— Нет, — ответила Дора без всякого извинения или объяснения. — А теперь, с вашего позволения, мне надо идти. Спокойной ночи.
И она исчезла, прежде чем он смог хотя бы запротестовать. Так ничего и не понявший Фред ошеломленно остался стоять на краю танцевальной площадки, не обращая внимания на парочки, которые бросали на него любопытные взгляды, и, нахмурившись, смотрел ей вслед. Он не был настолько самовлюблен, чтобы оказаться не в силах пережить отказ в таком пустяке. Но, черт побери, если эта женщина не хотела танцевать с ним, почему она прямо так и не сказала? Не было никакой нужды врать. Бросив в ее сторону последний тяжелый взгляд, он повернулся и через весь зал направился к своим приятелям.
Герберт сочувственно потрепал его по плечу.
— Получил от ворот поворот, а? Ну, что ж, иногда бывает.
— Что ты там бормочешь насчет «иногда»? — проворчал Боб Макферсон, вкладывая скомканную десятидолларовую бумажку в руку Джонса. — С Дорой Стивенс так бывает всегда, и ты это прекрасно знаешь. Никак не могу взять в толк, как тебе удалось уговорить меня поставить на Фреда.
Только сейчас заметив обмен деньгами, происходящий между остальными мужчинами, стоящими по сторонам и ставшими свидетелями его поражения, Фред прищуренными глазами взглянул на Герберта, который только улыбался, и как ни в чем не бывало пожимал плечами. В раздражении он прорычал:
— Ладно, ты повеселился и, судя по всему, заработал на мне доллар-другой. А теперь, может быть, вы все же объясните мне, что, черт возьми, здесь происходит? Что Дора Стивенс имеет против ковбоев?
— Среди ребят, скачущих верхом на быках, нашелся один подонок, который обрюхатил ее, когда ей было семнадцать, и смылся тут же, как только узнал, что собирается стать папочкой, — ответил Джонс.
— Он бросил ее?
— Быстрее чем горячую картофелину, — вступил в разговор Макферсон. — И, насколько известно, с тех пор она его и в глаза не видела… что, впрочем, может быть, не так уж и плохо. По мне, такая скотина хуже грязи под ногами, и Доре гораздо лучше без него.
— Может быть, и так, — согласился Герберт, — но ей пришлось несладко. Одному Богу известно, как она смогла вырастить одна свою малышку. Ее, кажется, зовут Бетси. Дора водит развалюху-пикап и кемпер — этот домик на колесах и, разъезжая весной и летом по родео, зарабатывает деньги на скачках. Да и они все уходят на ее учебу. Черт его знает, как она выкручивается.
По выражению лиц мужчин, стоявших вокруг, было видно, что здесь много думали о маленькой наезднице… пусть даже она ни на кого из них не обращала ни малейшего внимания. Фред нашел взглядом Дору. Он увидел, как она обнялась с двумя старыми чудаками, с которыми до этого танцевала, потом повернулась и направилась к входу. В одиночестве.
Женщина, так ни разу и не взглянув в его сторону, вышла из зала, но у Фреда осталось какое-то смутное ощущение, что она сократила свой вечер отдыха из-за него… потому что он посмел подойти к ней и, сам того не желая, заставил ее почувствовать себя не в своей тарелке. И, хотя ему не хотелось в этом признаваться, подобная возможность беспокоила его.
Некоторыми из его лучших друзей были женщины. Он вообще обожал женщин — за их мягкость, за их интригующую непредсказуемость, наконец, за их соблазнительные формы. Он не мог вспомнить ни одной, которая ему не понравилась бы, и никогда ни за что намеренно не причинил бы никому из них вреда. Он любил пофлиртовать и не отрицал этого. Но любая женщина, встретившись с ним, сразу же понимала, что Фред Норман, не претендует на невозможное. И, черт побери, ведь и от Доры Стивенс он хотел всего лишь танец!
— Ну что же, ей не придется волноваться, что я побеспокою ее еще раз, — пробормотал он, наконец-то оторвав взгляд от двери, за которой только что исчезла девушка. — Я знаю, как следует понимать намеки, и здесь полно других женщин, с которыми можно потанцевать.
По жребию Фреду выпала Проказница, одна из самых норовистых лошадей на родео этого года. Проклиная судьбу, он пробрался через толпу, собравшуюся позади паддока — места, где проходила подготовка к соревнованиям. День был жарким, и все ковбои последними словами ругали солнце, которое нещадно палило с небес, но Фред едва это замечал. Он мог прямо сейчас снять шпоры и повесить их на крюк, избежав тем самым, кстати, неминуемого падения. Только горсточке опытных ковбоев за весь год удалось удержаться на спине Проказницы до финального звонка, и было бы чудом, если бы его имя — начинающего наездника! — пополнило этот список. Дьявольщина!
Погруженный в невеселые мысли, он не заметил женщины, шедшей ему наперерез, и столкнулся с ней с такой силой, что едва не сбил с ног. Бормоча проклятия, Фред едва успел подхватить ее. И только когда девушка взглянула ему в лицо расширенными от удивления глазами, он сообразил, что в его руках, не кто иная, как Дора Стивенс.
