По логике вещей второй забитый мяч должен был окончательно раскрепостить хозяев и позволить им спокойно довести матч до победного итога. А по факту, Данила, который сразу после разводки попер буром вперед так, словно перед ним находились не признанные европейские мастера, а какие-то колхозники из Усть-Пиндюринска на игре-шабашке, перенаправил злость динамовцев с выяснения отношений между собой в правильное русло.
И всего через пять-шесть минут москвичи разыграли изумительную комбинацию и Еврюжихин мощным ударом метров с десяти сократил отставание в счете до минимума. 2–1.
А едва футболисты «Кельна» начали с центра, как Мельник налетел на зазевавшегося соперника, отобрал у того мяч и опять полетел к воротам Хайерса. При этом юный нападающий русских демонстрировал настоящий фейерверк финтов, которых здешняя публика никогда не видела. Он показывал ложные уходы корпусом, перекладывал пятнистого с ноги на ногу, словно хоккейной клюшкой, пробрасывал после хитрых манипуляций кожаную сферу между ног защитников — даже яростно болеющие за своих трибуны растерянно примолкли. А кое-где даже прозвучали робкие аплодисменты.
После головокружительного слалома с центра поля Данила в конце концов ворвался в штрафную «Кельна» и там по-пижонски, с издевкой, перебросил мяч через вратаря. 2–2.
— Нет, вы видели? Видели? — орал от избытка чувств Аничкин, налетев на смущенного Мельника. — Каков стервец — через полполя прошел, как нож сквозь масло.
— Брось, Вить, — отбивался Данила. — Просто удачно все сложилось. Сначала они растерялись чутка, а потом я уже скорость набрал. Куда им было со мной тягаться?
— Чертушка! — хлопнул парня по спине Маслов. — Шпанюк вешняковский!
Вот ведь, всего две минуты, а ход встречи перевернут с ног на голову. И гости явно не собирались останавливаться на достигнутом. Они яростно насели на ворота немецкой команды и изо всех сил пытались забить еще один гол.
— Давай, парни, засадите им! — потрясал кулаками с бровки Голодец. Он скакал возле скамейки запасных так, что ему мог позавидовать даже талисман местного футбольного клуба.
Но мяч упорно не шел в ворота. И постепенно запал и кураж динамовцев угас. Да и усталость взяла свое. Футболки на спинах покрылись разводами пота, лица то и дело искажали гримасы, дыхание стало тяжелым и прерывистым.
— Играют, как тачку возят! — злобно шипел со скамейки Бесков. — Адамас, закинь им за шиворот угольков. Особенно Малому — второй верный момент за пять минут умудрился запороть, стервец! Давай Ларина вместо него готовь.
— Погоди, Константин Иванович, — уговаривал старшего тренера помощник. — Дай ему шанс, я в него верю.
Но Данила облажался. Он и в самом деле неимоверно вымотался. Перед глазами плясал разноцветный хоровод мушек, пот заливал лицо, а сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Сил не осталось. И в очередной атаке он неудачно выполнил передачу вразрез на Эштрекова. Пас получился вялый, будто мяч весил килограммов сто, не меньше. И игрок «Кельна» легко перехватил его и запулил далеко вперед. А там удачно подсуетился миниатюрный одиннадцатый номер немецкой команды Хайнц Хорниг, проскочил мимо Аничкина и Рябова, вышел на рандеву с Яшиным и четко, словно на тренировке, пробил тому под опорную ногу. 3–2.
Болельщики воспрянули духом. Совсем немного времени назад они приуныли и смирились с тем, что их футболисты сегодня будут биты. И вдруг, на последних минутах, такой неожиданный и донельзя приятный сюрприз. И финал в Базеле вдруг стал чуточку ближе.
Разъяренный Бесков убрал с поля Данилу и отправил его сразу в раздевалку, но все, чем успел отметиться Ларин, это разыграть с центра. И практически сразу после этого валлийский арбитр дал протяжный свисток: время истекло.
— Убью гаденыша! — подорвался со скамейки Бесков, отшвырнув далеко в сторону мохнатый плед, в который он кутался на протяжение всего матча. И размашисто двинулся к тоннелю. — Победную игру ведь из-за него просрали! Это ж надо было такой обрез устроить.
— Константин Иванович, успокойся, — буквально повис на нем Голодец. — Ты не прав! Чего из Малого козла отпущения делаешь? А гол он зато какой забил? И пас Еврюжихину выдал. Остынь, с кем не бывает.
— Отцепись, — насупился старший тренер. — Этого бездаря защищать не нужно. Он команде вредит! Ну да ладно, сейчас решим, куда его отправить. Где там у нас динамовские коллективы имеются?
Глава 8
В длинной, разделенной на восемь кафельных кабинок душевой стадиона молча мылись футболисты московского «Динамо». Из-за стены доносились отдаленные отголоски взрывов хохота и веселые крики — там праздновали победу их сегодняшние соперники. А здесь царила почти траурная тишина. Слышался только плеск и легкое гудение струй воды, да иногда что-то протяжно булькало и урчало в трубах.
— Малой, завязывай, а то скоро жабры появятся, — негромко позвал Данилу Маслов. Но молодой нападающий неподвижно стоял в своей кабинке под льющейся водой, уперевшись руками в стену и никак не отреагировал на его слова. — Как знаешь, — тихонько вздохнул Валерий и вышел.
