕЛЬ"
том третий цикла "DAGOME IUDEX"
ZBIGNIEW NIENACKI
JA, DAGO WŁADCA
Tom trzeci cyklu "DAGOME IUDEX"
Liber Novus1990
Перевод: Марченко Владимир Борисович
"Нет ни человека, ни дела, ни явления, ни вещи какой-либо, пока не будут они надлежащим образом названы. И власть, таким вот образом - это способность своеобразного нарекания людей, дел, вещей и явлений, чтобы наименования эти повсюду были приняты. Это власть именует - что хорошо, а что плохо; что белое, и что черное; что красиво, и что отвратительно; Что геройством назвать, а что предательством; что служит народу и государству, а что народ и страну рушит; что лежит по левой руке, а что по правой; что находится спереди, и что сзади. Власть определяет даже то - какой бог силен, а какой слаб; что следует возвысить, а что унизить".
КНИГА ГРОМОВ И МОЛНИЙ
глава "Об искусстве управления людьми"
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ПЕТРОНАС
Рассказывают, что князь Сватоплук, которому помогал маркграф Карломан, сын Людовика Тевтонского, вступил в Мораву, захватил своего дядю по отцу Ростислава, ослепил его и осудил на неволю во франкском монастыре. Но не стал он самодержцем Великой Моравы, как задумал себе ранее. Тевтонцы сами собирались править в этом краю, лишь прикрываясь именем Сватоплука, словно щитом. Ибо нет на свете ничего более предательского, чем помощь и дружба тевтонцев. Так что восстали против Карломана воины Великой Моравы, а во главе их встал сам Сватоплук, хотя за помощь против Ростислава давал он Карломану самые различные обещания и клятвы. Только ведь чем являются присяги повелителей, как не пылью, которую можно стряхнуть с себя в люой подходящий момент.
Так что изгнан был из Моравы маркграф Карломан, его баварцы и алеманы; ну а князем всей державы стал Сватоплук. Трижды выступал против него отец Карломана, Людовик Тевтонский, но каждый раз, год за годом мораване приносили ему поражения. В конце концов, утомленный отсутствием хороших результатов в войне, заключил он в замке Форхайм мир и признал полную независимость Великой Моравы и ее повелителя, Сватоплука. Таким-то образом к югу от гор Карпатос родилась могущественная держава, охватившая своей властью не только Мораву и край богемов, но, как говорят, в зависимости от нее оставались народы и пространства до самой Лабы и Солавы на западе, до верхнего Буга и Стыра на востоке, а так же какие-то пространства над Дунаем и Тисой на юге. На севере же в самой различной форме зависимости, платя то ли дань, то ли иные виды податей, имелись Шлёнжане и держава висулян, земли князя Сандомира, лендзяне и знаменитая богатствами своими Держава Ватайя, называемая Червенией. И одна только новорожденная держава полян не испугалась могущества Сватоплука, не подчинялась его приказам и указаниям, и, пускай раз в десять более слабая – признана была Великой Моравой самостоятельной и самовластной, равной среди равных.
Рассказывают, что князь Сватоплук никогда не пересек границы с полянами, проходящей по вершинам Венедийских Гор, поскольку повелитель полян, Даго Пестователь, спас ему там жизнь, когда во время бегства от собственного дяди Ростислава, напали на него и ограбили висуляне. Это Даго Господин и Пестователь дал Сватоплуку воинов, которые безопасно провели его в Баварию, к Карломану, в результате чего историю повернули на тот путь… с которого она уже не свернула.
В Книге Громов и Молний, в главе "Об искусстве правления людьми" сказано, что "кто выстраивает свое могущество на благодарности людей, тот выстраивает его на болоте. Кто же выстраивает свою власть и силу на благодарности других властителей, тот словно строит собственный дом на льду и из кусков льда". Ибо благодарность властителей не продолжается никогда дольше года, и с весною тает.
Как долго Держава Полян могла оставаться в безопасности от Великой Моравы, и когда должен был наступить день, в который князь Сватоплук пожелает распространить свою власть до самых берегов Сарматского моря? Именно такие и другие вопросы должен был задавать себе властитель полян, Даго Господин и Пестователь, сидящий в Гнезде и осознающий, что много еще лет необходимо, чтобы иметь достаточное число войск и твердынь для защиты от Великой Моравы. Только не сказано разве было, что если кто желает мира от приятелей своих, пускай вступает в заговоры с их врагами?
Рассказывают, что в один прекрасный день в империи франков, после смерти Карла Лысого, Карломану открылась дорога к имперскому трону. Дело в том, что еще при жизни императора Людовика II, у которого не было сына, Людовик Тевтонский дважды получил от своего брата обещание, что имперское наследие достанется Карломану. К сожалению, когда умер Людовик II, Карл Лысый, поддерживаемый римским папой, поспешил в Старую Рому, где и короновался императором, опередив своего племянника. Так что в державе франков начались новые споры и страсти. Но вскоре скончался Людовик Тевтонский, защищающий права сына на императорский трон, а вскоре умер и новый император, Карл Лысый. Так что для многих было очевидным, что наконец-то пришел справедливый момент, когда корона возляжет на голове Карломана, и франки вновь объединятся в одну громадную державу, как во времена Карла Великого.
