— И что, вы еще и эсминец?…
— Нет, конечно. Меня тогда как раз в группу и взяли: все же на "Хлое" народу сильно больше было, чем на "Оливии". Но — справились… хотя несколько человек и ранило. Отца твоего — он как раз меня прикрыл. Меня тоже зацепило. Только меня-то легко, а Устина по излечении из отряда списали.
— И наркокартели…
— Там разбирательство больше года шло. "Хлою" янки даже сфотографировали на дне, хотя там за километр глубины было. Однако все оказалось чисто: на полной скорости с плавником столкнулась, бывает…
— И кто об этом знает? Я же не просто так спрашиваю. Кто-то на меня охотится последнее время…
Выслушав мой рассказ, Сергей Михайлович нахмурился:
— Нет, дочка, даже не думай. Во-первых, картели так не работают: у них все делается грубо и демонстративно. А во-вторых сейчас кроме меня… тебя тоже уже — но ты-то всем рассказывать не будешь ведь? — об этом знают только четыре человека. С орденами Устин, конечно же, погорячился… но тут же и прикрылся, тебя так назвав. Нет, это не их работа… хотя я, пожалуй, попробую проверить. А ты если что — держи меня в курсе. Номер ты знаешь… на нем никто никогда не отвечает, ты просто оставь сообщение, что это, мол, Оливия-Хлоя в гости просится.
— А этот американец? Из Департамента по борьбе?
— Дочка, я тогда зеленым младлеем был, а он уже много лет как полковником… он еще во времена Союза ушел… Ладно, давай еще по чайку?
Мы сидели в большой…. даже не знаю как назвать: кухня-столовая? Из которой шел длинный коридор прямо к входной двери. И вот когда мы пили чай, дверь с шумом открылась и в кухню буквально вбежала молодая женщина — пожалуй, даже младше меня:
— Пап, меня приняли!
Но увидев за столом меня, а на столе бутылку коньяка и рюмки, девушка как-то напряглась и посмотрела на меня явно неприязненно.
— Знакомься, дочка, это Оля, дочь моего старого сослуживца…
Девушка окинула меня взглядом с ног до головы, и по-прежнему не скрывая неприязни, представилась:
— Хлоя-Елена, очень приятно.
— Оливия-Хлоя, мне так же — улыбнулась я и, повернувшись к смущенному Сергею Михайловичу, с некоторой ехидцей спросила:
— А можно будет ваши ордена поглядеть?
— И чего ты там нового увидишь? — генерал даже покраснел от смущения. А Хлоя-Елена, несколько секунд похлопав глазами, приветливо улыбнулась:
— Очень рада знакомству. Надеюсь, долгому… Мне чаю нальют?
Нет, Сергей Михайлович, наверное знает о чем говорит. Профессионал… да и в кино наркобаронов показывают полными отморозками. Но все же как-то неуютно стало, даже в Крым лететь расхотелось.
Но на следующий день мне позвонила уже Хлоя-Елена (которая сразу же предложила называть ее просто Леной) и позвала съездить с ней в дом отдыха. Отказываться я не стала — и вовсе не потому, что мне предложение сразу запало в душу:
— Оля, папа сказал, что тебе обязательно нужно там отдохнуть пока он не закончит одно небольшое дело. К тому же вместе нам будет веселее. Вы грибы собирать любите?
Десять дней в санатории где-то под Рязанью пролетели быстро. И утром — за день до конца моего отпуска — за нами приехал Сергей Михайлович:
— Ну что, девочки, отдохнули? Грибов насушили на зиму? Давайте-ка в машину по домам.
И уже когда мы въехали в Московскую область, он, как бы ни к кому не обращаясь, произнес:
— Зря, честно говоря, провозился столько времени. Думал, где-то протечка образовалась, но все оказалось в порядке. То есть не зря — теперь точно можно о протечках не беспокоиться. Ну и хорошо…
В собственной машине…Конспиратор!
Глава 8
Ну и хорошо: отдых в лесном санатории для здоровья очень полезен. И грибы собирать я с детства любила, так что это самое детство и вспомнила, насушив только белых килограммов пять. И столько же приволокла свежих, так что стараниями приехавшей за день до меня Анны ужин у нас получился просто роскошный.
Светка свои экзамены сдала успешно и ей осталось только дипломную работу сдать. То есть сначала написать, а потом сдать, конечно… откровенно говоря, я просто представить не могу, как может выглядеть дипломная работа библиотекаря. Подруга же в детали не вникала, а только рыдала в жилетку на тему как это будет непросто.
— Ну и чего там особо сложного? Может я помочь смогу?
Света поглядела на меня как на дитя с задержкой развития:
— Сложного там вообще ничего нет. Но в гарнизонную библиотеку привезли два грузовика новой литературы…
— Технической? Попроси солдатиков, пусть они по полкам расставят: читать-то все, небось, умеют, кверху ногами книжки не поставят.
— Дура ты, Оля. Ладно один грузовик с технической литературой, ее действительно просто по полкам расставить нужно. Но ведь они второй прислали с художкой! Там одних детективов сотни четыре наберется…
— И зачем тебе читать этот мусор?
В глазах Светы я из ребенка с задержкой умственного развития превратилась в полного дебила:
— Если я не буду знать о чем книга, то как я объясню читателям, что это говно брать не стоит?
Да, у библиотекарей по призванию свои проблемы…
А у меня — свои.
Сезон начался как обычно: мы все собрались в "конференц-зале" студии — крохотной комнатушке, в которой с трудом умещалась дюжина стульев. Сели, потом встали, пропуская как всегда задержавшегося Петюню.
