— Наташ, а можно к тебе заехать? Я хочу тебя кое о чем спросить…
— Ты еще спрашиваешь! Конечно, я после шести всегда дома сейчас, так что в любой день. Адрес знаешь? У меня сейчас новый…
— Сегодня я наверное не смогу… как насчет завтра?
— Жду!
Сегодня я действительно не могла. Сентябрь, начало учебного года — и пора сдачи экзаменов для тех, кто их вовремя не сдал. Например, для Светки, и как раз сегодня она приезжала в Москву. Ну не в гостиницу же ей ехать! Тем более, что в гарнизонной библиотеке на две недели московской гостиницы ей год работать нужно…
Опять гарнизонной, как радостно сообщила мне подруга: до кого-то в верхах дошло, что завод, ремонтирующий очень большие армейские машинки весьма стратегического назначения, лучше все же держать в армии. Заводик, правда, не национализировали, а "выкупили" — причем так, чтобы компенсировать выгнанным ранее из армии офицерам зарплаты за последние много лет. И всех желающих взяли на завод на должности "гражданских специалистов", причем оклады установили для наших мест буквально заоблачные — поэтому и "желающими" все в городке стали. И Светке зарплату изрядно прибавили… конечно, не до моего уровня, но дома за такие деньги можно уже неплохо прожить.
Собственно, поэтому Светка все и рассказала: решила, что при нынешнем богачестве она теперь за жилье и платить может…
— Дура! ты специально меня обидеть приехала?
— Но я же теперь могу…
— Я теперь могу пять раз в год новую "бешеную табуретку" покупать — но это же не значит что я буду это делать.
— Оль, но я-то тебе подруга… а он — нет.
— Замуж выходишь? Когда? За кого?
— Ты не знаешь, это капитан из нового пополнения. В ноябре, мы заявление уже подали… сейчас в гарнизоне новые дома строят, ему квартиру дадут, но только через год…
— Поздравляю! И в качестве свадебного подарка… нет, не подарка, а просто так: живите вдвоем. У меня все равно работы тут еще минимум на год, так что вы меня не стесните.
— Спасибо… а еще я тебе вот что сказать хочу: я твою фотографию проверила, ну ту, что на стене висела. Слава пообещал, что ничего не испортят, а мне так интересно было…
— Слава?
— Он это… из ФСБ. В общем, та тоже напечатана на бумаге семьдесят четвертого года. Хранилась в резерве Минобороны, в хранилище под Красноярском, в мерзлоте вечной. Сейчас — Светка достала из кармана бумажку, напялила очки:
— Вот, в гражданское обращение выпущена в две тысячи четвертом, по остаточной стоимости… там еще была написано, что продавали партиями по двести пятьдесят пачек, в основном в фотосалоны ушло конечно, потому что торговля старье не брала.
— Это-то понятно… Спасибо Славе своему передай. Но почему в полиции написали, что отпечаток не позднее семьдесят шестого?
— Я не знаю…
Жизнь — если ее двигать в правильном направлении — быстро дает ответы на возникающие вопросы. На следующий же вечер она дала ответ и на этот. В лице Наташки:
— Ты что, не помнишь? — удивилась она, когда я спросила, откуда у нее моя фотография. — Хотя да, ты же на свой день рождения так набралась…
— Я набралась?
— Ну не я же! И тебе еще приспичило прямо из-за стола за фотографией в салон бежать! Ну я с тобой пошла, остальные девчонки были тоже… В общем, получила ты фотки, и тут же решила их родителям отправить. Ну и подписала одну по-дурацки…
— Одну?
— Ну в салоне же по две делают… Я тогда у тебя эту отобрала, велела по-нормальному подписать. А эту себе в сумку сунула — у меня большая была, чтобы не помять. И, наверное забыла… А нашла уже этим летом, когда мы переезжали: представь, она за холодильник упала, причем попала точно между решетками радиатора. Ниоткуда ее видно не было, только когда отодвинули холодильник… А тут как раз Семенов про твою работу рассказал, я и решила ее тебе отдать. Только какой-то толстяк сказал, что ты уже уехала куда-то на съемки, но обещал передать. Передал? То есть что я спрашиваю…
Понятно, откуда "Ташкент" взялся: на радиаторе-то температура побольше даже будет…. А на помойке… Наверное, Петенька ее где-то выронил, а уборщицы в гостинице ее как мусор на помойку и выкинули. Кладбище-то это было метрах в ста от гостиницы, а вот помойки у отеля я не помню. Все ясно. Как там майор говорил? Спонтанный инцидент?
В общем, зря я боялась, никто на меня не покушался. В смысле, в Калиниградской области — потому что насчет клапана… нет, тоже, наверное, какая-нибудь фигня. Ведь этот скелет раньше не использовался — может, я сама и поставила не то? Хотя я же все проверяю… Ладно, пусть у милиции… то есть у полиции голова об этом болит. Мне некогда! Первый месяц "осени" мы уже сделали, и наступает самый настоящий и очень желанный отпуск. Короткий, на пару недель всего — но он мне нужен. И его я использую на все сто!
Глава 7
Первым нас — как и всегда — покинул Петя. У нас отпуска после каждого сезона — и он, закончив съемку, прямо из студии отправился в аэропорт: отпуска он проводил исключительно дома, в Германии. Аня улетела в Минск через час после Пети: просто ее рейс был чуть позже. Ну а я — собралась в Крым, к морю. Сентябрь, бархатный сезон…
Про бархатный сезон в Крыму я читала много — но никогда не испытывала на собственной шкуре. Да и вообще в Крыму раньше побывать не доводилось. Впрочем, и сейчас не доведется: утром мне позвонила Таня:
— Оля, Мне кажется, я нашла того человека, о котором вы спрашивали. Вы можете сегодня подъехать в райотдел до десяти? Я вам передам координаты.
