Амин недоверчиво вскинул брови.
По рынку прокатился гулкий звук гонга.
Как один и продавцы, и покупатели упали на колени, прижав лбы к полу. Амин, спохватившись, потянул изумлённо озирающегося мальчишку, заставляя упасть ниц рядом.
— Великолепный, одарённый милостью Манат…
— А зачем мы это делаем? — громким шепотом поинтересовался Валид.
Амин шикнул на него, с трудом удерживаясь от желания отвесить паршивцу подзатыльник.
Мальчишка округлил глаза, но послушно затих.
Как обычно стучали «пятками» копий стражи, как обычно мимо проплывали расшитые золотыми и серебряными нитями туфли евнухов…
А вот чёрные, из хорошо выделанной кожи вдруг остановились прямо у Амина перед глазами.
И вся процессия тут же замерла.
Повисла звонкая, напряжённая тишина.
— Скажи, Фарук, — медленно, лениво произнёс тихий голос. — Ты вроде искал светловолосого?
Амин похолодел.
— О, Сиятельный, это так, — почтительно ответил скрипучий. — Но я должен осмотреть его, чтобы понять, подходит ли.
Чёрные туфли задумчиво шагнули ещё ближе. Загнутый носок уткнулся Амину в лоб.
— Поднимись, раб, — велел первый голос.
Амин зажмурился, чувствуя, как по шее к лопаткам течёт холодный пот.
— Сиятельный приказал тебе встать! — пропищал кто-то из евнухов, хватая юношу за волосы и вздёргивая вверх.
Амин стиснул зубы и, дрожа, попытался сесть прямо. Почтительно опустил глаза долу, тут же заметив, как рядом порывается выпрямиться мальчишка, и Фарах — с явным трудом — его удерживает.
Сухопарый, сгорбленный старик отодвинул обряженных в цветастые одежды евнухов, подошёл к Амину. Бесцеремонно ткнул клюкой ему в подбородок, приподнимая.
На мгновение Амин встретился взглядом со стоящим посреди евнухов юношей в чёрном — его ровесником — и тут же снова попытался уставиться в пол.
— Ну что? — поинтересовался юноша, равнодушно глядя на Амина.
Старик расцвёл беззубой улыбкой.
— Подходит, о, Сиятельный, он — то, что нам нужно.
Юноша махнул в ответ рукой и к Амину кинулись стражи.
— Мы возвращаемся, — зевнул Сиятельный, искоса глядя на бледного, как полотно, Амина. — Мне снова ску-у-учно.
Опять прогудел гонг, и вся процессия двинулась к воротам рынка.
— О, Аллат! — выдохнул Фарах, отпуская, наконец, мальчишку. Рядом поднимались остальные, отряхивая пыль с одежд. — Ясар будет в ярости…
— Куда его увели?! — подскочил к нему Валид. — Что это значит?
— Что значит? — грустно повторил бахрец, становясь за прилавок. — Что нет у тебя больше дяди, малыш. О, Аллат…
— То есть? — отшатнулся мальчишка. — Его убьют? Но за что?
— Как Манат распорядится… за то и убьют, — покачал головой Фарах, кусая губу. — Нет, возьму я сегодня выходной. Пусть этот бурдюк сам торгует!
— Что ты сказал? — пропыхтел рядом голос сайеда. — О, пусть смилуется Аллат, хочешь меня совсем без работников оставить?!
Мальчик, широко раскрытыми глазами наблюдал разгорающуюся ссору. И медленно отступал, пока не наткнулся на другой прилавок.
— Эй, а ну дуй отсюда, мальчишка! — прикрикнули на него.
Валид машинально шагнул в сторону.
— Как вам может быть всё равно? — тихо пробормотал он.
Когда Фарах, так и не отвоевавший себе выходной, огляделся, мальчишка давно растворился в толпе.
Амин натянул цепь до предела, с силой дёрнул. Звенья смешливо звякнули.
Юноша со вздохом опустил руки и попытался вглядеться в темноту. Ничего, совсем ничего, даже проблеска света.
Глупо… Как же глупо после всего умирать вот так!
Стиснув зубы, Амин приглушённо застонал и снова рванул цепь. Железные браслеты лишь сильнее врезались в запястья.
На полу рядом зашуршали. Юноша прислушался и брезгливо отпихнул ногой крысу. Та ощерилась в ответ, но в темноте этого никто не заметил.
И метнулась в маленькую трещину в камнях, когда вдалеке яркой звёздочкой замерцал свет.
Амин напрягся, щурясь.
Свет медленно приближался, превращаясь в небольшой фонарик. Амин зажмурился и почувствовал, как его знакомо ткнули клюкой в подбородок.
— Вставай, — приказал старик.
Амин и не подумал повиноваться.
— Вставай, ибни[15], имей уважение к старости.
Амин прикусил губу изнутри и неторопливо поднялся. Цепи оказались слишком короткими, руки пришлось держать опущенными.
Старик поставил фонарь на пол, спугнув ещё одну крысу, и вытащил из-за пояса короткий загнутый кинжал.
Амин молча смотрел на блики, скачущие по клинку. А, когда старик шагнул ближе, не выдержал.
— Что вы со мной сделаете?
Старик отодвинул рукав абаи, прижал клинок к внутренней стороне локтя Амина.
— Пока только капля крови, ибни, я должен знать наверняка, что ты — тот, кто мне нужен. Последняя проверка. Но, — старик надавил, и клинок окрасился алым, — ты всё равно умрёшь. Так или иначе. Однако если станешь меня слушаться, смерть будет быстрой.
Амин усмехнулся и выдохнул:
— Для чего это?
— О, — улыбнулся старик, убирая кинжал. — Чтобы исполнить желание Сиятельного, — и тихо добавил: — а может — моё собственное.
В это время Сиятельный Шакир, с тоской глядя на танцующих пышногрудых наложниц, в который уже раз за день зевнул и неспешно поднялся. Засуетились евнухи, разгоняя девушек — ни одной из них Сиятельный не приказывал явиться в его покои. А значит, нынче ночью в гареме будет царить печаль.
Самого Сиятельного это нисколько не волновало. Благословлённый Манат лишь с тоской покружил по коридорам собственного дворца, приказал напомнить колдуну Фаруку, что его господин ждёт.
И от нечего делать отправился в свои покои.
Давно уже не радовала Сиятельного охота, да и женские прелести наскучили. Чтение, рисование, услада бесед — всё надоело. Как же скучно…
Тяжело вздохнув, Сиятельный привычно потянулся к блюду за любимым кишмишем[16].
Пальцы нашарили пустоту.
Шакир открыл глаза и с изумлением уставился на пустое блюдо.
Перевёл взгляд на сидящего на столике мальчишку в обносках, заканчивающего с последней кистью кишмиша.
Но стражу или хотя бы главного евнуха Шакир позвать не успел.
— Не стоит, о, светлоликий шехзаде, — облизнувшись, заявил мальчишка, спрыгивая со стола и вставая на колени. И зачем-то добавил. — Я преклоняясь перед величием Сиятельного.
— Кто тебя сюда пустил? — выдохнул Шакир, во все глаза смотря на мальчика.
Тот стукнулся лбом о пол и выпрямился.
— Никто. Я сам пришёл.
Шакир приподнялся на локтях.
— Да как ты посмел, раб…
— Я знаю, чего вы хотите, шехзаде, — непочтительно перебил его мальчик. — Ваше сокровенное желание.
Шакир осёкся.
— Вечную жизнь мне даст…, - на тон ниже начал он, но мальчишка снова перебил:
— О вечной жизни мечтает колдун Фарук. Он обманет вас, о луноликий шехзаде. Но вы хотите другого.
— Продолжай, — после недолгой паузы разрешил Сиятельный. — Скажи же, чего я хочу.
Мальчик снова улыбнулся. И пропел:
— Вам ску-у-учно.
Шакир резко поднялся. Удивлённо выдохнул:
— Как ты…
— И я принёс вам то, что избавит вас от скуки, — продолжил мальчик, — навсегда.
Шакир жадно оглядел ребёнка.
— И что же это?
— Посмотрите в окно, о шехзаде, — смиренно откликнулся мальчик.
Шакир бросился к окну — излишне быстро для Сиятельного.
Во дворе, где до этого танцевали темнокожие прелестницы, стоял конь. Чёрный. Деревянный.
Шехзаде повернулся к мальчишке.
— Что это значит? Что это за игрушка?
Мальчик покорно потупил взгляд.
— Если Сиятельный соблаговолит оседлать его и нажать между ушей, конь поднимется в небо. Когда Сиятельный захочет спуститься, надо лишь погладить приметное местечко на шее — там, где белое пятнышко.
Не дослушав, шехзаде бросился к двери. Летать? Летать над городом, как птица? Летать над империей? На зависть всем — и даже отцу-султану?!
Но проклятый мальчишка заступил дорогу и, не смотря Шакиру в глаза, чётко произнёс:
— Милость Сиятельного велика и безмерна, и он, конечно, одарит ничтожного малой её толикой.
— Я дам тебе титул моего колдуна! — отозвался Шакир, пытаясь обогнуть мальчишку.
— Я бесконечно благодарен, о, мой шехзаде. Но пусть вместо этого из темниц выпустят юношу, которого вы забрали сегодня на базаре.
— Светловолосого? — нахмурился Шакир.
— Да, о, луноликий. Позвольте мне, ничтожному, просить вас об этом, прежде чем волшебный конь унесёт вас в облака… как вы того желаете.
Напоминание о чудесной игрушке вскружило голову. Шакир торопливо отдал приказ и, не сдерживаясь, бросился во двор.
Валид опустил голову, пряча улыбку.
Амин, кусая губы, с трудом передвигал затёкшие ноги, вполне уверенный, что его ведут убивать. Царапину на руке жгло, глаза слепил яркий солнечный свет, голова гудела.
Поэтому, когда стражники сняли с юноши оковы и отшвырнули его от ворот дворца шехзаде, Амин только непонимающе уставился на них.
Тяжёлые створки медленно захлопнулись.
— Я принёс тебе воды, — произнёс рядом тихий детский голос. — Пей и нам нужно спешить.
Амин изумлённо перевёл взгляд на мальчишку, не вполне уверенный, что всё это ему не снится.
Валид, вздохнув, прижал горлышко фляги к губам юноши.
— Почему..? — прохрипел Амин, но мальчишка уже отнял флягу. И, схватив юношу за руку, настойчиво потянул.
— Идём. Ну же!
Амин медленно встал. Неугомонный мальчик тут же рванул в ближайшую улочку, с недетской силой таща за собой юношу.
— Куда мы? — только и смог сказать Амин.
Над головой, заслоняя алое закатное солнце, пронеслась тень. Мальчик вскинул голову, Амин — тоже.
— Это… конь? — выдохнул он. — И…
— И ваш Сиятельный на нём, — отозвался Валид. — Нам нужно до сумерек попасть за ворота. Ну, давай же, шевелись!