— Все собрались? начнем… Сегодня снимаем сцены в библиотеке, Аня, вот роль, посмотри… думаю, тебе лучше то красное платье надеть. Володя, свет желтый ставь, чтобы через полчаса все было готово. Хлоя, в коридоре массовка ждет, выбери человек пять, кого одеть получится…
— А их что, без костюмов привезли?
Петюня посмотрел на меня взглядом, явно оставшимся ему в наследство от уехавшей утром домой Светки:
— Нормальные люди на работу приходят вовремя, то есть за день до конца отпуска. Но специально для тебя повторю…
— А кому ты говорил это вчера?
— Ну у нас же нормальных вообще нет кроме меня, поэтому повторю для всех: японцы изменили контракт… ах да, забыл, мне же сказали всех порадовать. Так что сначала радую. Раз: всем зарплаты увеличены на семьдесят процентов. Так, выполнено, этот пункт вычеркиваю…
— Петя, это ж-ж-ж, как я понимаю, неспроста? — мрачно поинтересовался Володя. — Теперь мы круглосуточно работаем?
— Не волнуйся, для тебя это… слово забыл, черт… еврейское… халява, вот! Два — позвольте представить новую даму в нашем сумасшедшем доме: Наталья Валентиновна, модельер и портниха мужской части коллектива. Приступает к работе сегодня, так что пока, Хлоя, ты пахаешь по-старому. А работаешь по новому: японцы контракт изменили.
— Ты про японцев уже говорил. Подробности можно?
— Кушайте: какая-то их газетенка очень похвалила отходы нашей жизнедеятельности за глубочайшую историческую достоверность и трепетное отношение к внешнему виду персонажей. В Японии в результате бум интереса к европейским костюмам начала семнадцатого века, и в дополнении к контракту с нас требуют теперь полнейшего соответствия эпохе.
— Ну мы же на Мосфильме для массовки как раз и брали одежду семнадцатого века…
— Но японцы-то дикари. Выяснили, что костюмы конца семнадцатого и испанские, а нужно начала и голландские с германскими.
— У меня они и есть — запротестовала я.
— Сколько? штук десять? А наш сценарист — кстати, хоть кто-нибудь его живьем видел? — в этом сезоне в Академию принял сразу две дюжины студентов. И студенток, Хлоя, так что не вздыхай с облегчением. Студентов нам прислали из Театрального, массовку подберем — они как раз в коридоре ждут. Но одевать их придется нам. Кстати, кто-нибудь почитайте этот сценарий и вкратце мне потом расскажите, что я снимать буду… Хлоя, чего ждем? Иди, выбирай пять штук для библиотеки! Так, остальные через полчаса должны…
В коридоре ближе всего к открытой двери стоял парень слишком высокий и крепкий для моей скромной коллекции мужских шмоток. Так что я, бегло осмотрев парня, махнула рукой:
— Не годишься на сегодня…
Но вышедший за мной Володя обратился к парню как к знакомому:
— Женя, освободишься — во вторую судию, поможешь свет поставить.
— Так это твой? Почему не познакомил? — возмутилась я. Все же членов группы-то знать надо…
— Это — твой — ухмыльнулся Володя. А мне помогает в свободное время.
— Как — мой?
Вышедший в коридор Петюня — уже раздавший всем ценные указания — пояснил:
— Я просто забыл… Это Евгений Самойлов, наш новый падальщик.
— Кто?
— Он будет падать с лошадей, со стен крепости… в общем где надо, там и будет.
— Петенька, по-русски это называется "исполнитель трюков падений".
— Их бин фошызд и не желать изучать ваш варварский языка! Падальщик! И завтра после обеда он будет падать у главных ворот. В грязь падать. Минимум три дубля!
— Как кто?
— Как курьер, вместо Савельева.
— Значит, в черном костюме?
— Нет, черный будет некрасиво, завтра по прогнозу пасмурно. В коричневом.
— У нас коричневый один…
— А я буду снимать три дубля! Так что после обеда отдыхай, готовься…
— Но он же метр семьдесят пять! А Савельев маленький.
— Я сниму что будет маленький. И не спорь! Не нравятся падения в грязь — пойди и убей сценариста. А лучше узнай, как он выглядит и где водится, я сам его убью: у него в пяти эпизодах семнадцать сцен в библиотеке.
— Ты хоть фамилию-то его знаешь? — с безнадегой в голосе спросила я, но ответа не получила.
Последней из "конференц-зала" вышла Наталья Валентиновна и как-то неуверенно поинтересовалась у Петеньки:
— А мне сегодня чем заниматься?
Петя задумался, но ненадолго:
— Идите в каморку мамы Карло, посмотрите, что вам еще нужно… машинка там, я не знаю…
— А это где?
— Это где на двери написано "Каморка мамы Карло"…
Вообще-то это была "моя" комнатушка, в которой подгонялась одежда и настраивались экзоскелеты. Ну и хранилось все это там же. "Каморкой" ее называли за метраж, а насчет мамы Карло — за то, что в ней работала именно я: уж больно много там приходилось именно вкалывать. Петенька был немцем не только по паспорту, то и по характеру: любовь к орднунгу он впитал с молоком матери. Понятно, что когда в процессе взросления он перешел на иную пищу, многое в нем поменялось — но кое-что и осталось. Поэтому он, услышав название помещения, быстро повесил на дверь соответствующую табличку. Вот только немцы-то в детстве про Буратину не читали…