Да, а по телефону сказать нельзя! Впрочем, тут ехать недалеко, а билет на самолет я еще не заказала…
И в райотделе я поняла, почему Таня мне по телефону все не передала:
— Оля, я не могу сказать, что нашла того, кто вам нужен. Но очень похоже: в Москве и области по крайней мере это единственный генерал с двумя орденами Красного Знамени. Зовут Сергей Михайлович, вот его телефон…
Звонила я раз, наверное, двадцать — но всегда нарывалась на автоответчик. Наконец не выдержала и сказала в трубку:
— Сергей Михайлович, это Оливия-Хлоя Итильная. Мы с вами последний раз в аэропорту встретились, пару лет назад, вы приглашали в гости, поговорить. Я бы хотела вас кое о чем спросить… о том, что вы в аэропорту не успели рассказать. Если у вас найдется время, перезвоните мне пожалуйста. Спасибо.
Телефон запел минут через пять. Я поглядела — номер незнакомый… но ответила. В трубке раздался голос:
— Оливия-Хлоя? Это Сергей Михайлович. Я принципе, от приглашения не отказываюсь… только я за городом. Вы сможете подъехать?
— Да, конечно, в любое время, я сейчас в отпуске.
— Хорошо, если вам удобно, приезжайте сегодня после шести. С шести до семи, вас устроит?
— Да, конечно!
— Тогда слушайте адрес…
Ну, в принципе недалеко… если особо сильных пробок не будет — успею.
Дом Сергея Михайловича находился в небольшом и, наверное, уютном поселке. Наверное — потому что я все же почувствовала себя не очень уютно, когда четыре лба на въезде, перегороженном шлагбаумом, попросили объяснить, к кому я еду, а потом очень внимательно разглядывали меня и машину. Но пропустили.
Генерал встретил меня в штатском, пригласил перекусить. Отказываться я не стала — на радостях, что его нашла, просто забыла поужинать. Да и пообедать тоже…
— Коньячку по рюмашечке? Я знаю, что вы за рулем, но символически, грамм по десять… за вашего отца. Тем более что сразу я вас не отпущу…
Мне он так и налил грамм десять, себе — побольше — но все же именно в рюмку, не в стакан. А затем, усевшись поудобнее, начал свой рассказ. Короткий, но ёмкий:
— Вас, значит, Оливия и Хлоя интересуют? Понятно почему… — он каким-то очень цепким взглядом прошелся по моему лицу и улыбнулся.
— Нет. Я нашла у отца два ордена, на которых эти имена выгравированы на обороте.
— Ну Устин! Ну нарушитель! Хотя… Оливия… как вас проще называть?
— Родители Олей называли, на работе — Хлоей кличут.
— Значит, Оля… Оля, не помню, успел я тогда в аэропорту сказать, но сам я пришел в группу уже после Оливии. Про Хлою же расскажу поподробнее… хотя и про Оливию тоже. "Оливия" была поменьше, тонн на тридцать, а "Хлоя" — красавица, сто двадцать тонн водоизмещением… Там такая история случилась… — Сергей Михайлович на секунду задумался, налил себе еще полрюмки, выпил.
— Очень давно в Департаменте по борьбе с наркотиками — в США, не у нас, у нас тогда и наркотиков почти не было — работал один хороший парень. Который накродилеров просто ненавидел, у него вроде как дочь от них погибла. И он выяснил, что крупные партии кокаина идут из Колумбии на шикарных яхтах, официально принадлежащих американской богеме. Казалось бы, бери их за шкирку — но парень, копнув глубже, выяснил, что на самом деле яхты принадлежат ЦРУ. Хуже того, перевозки крупных партий еще и Береговая охрана США покрывает.
— То есть коррупция в правительстве? — не удержалась я от глупого вопроса.
— Я не знаю. Это он так решил — и решил еще пойти другим путем. Вышел какими-то кривыми дорожками на ребят Фиделя, и договорился, что будет сливать им данные о крупных перевозках — при условии, что транспорты до США никогда не доплывут. То есть просто по дороге исчезнут…
— То есть попросил кубинцев ему помочь?
— Что-то в этом духе. Только у Фиделя ребята, подумав, сообразили: опыта маловато, могут наследить — и тогда янки получат предлог в открытую войска на остров направить. И передали эти данные нам.
— А нам зачем американцев от наркотиков беречь?
— Девочка, кокаин — это не только наркотик. Это еще и сырье для изготовления лекарств. Например, кодеин — его просто из кокаина делают. Но официально кокаин продается тоже недешево. В общем, попробовали, и с "Оливии" принесли четыре тонны. В миллионах долларов сказать сколько?
— Спасибо… я не собираюсь столько покупать.
— Правильно. А твой отец эти тонны в СССР и доставил. Ну а "Оливия" просто утонула, от несчастных случаев на море никто не застрахован. Наркокартели долго разбирались с этим, и у них, видимо, продукции слишком много с доставкой задержалось. В общем, хороший американский парень прислал сообщение о том, что на "Хлое" повезут уже больше двадцати тонн. Но под охраной эсминца. Ненавязчивой, эсминец только на горизонте болтаться будет: ведь какое дело военному флоту до прогулочной яхты какого-то миллионера?