Рорик был, как всегда, сдержан. Он тоже наблюдал за сыном, но искал не травму, а изменения. Когда Кайл потянулся за кружкой, отец отметил, что движение мальчика было более собранным, более экономным, чем вчера. Рорик не знал, что его сын видел ночью, но чувствовал, что тот перешагнул какой-то невидимый рубеж. Тяжелая отцовская ладонь легла на плечо Кайла на мгновение — молчаливый жест поддержки и признания.
Тренировка на рассвете была иной. Каэлан не заставил его бегать. Он сидел на поваленном дереве у старой мельницы и молча точил свой меч. Звук — ширк-ширк, ширк-ширк — был единственным, что нарушало утреннюю тишину. Он казался Кайлу языком, на котором говорила сталь.
— Ну что, щенок. Переварил? — спросил Каэлан, не поднимая головы.
Кайл молча кивнул, остановившись в нескольких шагах.
— То, что ты видел ночью, — это не хвастовство и не позерство, — продолжил стражник, проводя по лезвию промасленным куском кожи. — Это работа. Грязная, вонючая, но необходимая. Я показал тебе это не для того, чтобы напугать. А для того, чтобы ты понял, для чего на самом деле нужна сила. Чтобы такие, как твоя мать, могли спать спокойно и не бояться каждого шороха за окном. Чтобы такие, как твой отец, могли растить хлеб, а не отбиваться от тварей, которые хотят отобрать у него и хлеб, и жизнь. Сила — это не право, это обязанность.
Он наконец поднял на Кайла свои выцветшие глаза. В них плескалась бесконечная усталость.
«Он не плакал. Не стошнило, — думал Каэлан, анализируя спокойное, слишком серьезное для ребенка лицо. — Он просто смотрел. Так смотрит волчонок, впервые увидевший, как его стая рвет оленя. Он не боится, он учится. Либо этот мальчишка сломан изнутри, либо он сделан из другого, более прочного материала. И я должен придать этому материалу форму, пока он не превратился в оружие, бьющее без разбора».
— Ты видел, что мы делали, — сказал Каэлан. — Видел, как менялось наше движение, как светились наши клинки. Садись. Буду объяснять.
Кайл сел на траву, превратившись в слух.
— Это зовется Путем Стали, — начал Каэлан. — И основа его — не мышцы и не скорость, как думают селяне. Основа его — воля. У каждого живого существа, даже у гоблина, есть внутренняя энергия. Духи предков, искра жизни, божественный дар — называй как хочешь, суть не меняется. Мы, воины, зовем ее просто — «дух». Большинство проживают жизнь, так и не научившись его чувствовать. Но воин учится доставать этот дух из своей души и облекать им свое тело, как броней. Это и есть «Боевое Усиление».
Он вытянул руку и сжал кулак. На мгновение Кайлу показалось, что воздух вокруг кулака едва заметно задрожал.
— Усиление бывает разным. Можно направить дух в ноги, и тогда ты будешь бежать быстрее, чем может уследить глаз. Так двигался я. Можно вложить его в руки, в торс — и тогда твое тело станет крепче дубового щита. Так сражается Гром. Его удар щитом ломает кости не только из-за его силушки, но и потому, что в этот щит вложена вся его воля. А можно... — Каэлан коснулся пальцем своего меча, — ...вложить дух в оружие. Тогда сталь становится тверже алмаза и острее бритвы. Именно поэтому мой меч разрубил ржавый тесак того ублюдка, а не просто отбил его.
Кайл слушал, и в его голове разрозненные наблюдения ночного боя складывались в стройную, понятную систему. Он запоминал каждое слово, каждый термин.
— Но за все надо платить, — продолжил Каэлан. — Усиление выжигает тебя изнутри. Это как пытаться выжать воду из камня. Используешь слишком много — и останешься пустым, беспомощным мешком с костями, который не сможет даже поднять меч. Поэтому настоящий воин использует усиление короткими, точными вспышками. Вложить всю силу в один удар, в одно уклонение, и тут же погасить пламя, сберегая дух. Это искусство, на освоение которого уходят годы.
Чтобы сделать свой рассказ более наглядным, Каэлан перешел к примерам. — В армии Арнора, где я служил десять лет, каждый легионер обучается основам — «Малому усилению стойкости». Это позволяет им держать строй под градом стрел и не падать от первого же удара. Но настоящие мастера... это другое. Наш Первый Меч королевства, генерал Корвин по прозвищу «Железный Вихрь», говорят, в битве при Пепельных холмах двигался так быстро, что орки видели перед собой троих воинов вместо одного. Он был везде одновременно, и его клинок унес сотню жизней, прежде чем враги поняли, что происходит. Он — мастер «Усиления Скорости».
Кайл впитывал информацию, и перед его глазами вставали образы. Генерал Корвин. Вероятно, персонаж 80-го уровня с максимальной прокачкой соответствующей ветки навыков.
— А был еще Тормунд Скалолом, чемпион королевской арены, — продолжал Каэлан, и в его голосе проскользнуло уважение. — Старый, как этот дуб. Он не был быстр. Но он мог влить весь свой дух в тело и голыми руками остановить удар боевого тролля. Он был живой крепостью. Мастер «Усиления Стойкости». Вот что такое истинная вершина Пути Стали.
— А... есть другие? — осторожно спросил Кайл, играя свою роль. — Кто сражается... не мечом?
Каэлан презрительно фыркнул.