Корону же Карломан мог получить только лишь в Старой Роме из рук римского папы. Три сотни оружных лестков во главе с рыцарем по имени Здзех выслал Даго Господин и Пестователь в Баварию, дабы они укрепили армию Карломана, идущего в Италию за императорской короной. Даром из трех сотни лестков Даго желал напомнить Карломану о клятвах, данных друг другу в молодости, и желал дать понять франку, что в далеком и странном краю, в котором правит Даго, Карломан всегда может рассчитывать на доброжелательность и вооруженную помощь. Ибо не помещалось у Даго в голове, чтобы Карломан смог позабыть про унижения, испытанные от Сватоплука, когда он изгнал франка из Великой Моравы и заставил признать его собственную самостоятельность. Сватоплуку удалось победить маркграфа Карломана и короля Людовика Тевтонского. Но вот сумеет ли он противостоять могуществу императора всех франков? Так что сила Великой Моравы могла стать и уменьшенной, а ничего Даго не желал так сильно, как именно слабости этой грозной державы, перемирие с которой и мир полян были выстроены – как сам он считал – на болотной жиже или на льду.
Где-то через год Здзех вернулся в Гнездо, а с ним неполная сотня лестков – исхудавших, слабых, еле держащихся на ногах. Дело в том, что не добрался Карломан до Старой Ромы, не надел ему римский папа корону на голову. По странной иронии судьбы чудовищная зараза повалила его идущую в Италию армию; сам Карломан был парализован и приказал возвращаться в Баварию. С тех пор болезнь сделала невозможным его участие в делах державы, закончились мечтания об имперской короне. Императором стал его брат, Карл Толстый, а в качестве выражения памяти и уважения к Карломану, он предложил любимому бастарду брата, Арнульфу, гористую и красивую Каринтию.
Ну, и на кого теперь мог рассчитывать Даго Господин и Пестователь в своих планах по ослаблению могущества Великой Моравы или, хотя бы, поддержания с ней постоянного мира?
Книга Громов и Молний учила, что "если невозможно что-либо изменить, это что-то следует полюбить". Потому-то в день возвращения Здзеха и кучки больных лестков из далекой Италии, Даго выслал своего канцлера, Херима, в самый град Довина у слияния Моравы с Дунаем и попросил у князя Сватоплука руку его племянницы, Любуши, которая была еще девой. Правда, двадцать семь весен насчитывала она, что в те времена делало ее чуть ли не пожилой женщиной, но выглядела она гораздо моложе; красивая была молодка, ее все любили за мягкий характер. Поговаривали, будто бы она христианка, что крестил ее сам Мефодий. А вот Даго Пестователь считался язычником. Но тогда это для него никакой помехой не казалось, тем более, что вера в Христа и соблюдение верности заповедям так прилегали к Любуше, словно ее платье, то есть: она охотно снимала его при любой возможности. Обитательницы Моравии славились тем, что любили хорошенько поесть и получить всяческие чувственные удовольствия. А поскольку Любуша много чего слышала как о красоте, так и о мужской силе Пестователя, пала она к ногам своего дяди, Сватоплука, и попросила его принять посольство от Пестователя, а затем разрешить ей отправиться в державу полян, на что тот согласился без всяческой задержки, так ему самому мила была мысль, что на троне в Гнезде усядется его собственная племянница. В то же самое время, на тайном совещании с Херимом Сватоплук согласовал, в каком месяце и в каком году нападет он из-за гор Карпатос на державу висулян и разобьет Карака, чтобы тот уже никогда не претендовал на трон в Гнезде для детей, рожденных от него Хельгундой. Таким вот образом укреплял Даго дружбу со Сватоплуком, избавлялся от своего врага Карака и получал разрешение на неожиданное и коварное нападение на земли князя Сандомира, на захват Лысогор и всей Сандомирской Земл вплоть до Сана и до устья реки Танеев. Таким вот образом, благодаря браку с Любушей, Даго мог наконец снова расширить границы своей державы, и более того: отомстить Сандомиру за унижение, которое пережил, когда попросил у князя руку одной из его дочерей. Ведь говорят в народе, что повелитель, который не способен даже через несколько лет отомстить оскорбление - он словно некто, кто не способен выплатить долг, то есть, веры не заслуживает. Справедливым бывает только тот, кто даже через много лет добивается выплаты по всем своим счетам.
И вот рассказывают, что в месяце кветень памятного года, через Моравскую Браму и с гор Карпатос на державу висулян ринулось нашествие войск князя Сватоплука, хотя сам князь Карак мог себя чувствовать и безопасно по отношению к Великой Мораве, он выплачивал ей дань, и в князе Сватоплуке видел своего опекуна. Вот только чем является для великого властителя чье-то послушание по отношению угрозы чьего-то непослушания? Не отвечает четко