«Блестяще, — отметил полковник. — Так держать. Исход Войны ближе, чем ты думаешь, сынок. Мы победим. К чёрту перемирие. Они первые атаковали, так? У нас есть доказательства. Это покажут в военных сводках вечером».
Сразу после приземления Пол сел за репорт и даже не заметил, как прошло два часа. Империя Лайя вновь нарушила условия шаткого мира. Вероломно! Самолёт Эджа пользовался своим законным правом — осматривал линию фронта на предмет тяжёлых вооружений. А они, опять… Проклятые лайцы, да придаст их забвению История.
Репорт готов. Скоро его прочитает вице-канцлер. Сначала будет кричать, стучать кулаком по столу. Издаст приказ об отстранении Ганса и Пола от службы. Но к концу повествования успокоится. Отзовёт приказ. Особенно, когда увидит запись ракет, летящих в истребителя Океании. И то, как ИИ виртуозно избавился от них. Так, что пилот даже ничего не понял — но кому нужно об этом знать?
Ему оставалось лишь оседлать байк, выехать за КПП и преодолеть ещё пять километров до Сити. Что он и сделал. Вечерняя прохлада ласкала кожу. По городу уже десятки лет никто не ездил ни на машинах, ни на мотоциклах. Таков Регламент. Безопасность дороже! Сити напоминал ветерана: битого, но живучего.
«Сколько людей я убил? — вдруг задумался Пол. — Сотню? Нет, слишком мало. Две? Три? Мало, очень мало».
Как его только не называли. Асом, ювелиром, гроссмейстером — ещё до того, как он оседлал ИИ. Уникум. Гений. Эдж сам себя звал «универсалом». Ему было всё равно, куда бить. Цели в небе. Цели на земле. На воде. Ночные и дневные вылеты. Раньше, до своего знакомства с Ястребом, Пол просто летел в гущу событий, в самое пекло боя. Что он искал там?
— Господин капитан, зачем же Вы стали в общую очередь? — хозяин продуктовой лавки услужливо взял Пола за локоть. — Давайте я обслужу Вас, как полагается.
— Нет, благодарю, — Эдж отстранил его руку. — Тут всего человек сорок. Я не спешу.
Пол огляделся. Он и сам не заметил, как стал в самый хвост очереди. Она вилась, словно змея, на улицу. Тётушка Энн говорила, что до Войны старый Сити вообще не знал очередей. И что любую вещь можно было купить в любой момент. Глупости. Очереди были всегда. В одной из них он потерял своего школьного друга.
Страшное детство. Ужас жизни в квартире, что на поверхности. На пятом этаже! Это просто чудо, что он дожил до Академии. Днём почти не бомбили. Ждали ночи, чтобы попытаться пройти за Периметр. «Начнём доминировать в небе — победим на земле», говорил Ганс. Полковник жил Войной. Что будет с ним, когда она закончится?
— Нет, я настаиваю, — не унимался хозяин лавки. — Вот, возьмите этот набор. И уберите свои фунты, молю Вас! Мы очень благодарны лётчикам. Очень.
«Лётчик!» — подумал Эдж, покорно принимая пакет. «Я — истребитель. Ты проводишь в своей лавке десять часов, максимум — двадцать. У тебя выходные. А ты знаешь, сколько времени я провожу в небе? И что каждый час — это минус день жизни. Три года учебки — по ускоренной программе. Минус десять лет. Неделя ареста за поцелуй Кэт. Или меньше? Ночные вылеты. Боевые дежурства. Война затянулась, торгаш! Мать сказала, хочешь жить — становись солдатом. Их меньше умирает, чем мирных. Мама мне говорила, что Война скоро закончится. Лет двадцать назад… Мама была права». Пол молчал.
Воздух разрезали звуки сирен. Сити слишком близко до Линии. Слишком много заводов вокруг него. База. Хищно улыбнувшись, Пол вручил пакет обратно хозяину лавки и бросился к Южному краю. Там, где КПП, где его байк надёжно охранял солдат. Дорогу до Лётного центра всегда держали в хорошем состоянии. Это вопрос смерти. Смерти врага.
А люди так и стояли в очереди в лавку. Их тут мало — человек тридцать-сорок, ни больше. Кто-нибудь даже выживет, если рядом упадёт ракета или бомба. Лётный центр. Келья. 40 секунд вместо 60, положенных Регламентом. Полу не нужно лётное задание. Всё ясно и так. Майору Эджу всё равно, чьи головы сносить.
— Взлетаем, — скомандовал Пол и включил рацию. — Прометей в эфире.
— Бах в сети, — ответил полковник. Он вообще никуда не уходил из Командного пункта. Голос его был слаб. — Это конец… Линию прошло 20 истребителей… С ними идёт 8 крепостей. Это провал…
— Без паники, полковник, — называть должности в боевом режиме — это против Регламента. Эджу было плевать. Кто-нибудь вообще читал эту писулю? — Ястреб, доложить оснащение.
— Всё готово, сэр, — робко проговорил Истребитель. — 28 целей, сэр, будут покрыты десятком ракет, лучевым фрезером, пулемётом и огнемётом. Прочим вооружением.
— Одобряю оптимизм, Ястреб, — ответил Эдж. Он представлял, как крепости утюжат Сити. Втаптывают в землю заводы, фермы. Как вражеские истребители не дают зайти в тыл. — Ищем отстающих.