— Есть. Колдуны. Умники в мантиях, которые прячутся за спинами таких, как я. Они идут по иному пути. Они не укрепляют свое тело, они выплевывают свой дух наружу, придавая ему форму заклинаний.
Его тон был полон солдатского пренебрежения к тем, кто не стоит в строю плечом к плечу.
— Есть боевые маги, которые швыряются огнем или глыбами льда. Да, это полезно, чтобы сжечь орочью катапульту с безопасного расстояния. Но подпусти его на длину меча, и он рассыплется от одного хорошего пинка. Есть целители. Этих мы бережем, как зеницу ока. Солдат, которому зашили кишки прямо на поле боя, будет сражаться за своего лекаря до последней капли крови. Их дар — великая ценность. Ну и всякие фокусники поддержки. Создают туман, заставляют тебя видеть то, чего нет, или делают оружие товарищей острее на пару минут. Грязные трюки, но иногда полезные.
Кайл слушал и понимал, что Каэлан, сам того не зная, описывает ему классовую систему этого мира. И его собственный секрет — дар к огненной магии — относил его к категории «боевых магов». К тем, кого такие, как Каэлан, презирали за физическую слабость. Это было ценнейшее знание.
— Но самый подлый враг — это те, кто ходит по тени, — закончил Каэлан. — Эльфийские лучники, шпионы, убийцы. Они тоже используют усиление, но лишь для одного — чтобы быть невидимыми и бесшумными. Ты его не видишь, не слышишь, а у тебя уже стрела в горле или кинжал под ребрами. Против таких спасает только постоянная бдительность.
Он замолчал, давая Кайлу переварить информацию. Затем он посмотрел мальчику прямо в глаза. Его взгляд был тяжелым, как наковальня.
— Я рассказал тебе все это, щенок, потому что увидел в тебе стержень. В тебе есть та самая воля, которую другие ищут годами. Я могу научить тебя Пути Стали. По-настоящему. Не просто махать палкой, а чувствовать свой дух и управлять им. Но это будет больно. Это будет долго. И с этого пути нельзя свернуть на полдороге. Ты готов?
Это был ключевой момент. Предложение союза. Переход на новый уровень обучения.
— Да, — без малейшего колебания ответил Кайл.
Он смотрел на Каэлана, но видел гораздо больше. Он видел свой собственный путь. Путь, о котором этот суровый солдат даже не догадывался. Путь Чародея-клинка. Он возьмет дисциплину и мощь Пути Стали и соединит их со своей тайной силой огненного мага. Физическая подготовка даст ему выносливость для произнесения заклинаний. Боевые навыки — шанс выжить, если враг подойдет слишком близко. Это будет его уникальный класс. Его дорога к вершине.
Каэлан удовлетворенно кивнул. Он не мог знать о сложных планах в голове этого ребенка. Он видел лишь то, что хотел видеть: решимость в глазах будущего воина.
Он поднялся и протянул Кайлу его тренировочный кинжал, который принес с собой.
— Тогда хватит болтать. Теория без практики — мусор. Начнем с самых азов. Усиление — это воля. А воля, щенок, тренируется болью. Стойка. Но теперь ты будешь не просто стоять. Ты будешь слушать. Слушать свой дух. Пытаться нащупать его.
Кайл принял клинок. Холодная сталь привычно легла в ладонь. Урок был окончен. И в то же мгновение начался новый, гораздо более сложный. Настоящая тренировка только начиналась.
Глава 7 Сталь, пепел и шепот
Мне исполнилось восемь. Для мира — мгновение. Для меня — целая эпоха, отмеренная болью в мышцах, мозолями на руках и тысячами часов, проведенных наедине со своими мыслями. Деревня Кленовый Лог жила своей неспешной, предсказуемой жизнью. Петухи все так же кричали на рассвете, женщины все так же сплетничали у колодца, а мужчины возвращались с полей, пахнущие землей и усталостью. Для них я был просто тихим, не по годам серьезным сыном дровосека Рорика. Мальчиком, который слишком много времени проводит с книгами и мечом. Они не видели и сотой доли правды.
Моя жизнь теперь подчинялась четкому ритму. Рассвет я встречал на руинах старой мельницы. Весь день, если не было уроков или тренировок, я помогал отцу. Мои руки, хоть и оставались детскими, уже привыкли к топору. Я колол щепу для растопки, таскал поленья, помогал чинить изгородь. Отец редко хвалил меня, но я видел в его глазах молчаливое одобрение. Он учил меня быть мужчиной не словами, а делом. Мать по-прежнему смотрела на меня с затаенной тревогой, особенно когда видела новые синяки или ссадины, но ее любовь была моим невидимым щитом, самым теплым и надежным в этом мире.
Уроки со старейшиной Элианом закончились полгода назад. В один из дней он просто закрыл последнюю книгу по базовой грамматике и сказал: «Я научил тебя всему, что знаю о буквах и цифрах, мальчик. Дальше ты должен плыть сам». Теперь я был его единственным «библиотекарем». Раз в неделю я приходил в его хижину, чтобы убрать пыль с древних фолиантов, а он разрешал мне брать одну книгу для чтения. Исторические хроники, старые травники, сборники легенд — я поглощал их, выискивая крупицы полезной информации среди шелухи мифов. Наша дружба стала молчаливой и глубокой, как у двух заговорщиков, хранящих общую тайну — тайну ценности знаний в мире, где большинство ценило лишь силу мышц.