Скоро Мельник остался в душевой один. Он тупо пялился в некогда белую, а сейчас покрытую мыльными разводами плитку. Мысли в голове ползли неторопливо, тягуче. Неужто все? Сказка кончилась, занавес. На поклон можно не выходить. Что там кричал Бесков вслед после замены: отправит в Ху…во-Кукуево? Что ж, с него станется. В принципе, повод имеется. Слабенький, но все же. Особенно, если в ответном матче не сумеют отыграться. Черт, а он будет для него — ответный матч-то? Или по прилету в Москву отправят сдавать форму и бутсы. И тогда опять перед ним появится ненавистная рожа того сержанта в казарме: «Что, игруля, набегался? А иди-ка ты сортиры драить!»
Внезапно Данила почувствовал некий дискомфорт. Знаете, когда на вас кто-то пристально смотрит долгое время, иногда на это реагируешь, буквально кожей ощущаешь чужое внимание. Мельник нехотя повернулся, закипая. Если опять кто-то из одноклубников, пошлю в пешее эротическое путешествие, решил он.
Оп-па, неожиданно! Прямо за его спиной, перед кабинкой стояли Бесков и Голодец. Старший тренер вместе с помощником пристально разглядывали игрока. Так, словно призовую лошадь перед скачками. Или как дефицитный товар в магазине перед покупкой. Придирчиво и детально. Даниле стало несколько неуютно. В самом деле, что за извращения? Парень стыдливо прикрыл руками пах и повернулся вполоборота. Дурацкое какое-то состояние, неприятное.
— Чего?! — буркнул Мельник агрессивно, пытаясь скрыть свое смущение. — Чего уставились? Дайте домыться!
«Отцы-командиры» молча развернулись и потопали к выходу.
— Я ж говорил тебе, Костя, — донесся до Данилы голос Адамаса Соломоновича. — Нет, ты видел, у него ж не только ноги, у него яйца синие! Всего отмудохали. А ты набросился!
Константин Иванович промолчал.
И что это было? «Таракан» решил отмазать его перед главным? Похоже. Только даст ли это нужный эффект — Бесков непредсказуем. Кто знает, что у него в голове в следующую секунду перемкнет? Вон, недавно Олега Иванова аж в Барнаул выкинул. «Европа», кстати, тоже рядовой был. Вызвал в тренерскую, а у него там на стене древнючая карта со всеми северными лагерями ГУЛАГа — чуть ли не времен Берии — и медленно так по ней пальчиком водит: «Куда ж тебя отправить, голубь сизокрылый?» — Так и дополз начальственный ноготок до Алтая, где команда мастеров их спортобщества имеется. — «Рядовой Иванов, второй год службы проведешь здесь!»
И нет теперь Олежки в команде. Вот так просто.
В Москве Бесков распустил команду по домам. Велел на следующее утро всем собраться в Новогорске и величаво отбыл. С Мельником не разговаривал. Ладно, будем посмотреть. Только завтра. А сегодня…
…Обычно, артисты освобождаются после вечернего спектакля не сразу. Пока снимут грим, пока переоденутся. Потрепятся чутка, обсуждая прошедшее выступление, перемоют друг дружке косточки, то да се. В общем, ждать замучаешься. И ведь не отойдешь — запросто можно пропустить нужного человека.
Малявина выпорхнула на улицу веселая, пальто нараспашку, с большой охапкой цветов в руках. Вместе с нею шли еще две актрисы — фамилий их Мельник не помнил. Они оживленно переговаривались и весело над чем-то смеялись. Задержались ненадолго, раздав несколько автографов самым преданным поклонникам, и неспешно двинулись по улице в сторону ближайшего метро.
— Не уезжай, командир, — попросил Данила водителя такси и решительно полез наружу, заступая дорогу девушкам. — Валя, привет! Можно тебя на минуточку?
Малявина остановилась и недоуменно вгляделась в него. А потом узнала футболиста и на лице ее заиграла лукавая улыбка.
— А, это ты. Вернулся уже из своей поездки? Где на этот раз свой дурацкий мячик пинал?
— В Германии, — криво усмехнулся Данила. — Есть там такой занятный городишко под названием Кельн. Может, слыхала?
— Неужели в самом Кельне? Вот это да! — ахнула одна из подружек Малявиной. — Это ведь там знаменитый собор. Ну, тот, что несколько сотен лет строили. Правильно?
— Вроде бы, — пожал плечами Мельник. — Не интересовался, если честно. Да и когда — у нас сплошные тренировки были. А после них одно желание: в гостиницу добраться и завалиться отдыхать. Ни рук, ни ног не чувствуешь. А потом автобус, стадион, матч. И обратно. В Союз.
— Да как ты? — задохнулась от возмущения девушка, сверкая глазами. — Как ты мог? Это ведь один из мировых шедевров культуры! Вот чурбан. Валентина, как ты можешь общаться с этим неотесанным варваром? Куда только смотрит динамовская комсомольская организация? — А ничего, кстати, девочка, интересная. При других обстоятельствах обязательно постарался бы ее склеить.
— А мы с ним культуру мало обсуждаем, — усмехнулась Малявина, поглядывая на Данилу немного искоса. Вроде бы равнодушно. Но так, что парень едва сдержал совершенно животное желание схватить ее, забросить на плечо и уволочь куда-нибудь в уголок потемнее и, желательно, без свидетелей. Ох и хороша, чертовка! — Ладно, девочки, до завтра.