Этой тактике его учили давным-давно. Найти самолёты, которые отбились от звена. Заблудились. Сэкономить ракеты. Он никогда её не держался, стараясь оказаться в гуще событий. Но сегодня почему-то иначе оценил ситуацию. ИИ разогнал борт до безумной скорости, подняв его на 10 километров ввысь на пределе человеческих возможностей. Ястреб знал эти пределы. От перегрузок Эдж не мог не то, что говорить — даже думать. Его словно пригвоздили к креслу. Скорость стала плавно снижаться. Как и высота.
— Есть, — доложил Ястреб. — Засёк большую крепость. Возле неё, на удалении двух километров, ведущий.
Неважно, куда направлялась эта парочка. Сто процентов, важнейшее задание. Может, остальные борта — всего лишь прикрытие. Ширма. А может и нет, отстали. Ястреб сменил высоту, уйдя на несколько километров вниз. Вошёл в воздушный поток, благодаря которому их не увидели радары. Активировал маскировку. И словно замер, выжидая. На самом деле, они летели вперёд на скорости в 350 километров. Почти стояли.
Эдж уже не думал о том, что он — всего лишь человек, не железный. Что от таких перегрузок можно и дуба врезать. Ну или потерять сознание. Вновь близко, очень. Эдж думал только о том, как он должен победить.
— Ускоряйся, — скомандовал Пол. Ястреб послушно отозвался резким рывком. Потом пилот захватил цель в рамку и прошил её очередью пуль. Истребитель лишился крыла и резко ушёл влево. Бесполезная консервная банка. Теперь черёд башни.
Лишившись поддержки, пилот оказался беззащитным. Он заложил резкий вираж влево. Но куда ему тягаться с истребителем! И куда он мог улететь? Уничтожить очередное поселение, которое не успело уйти под землю? Сравнять с грунтом секретный завод? Отбросить Океанию в войне на несколько месяцев — ну или хотя бы дней — назад? Плевать. Небольшой вираж, преследование — и Башня была уничтожена. На землю летели лишь её осколки.
В ту ночь Пол рассекал пространство с невиданной скоростью. Поднимался. Пикировал. Провоцировал. Играл. Сам он ни за что не смог бы контролировать полёт на запредельных скоростях. Ястреб слушался малейшей команды, а иногда — корректировал её. В ту ночь Эдж поверил по-настоящему — в бога небес.
Глава 3. Приземление
Спустя много часов, которые показались неделей, борт приземлился. Утро. Пол не мог ходить. Он с удивлением обнаружил, что и стоять не может. Просто рухнул — и всё. Стюарды уложили его на носилки и на открытой коляске увезли в лазарет. Эдж, обессилев, закрывал глаза, и видел перед собой лишь небеса.
В бреду его пальцы бегали по бёдрам, словно он писал репорт на своём лэптопе. А потом он провалился глубоко-глубоко, в бездну наркотического сна и отчаяния. Пол видел детство. Мать. Отца, который простым солдатом остался навсегда в полях Северной Лезии.
Братское кладбище техники и людей. Там, где когда-то выращивали пшеницу, теперь покоились кости, железные фюзеляжи и панцири, неразорвавшиеся снаряды. Полу видится бреющий полёт, где солдаты и пахари в страхе разбегаются в стороны.
— Майор Эдж! — генерал-лейтенант Иксрин Лэй имел вид степенный и важный. Очертания большого начальника постепенно проступили на фоне больничной палаты. Совсем один. Сколько времени прошло? Неделя? Месяц? Год?
— Так точно, — слабо ответил Эдж. — Только я капитан, сэр.
— Никак нет! — Искрин добродушно рассмеялся. — Разрешите вернуть вас в реальность после недельной отлучки! Приказом вице-канцлера вам досрочно присвоено очередное воинское звание. Рассказать, чем закончился бой?
— Да, — Пол попытался занять более высокое положение на подушках, но сил не хватало. — Прошу вас.
— 13 целей было уничтожено в течение часа, — торжествующе сказал генерал-лейтенант. — Из них — семь бомбардировщиков-крепостей. Лишь немногие успели поразить цели. На чужой территории, преследуя врага, уничтожено ещё 3 борта.
— Наши потери? — осведомился Пол.
— Официально — ни единой! — торжество генерала не знало границ. — Ваш ночной бросок вдохновил силы Коалиции Океании на контратаку! Заняты стратегически важные высоты. Если это не перелом Войны, тогда что?
— А неофициально? — спросил Пол.
— Что неофициально? — удивился Искрин. — А, вы всё об этом, майор Эдж… Прошу меня простить, но данные нуждаются в уточнении. Полагаю, мы сможем вернуться к этому вопросу по вашему выздоровлению. А сейчас, разрешите от лица всего командования — и лично вице-канцлера — вручить вам особую награду.
Генерал-лейтенант неуклюже склонился над пациентом. Искрину мешало его безобразное пузо, невесть как выросшее в мире войны и тотального дефицита. Золотые пуговицы кителя, словно несгибаемые солдаты, держали на себе всю тяжесть брюха. Наконец, дело было сделано, генерал-лейтенант вытер пот со лба, выпрямился и снова улыбнулся.
— Только победа! — гордо сказал он.
— Победа или смерть! — ответил Пол. Оливковая ветвь. Первая. Гордость душила, а в уголке глаза даже появилась слезинка. Это настоящая победа… Или смерть?
Острый слух, дарованный вице-канцлером Эджу, не ослаб даже после бешеных перегрузок. Он услышал до боли знакомый голос, принадлежащий полковнику. Настоящий рёв. Тот спорил с хирургом (или врачом?), требуя ускорить лечение.