— Стой! — прохрипел Валид, когда юноша бросился в ту сторону. — Стой, нельзя! Там ещё может быть опасно!
— Опасно? — выдохнул Амин, оборачиваясь. И за спиной мальчика увидел улетающую к горизонту крылатую тень. — Что, шайтан тебя забери, это было?!
Тень превратилась в точку, собираясь и вовсе исчезнуть за куцыми облаками.
— Анка, — тихо откликнулся мальчик.
Амин уставился на него.
— Кто?!
— Анка, — повторил мальчик. — Птица-совершенство.
— Тебе совсем голову напекло? — пробормотал Амин, отказываясь верить. — Она нападает только на корабли, — и, не обращая больше на Валида внимания, направился к лагерю…
…которого уже не было. Амин завороженно смотрел на погребённые под песком туши верблюдов, сорванные палатки, человеческие тела в заляпанных кровью бурнусах…
— Она на всех нападает, — раздался рядом голос Валида, и Амин вздрогнул от неожиданности. — На всех, кто посмел тронуть её детёныша.
Амин медленно шагнул в сторону… и споткнулся, наткнувшись на тело мальчишки — кажется, сына того бедуина, что вчера их угощал. Мальчик был погребён под песком почти полностью, наружу выглядывало только бескровное лицо да рука со скрюченными в предсмертной судороге пальцами.
— Пойдём отсюда, — тихо сказал Валид, подходя к юноше и равнодушно глядя на тело. — Нам с ними больше не по пути.
Амин медленно обернулся. И только и смог выдохнуть:
— К-к-какого… детёны…ша?
Мальчик пожал плечами.
— Один из торговцев вёз её яйцо. Я ночью случайно наткнулся… Он думал, это окаменевшая реликвия. Люди вечно их путают. Не знают, как выглядят яйца, которые высиживает Анка… Пойдём, Амин.
Юноша послушно шагнул следом, но, споткнувшись о чьё-то тело, резко выдохнул. Посмотрел на ждущего рядом мальчика так, словно видел первый раз.
— Ты знал…
Валид вскинул брови.
— Знал, что она… она прилетит, — заикаясь, выталкивал слова Амин. — И никого не предупредил…
Мальчик нахмурился.
— Почему? Я же увёл тебя.
— Меня, — эхом повторил юноша. — Только меня?!
Мальчик снова пожал плечами.
— Ну да. А что такого? Пойдём, солнце уже высоко. Скоро вообще идти невозможно будет.
— Ты убил их, — шепнул юноша, не слыша. — Всех. Кочевника, который вчера угощал тебя сладостями, торговца, давшего тебе верблюда… даже ребёнка, с которым вчера играл!
Валид устало вздохнул и, обращаясь, кажется, к небу, протянул:
— Никогда не понимал, почему вы, люди, так благоговеете перед смертью. Идём уже.
Амин отшатнулся, когда мальчик подошёл к нему и попытался схватить за руку.
— Почему ты спас меня?
Валид скорчил усталую мину.
— Ну ты же хотел сразиться за царевну? Мёртвым ты этого сделать не сможешь. Всё, идём.
Позже, шагая вслед за бредущим по колено в песке мальчишкой, Амин выдохнул:
— Ты кто угодно… но не человек, — и слабо простонал: — Я хочу, чтобы это…
“Я хочу, чтобы это было сном”, - пытался сказать юноша, но не успел. Валид, быстро развернувшись, подскочил к нему и закрыл рот рукой.
— Никогда, — прошипел он, и Амин с удивлением услышал в его голосе незнакомые скрипучие нотки, — не говори при мне эти слова. Никогда!
— А спросить, куда мы идём, можно?! — не выдержал Амин, когда солнце стало клониться к горизонту, а мальчишка так и продолжил целенаправленно шагать невесть куда.
Валид обернулся, и юноша вздрогнул от удивления — мальчик точно усох за этот день, осунулся, под глазами залегли глубокие тени.
Впрочем, вряд ли сам Амин выглядел лучше.
— Туда, — буркнул Валид, отворачиваясь.
— И что там? — поинтересовался юноша, вполне ожидая услышать, что этот странный мальчишка знает все секреты пустыни.
Валид пожал плечами.
— Понятия не имею. А что?
Амин задохнулся.
— Ты дорогу… не знаешь? — выговорил он, наконец.
— Не-а, — равнодушно откликнулся мальчик.
Амин застонал — про себя.
На ночь они остановились у россыпи камней, выглядывающих из-под песка, точно клыки диковинного зверя. В подобных местах у бедуинов располагались колодцы, и Амин надеялся найти здесь воду.
Зря.
Юноша проверил сумку и помрачнел: мальчишка не только не потрудился спасти караванщиков, он ещё и не подумал положить лишнюю флягу или что-нибудь из еды, прежде чем убегать. Потом забирать это было бы поздно — красть у мертвецов никто бы не решился. Хотя… скоро они сами присоединятся к погибшим караванщикам. И, судя по тому, что воды на донышке, а еды почти не осталось — очень скоро.
Насупившийся, странно тихий мальчишка сидел, глядя в небо.
— Ты умеешь предсказывать будущее? — спросил Амин, без сил ложась рядом на песок.
— Я похож на гадалку? — фыркнул мальчик.
— Ты вообще на человека не похож, — отозвался юноша, закрывая глаза.
Болела голова, в горле пересохло, и лучше было бы попытаться заснуть, а не разговаривать. Но Амину просто было страшно. Слишком тихо, непривычно — после шумного каравана. Пустота впереди, верная смерть… и всё. Поворачивать уже некуда.
