— Да, ваше высочество, умеете вы точно формулировать мысли!
— Вчера я прочитал в одной книге. — достаю бумажку и цитирую по ней, хотя писал я это по памяти. — «Война — это путь обмана. Поэтому, даже если ты способен, показывай противнику свою неспособность. Когда должен ввести в бой свои силы, притворись бездеятельным. Когда цель близко, показывай, будто она далеко; когда же она действительно далеко, создавай впечатление, что она близко».
— Блестяще, мой принц. Но не пора ли нам приступить к занятиям? Хотя сегодня есть изменения в расписании из-за непогоды, и мы сможем обсудить ваши мысли о военном искусстве после обеда.
Мне кажется, что лёд тронулся, господа присяжные заседатели[2]…
[1] Перевода не будет. Написано было с грамматическими ошибками.
[2] Цитата из Ильфа и Петрова
Глава восьмаяПеремен! Мы ждем перемен
Глава восьмая
Перемен! Мы ждем перемен! [1]
Королевство Бавария. Замок Хоэншвангау
5 июля 1860 года
Мне нужно изменить программу моего воспитания!
Когда я смог сформулировать задачу на ближайшее будущее стало как-то сразу легче. И я даже придумал, каким образом подойти к решению этой архисложной проблемы. Дело в том, что оба моих (в этом времени) родителя отличались завидным упрямством. Чисто семейная черта. Порой мне казалось, что включение изображения осла в их герб было бы не оскорблением, а констатацией фактов. При этом, кто из них более твердолобый — маман или папа… Вопрос вопросов! Единственной ключевой фигурой, на которую я мог воздействовать, и которая могла на что-то повлиять был генерал-майор Ла Розе. Ну что же, попробуем! Сначала не помешало бы выудить из памяти что мне известно о самом генерале, который к тому же и граф.
Удивительное дело, но больше, чем о самом графе мне удалось вспомнить о его родословной. Оказывается, о своих предках и их достоинствах генерал-майор Ла Розе мог распространяться весьма долго, а вот о себе рассказывал буквально в нескольких скупых фразах. Граф происходит из древнего испанского рода де Ла Роза, потом его пращуры переехали в Нидерланды (бывшие в то время провинцией Испании), позже перебрались в Германию, побывали в Австрии, осели же в Баварии. Их деятельность была тесно связана с баварской армией, почти сто лет назад[2] они получили графское достоинство. Сам граф Теодор состоял адъютантом у короля Максимиллиана I, но это все подробности его биографии и военной карьеры, которые удалось из воспитателя каким-то чудом вытянуть. Ах да, он женат! Но я его жену никогда не видел. Говорят, что это довольно симпатичная баронесса, но брак был явно по денежному расчету. Вот и всё!
Не так уж и много. Но сегодня у нас по расписанию оказалось время для обсуждения книг. Людвиг всегда много читал (а вот его младший брат оказался намного активнее, подвижнее и явно интересовался военным делом) и ответственный воспитатель считал своим долгом обсудить с молодым кронпринцем прочитанное.
— Мой генерал, книга, которую я сейчас читаю, вызывает слишком много вопросов. Честно говоря, я не знаю, как в них разобраться. Прошу мне помочь.
— И что вы сейчас читаете, Ваше высочество? — несколько ленивым тоном поинтересовался воспитатель. Чувствовалось, его отношение к увлечениям принца — как говориться… «мне бы шашку да коня, да на линию огня»! А тут надо возиться с недорослем. Но долг превыше всего, а потому послушаем, что скажет сей юноша…
— Скажите, мой генерал, как государь может проявлять милосердие через жестокость?
— Что??? — глаза графа выпучились, почти что вылезли из орбит от удивления.
— В книге «Князь» автор утверждает, что Чезаре Борджиа силой и жестокостью установил порядок в Романье и этим проявил милосердие. У меня тут что-то не сходится. Жестокость — это жестокость, а милосердие — это милосердие. Какой-то странный выверт мыслей автора.
— Простите, Ваше высочество, я могу глянуть эту книгу?
Я передаю книгу генералу. Вообще-то это не самый удачный перевод на немецкий труда Никколо Макиавелли «Государь». Почему переводчик переименовал его в «Князя» я не пойму.[3]
— Скажите, дорогой мой Людвиг, где вы нашли этот труд?
— В библиотеке. — делаю максимально невинное лицо.
— Вам не кажется, что вы несколько преждевременно взялись за эту книгу? — задумчиво бросает воспитатель.
— Я хочу понять, каким образом мне надлежит править. Разве плохо пытаться разобраться в сути власти и на чем она держится? Только не говорите мне о божественном промысле. Воля Божья правит всем миром, это несомненно, но государь правит государством своей волей. И тот, кто не знает, как пользоваться властью, может ее потерять. Я же не хочу бездумно восседать на троне и быть позором великого рода Виттельсбахов!
О! А вот такая высокопарная сентенция графу, несомненно, зашла. В это время люди произносят весьма витиеватые речи, считая это нормой вещей, не замечая, насколько при этом выглядят по-идиотски (на мой циничный взгляд). Ибо когда ты говоришь об общественном благе и взятки берешь только лишь борзыми щенками, то как-то возвышенные фразы о долге и чести кажутся чем-то весьма странным и абсолютно абстрактным.