Прошла уже целая неделя с тех пор, как она чуть ли не в открытую сказала ему, чтобы он убрался с ее пути, и все это время Фред клялся себе, что полностью выбросил ее из головы. Он не был человеком, который подолгу грустно размышляет над любым отказом, да и Дора Стивенс не единственная женщина на скачках, о которой стоило бы мечтать. На каждой стоянке находились свои королевы родео, не говоря уже об обычных потаскушках, чьи медленные улыбки и призывные взгляды ясно указывали на их доступность. Если бы он захотел женщину, он мог бы выбрать любую.
Единственная проблема заключалась в том, что, с тех пор, как она так резко осадила его, Фред потерял всякий интерес к женщинам… Ни пофлиртовать, ни потанцевать, ни что-нибудь еще. И только сейчас он понял почему. Ни одна из них не казалась такой, чертовски интересной, как Дора Стивенс.
Его предстоящая скачка на Проказнице отодвинулась куда-то в сторону, он в восхищении смотрел на девушку, и по его лицу расплывалась медленная улыбка.
— Ага, кажется, это та самая леди, которая не танцует.
Плечи ее оказались зажатыми в его сильных руках, он стоял так близко к ней, что она явственно ощущала соблазнительный аромат его лосьона. Сердце у нее начало неистово биться.
Стараясь казаться спокойной, Дора отступила на шаг, заставив его отпустить ее.
— Похоже, вы не привыкли к отказам, мистер Норман, — холодно сказала она.
— О, это не было отказом, — невозмутимо ответил он. — У меня толстая кожа. Но я терпеть не могу, когда мне врут в глаза. А ты соврала, дорогая. Соврала, не моргнув глазом. Не хочешь сказать мне почему?
Чувствуя, что у нее начинают краснеть щеки, Дора заметалась в поисках ответа.
— Я не…
Она недоговорила. Фред резко наклонился к ее лицу, оказавшись с ней нос к носу.
— Смотри мне в глаза, дорогая, когда врешь. Так получится гораздо эффектней.
— Я… я… — Окончательно залившись краской, Дора с раздражением взглянула на него. — Хорошо, мистер Норман, вы выиграли. Я врала и приношу свои извинения. Вы это хотели услышать?
Удовлетворенный, он улыбнулся и выпрямился, приготовившись доставить себе еще больше удовольствия.
— Хотелось бы узнать, откуда тебе известно мое имя. Ты тут порасспрашивала кое-кого обо мне, не так ли?
Доре трудно было себе это представить, но краска на ее щеках стала еще ярче. Хотя, подумала девушка, что же здесь особенного? Да, она расспрашивала о нем. Просто потому, что ничего об этом парне не знала, а не оттого, что он ее заинтересовал. И то, что о нем удалось выяснить, ей не понравилось.
Фред Норман был младшим сыном богатых родителей из Калифорнии и участвовал в скачках просто из любви к искусству. Она не ставила ему в вину его деньги, ей не нравилось его отношение к делу. Дора, да и многие другие на родео, лезли из кожи вон, чтобы заработать призовые деньги, — на еду, вступительные взносы на соревнования и бензин, которого должно хватить, чтобы доехать до следующих скачек. Фреда же мало беспокоило — выиграет он или нет.
Вот и сейчас. Лошадь Нормана уже завели в паддок, через несколько десятков секунд его скачка. И если наездника не будет на спине мустанга, когда откроются ворота, то его снимут с соревнований и оштрафуют. А этот ковбой так расслаблен и беззаботен, будто его это совсем не касается.
Взглянув в сторону паддока, где суетилось несколько человек, помогая жокею, который должен был скакать перед Фредом, она повернулась к нему с лукавым видом.
— Не пора ли тебе приготовиться к скачке, ковбой?
Его глаза последовали за ее взглядом и сузились при виде развернувшейся вокруг паддока бурной деятельности. Выругавшись себе под нос, он сделал один шаг в сторону от нее, потом второй.
— За тобой танец, — поспешно сказал Норман. — Когда я смогу его получить? Как насчет сегодняшнего вечера?
Сладко улыбаясь, Дора проговорила:
— А как насчет какого-нибудь вечера году этак в две тысячи втором? Мне это подойдет. А как тебе?
— Да ладно, не надо быть такой злючкой. Я хороший парень, — с улыбкой заверил ее Фред. — Спроси любого. Они тебе скажут, что я так же безопасен, как блоха.
— Это совсем не аргумент в твою пользу. Блохи переносят бубонную чуму.
Он фыркнул и рассмеялся. Черт побери, ну почему не налететь на нее пятнадцатью минутами раньше? Тогда у него было бы время поговорить. В расстройстве Фред взглянул через плечо и увидел, что его друзья машут руками и кричат, чтобы он поторопился. Выругавшись еще раз, он бегом бросился к паддоку, крикнув напоследок Доре через плечо:
— Мы еще не все обсудили! Подожди меня! После того, как он взобрался на металлические трубы, ограждавшие паддок, у него уже не оставалось времени ни на какие другие мысли, кроме как о предстоящей скачке. Усевшись на лошадь, Фред потуже затянул подпругу и постарался поплотнее устроиться на спине Проказницы. Он чувствовал, что животное находится в состоянии крайнего нетерпения, хотя оно вроде бы спокойно ждало, пока откроются ворота. Лошадь была вполне послушной… пока. Но Норман, уже видевший ее на других родео, знал, что в ту же секунду, как только Проказница вырвется на арену, она станет совершенно непредсказуемой, попросту сумасшедшей.