Валид долго молчал, но потом неожиданно спросил:
— Почему? У меня человеческое тело. Я чувствую боль. Усталость. Страх. Что же ещё нужно?
— Ты не умеешь сочувствовать, — сонно откликнулся Амин.
— Сочувствовать? — вскинул брови мальчик. — Не понимаю. Сочувствовать кому? Тебе?
Амин слабо улыбнулся.
— Тебе не жаль мёртвых…
— Чего их жалеть? — перебил Валид. — Поверь, они в лучшем положении, чем мы. Их не мучает жажда, голод, жара. Им там хорошо.
Амин вздохнул. Для него подземные чертоги Вадда никогда не были чем-то “хорошим”.
— Не думаю, что они хотели умирать, — только и сказал он. — И я не хочу.
— Ты боишься, — протянул мальчик.
— Да, — вздохнул юноша.
— Ты прав, — помолчав, сказал Валид. — Наверное, я и правда не всегда похож на человека. Я просто не понимаю, что страшного в смерти. Неизвестность? Ты не хуже меня понимаешь, где окажешься. Суд Манат? Не глупи, Амин, там судят справедливо. Не так, как у вас, людей. А Вадд, конечно, тот ещё угрюмый тип, но его вполне можно терпеть. С ним легче, чем с тем же… как того бурдюка звали?
Амин смотрел на разглагольствующего мальчишку, не отводя глаз.
— Ты… ты говоришь так, будто ты там был. Ты общался с Ваддом? С богом?
— Как с тобой, — улыбнулся мальчик. — Во-о-от, и это я тоже не понимаю. Благоговение перед богами. Чего ради строить храмы, поклоняться? Вы, правда, думаете, что без вашей веры солнце не взойдёт и слепая Манат перестанет прясти?
Амин против воли улыбнулся.
— Мы просим их о милости… — начал он.
— Наивно веря, что они до вас снизойдут, — ехидно закончил мальчишка. И тут же зло добавил: — Плевать им на вас. И на всех, кроме разве что самих себя. А вы выдумываете такие красивые легенды — ах, Аннат, ах великая матерь, ах… кстати, вот ещё, никогда не понимал, ну а в матерях-то вы что нашли? Смотришь, бывало, и поражаешься: валиде-султан, мать правителя, так сыном и вертит, так и вертит. А тот, покоритель других земель, слова поперёк сказать ей не способен. У вас это даже добродетелью зовётся. Любовь сыновья, — выплюнул мальчик. — Вот ты, — он повернулся к Амину, — тоже наверняка возразить своей не можешь? Почтительный сын, ты же у нас весь такой правильный…
— Я не знаю своей матери, — тихо произнёс Амин.
Мальчик замолк, удивлённо глядя на юношу.
Амин тоже посмотрел на него и отвёл взгляд.
— Она тебя бросила? — поинтересовался, наконец, Валид.
Амин хотел промолчать. Но почему-то ответил:
— Не знаю. Может быть. Она была одной из наложниц, одной из гарема. Детей у таких забирали, — Амин помолчал и, вдруг сев, повернулся к мальчику. — А оттуда, откуда ты смотришь на людей, ты никогда не видел, как у матерей забирают детей? Нет? Как они плачут, как сходят с ума? Для тебя такая любовь, может, и ничто, но… — Амин запнулся, с удивлением понимая, что не может найти слов. В груди что-то противно сжалось, когда знакомая картинка пронзила память.
— Отчего же, — откликнулся мальчик. — Видел. И не раз. Потом они зовут меня. Идут ко мне, сбивают ноги в кровь. Лишь бы… лишь бы поймать… лишь бы… себялюбивые дуры. Им плохо — пусть и мне станет хуже, да?
— Ты не умеешь любить, — заключил Амин, снова укладываясь и отворачиваясь от мальчика.
— Нет, — тихо откликнулся Валид. — Не умею, — и принялся насвистывать какую-то тихую мелодию.
Амин слушал её, пока не уснул.
Вадд-месяц, пропутешествовав по небу, исчез под землёй, не заметив двух спящих путников в пустыне. И правда, зачем — всё равно оба скоро окажутся в его царстве…
Амин проснулся от хриплого визга. Кричал Валид, на груди у которого спокойно ползал здоровенный скорпион.
— Убери его! У-у-убери! — выл мальчишка.
Амин только улыбнулся — мальчишка, ночью рассуждавший о богах, надрывается, видя обыкновенного скорпиона.
— Я-а-а тут н-не буду б-больше… — дрожащим голосом непонятно бормотал Валид. — Н-н-не… Пойдём!
Амин, с трудом встав, позволил себя увести.
Солнце быстро поднималось на небе, и так же быстро начиналась жара. Пот заливал глаза, щипал. Амин, пошатываясь, вяз в песке и даже не сразу заметил, как бредущий чуть впереди мальчик неожиданно упал.
— Валид? — прохрипел юноша, наклоняясь над ним и одновременно пытаясь нашарить флягу.
Мальчишка дрожал, задыхаясь на руках у юноши. Потрескавшиеся губы казались чёрными. Амин смочил их остатками воды, принялся ощупывать мальчишку. И быстро нашёл небольшую вспухшую ранку на груди — скорпионий укус.
Прижигание не помогло. Высасывать яд, похоже, было уже поздно, хоть Амин и честно попытался. Валида лихорадило, в себя он не приходил, и очень скоро начал бредить.
Амин нёс его на руках, сам не понимая, зачем. Куда он идёт — вокруг далеко-далеко одна лишь пустыня. Вечером, стоило солнцу зайти, юноша без сил рухнул на песок, мечтая о глотке воды. Её не было — на мечущегося в бреду мальчика ушли последние капли.