— Ну что же, Ваше высочество, раз вы читаете столь серьезную книгу, позвольте все-таки вас спросить, почему вопрос о жестокости столь вас беспокоит?
— Меня беспокоит вообще необходимость государя поступать в интересах своего государства совершенно не по-рыцарски. Посмотрите — тут всё пропитано рыцарским духом. Лебединые рыцари, которые владели этим замком, мой отец оставил о них прекрасную память, но мне кажется, что времена великого Лоэнгрина канули в Лету. И меня это, откровенно говоря, огорчает.
Граф задумался. Для него такой «заход» и постановка вопроса со стороны юноши, который казался ему несколько оторванным от жизни стали полной неожиданностью.
— Я понимаю, мой принц, что жизнь намного сложнее чем описанная в романтических книгах история чей-то жизни и поступков. Реальность вообще имеет мало отношения к беллетристике. Посему книгу, что вы выбрали для чтения, одобряю. Но у вас есть вопросы… И…
— И теперь не только вопросы, теперь у меня есть понимание, что мне необходимо сейчас для того, чтобы подготовиться к будущему управлению государством. Извините, Ваше сиятельство, но греческий и латынь для этого совершенно бесполезные вещи. И не надо говорить, что они развивают ум и всю прочую ерунду. Они забивают голову совершенно ненужной информацией. Они не только не полезны, но и вредны, ибо забирают у меня самый ценный ресурс — время.
— Понимаю ваши доводы, кронпринц, но вы должны получить классическое образование, ибо без оного не сможете учиться в университете, а это весьма важный этап в вашей жизни. И зачем было так резко грубить священнику, неужели изучение основ католичества вы так же считаете пустой тратой времени?
— Нет, Ваше сиятельство! В преимущественно католической стране государь обязан быть католиком. Но вспомните, как одному королю дали хороший совет: «Париж стоит мессы!» и он переметнулся из лагеря гугенотов в лагерь добрых католиков. И я допускаю, граф, что в случае, если в моем государстве будут преобладать протестанты, возможно, придется менять веру.
— Неожиданно, мой принц, весьма смелая и несколько… странная мысль.
— Но она сама собой приходит в голову, как только начинаешь читать «Князя». Добродетельность государя и его репутация важны, а поэтому король не должен быть чужим для своих подданных. Или я не прав? Поступок Генриха Наварского не имеет никакого отношения к спору религий: кто более прав — католики или протестанты. Это вопрос власти и возможности ее удержать!
— Простите, Людвиг, но мы с вами стали на откровенно говоря, весьма скользкую дорожку. Знаете, ваша матушка вряд ли одобрит такие воззрения молодого кронпринца.
— Простите, Ваше сиятельство, разве матушка обязана знать о каждом нашем разговоре? — закатываю пробный шар и вижу, что он генералу не нравится. Ла Розе морщится, как будто съел целиком неспелый лимон. Конечно, у меня нет сомнений, что воспитатель наушничает маман. Это очевидно, конечно, мне не стоило ставить его в столь неоднозначно сложное положение. Отвратно, скажу вам честно, отвратно… Но, мне сейчас необходимо расшевелить обычную невозмутимость графа, вывести его на эмоциональный ответ. Иначе ничего толком не выйдет.
— Предположим, что я забуду эту вашу речь, Ваше высочество! В последнее время моя память стала подводить меня. В тоже время давайте подумаем, что можно сделать, чтобы изменить программу вашего образования. Это надо правильно обосновать, иначе Их Величества не примут никаких изменений.
— Это правда, Ваше сиятельство. Дело в том, что я нашел, как мне думается компромисс, но ля начала хочу еще прочитать цитату, которая меня потрясла. «Государь не должен иметь ни других помыслов, ни других забот, ни другого дела, кроме войны, военных установлений и военной науки, ибо война есть единственная обязанность, которую правитель не может возложить на другого.»
— Вот как? — я видел, что граф расплылся в некотором подобии удовольствия. Неужели все его труды и старания принесли свои плоды? Так и было написано на его довольно худощавой физиономии. Даже щегольские усы стали топорщиться как-то по-особому задорным образом.
— Несомненно… и, Ваше сиятельство, я считаю, что старания майора Карла фон Орфф совершенно недостаточны для того, чтобы я стал в будущем воином. Ибо армейскую службу необходимо знать и понимать с самого низшего уровня, с солдатской доли, только тогда можно стать действительно… нет, не полководцем, думаю, государь-полководец — это не лучший вариант для правления, к сожалению, до талантов Фридриха Великого мне далеко, а вот человеком, который подготовит свою страну к войне, даст ей лучшую армию из возможных — в этом я вижу предназначение короля. Простите за столь длинное вступление…
Я перевел дыхание. Ибо толкать столь выспреннюю речь было неимоверно сложно. Ну по-другому у меня мозги устроены. Вижу цель — не замечаю препятствий. Но в это время слишком многим условностям придают слишком большое значение, простите за невольную тавтологию. Пару глотков отвратительной теплой воды (всегда любил пить воду из холодильника) и продолжил: