Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.
Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...
Бесплатные переводы в наших библиотеках:
BAR "EXTREME HORROR" 2.0 (ex-Splatterpunk 18+)
BAR "EXTREME HORROR" 18+
Я хотел бы поблагодарить Полу Уайт, Элис Мартелл и Кристи Баптист - каждая из них прекрасно знает, за что, а также Кэролайн, Ану и Джоди из бара за то, что подсказали, как одевают маленьких девочек. - Джек Кетчам
На обложке этой книги два имени, но никто бы не увидел их вместе, если бы не Элис Мартелл. Спасибо тебе, Элис, за то, что ты шикарно представляешь нашу работу. Думаю, мы составляем прекрасное трио, и вот еще что. Рад быть твоим клиентом. - Лаки Макки.
ПРЕДИСЛОВИЕ
В повседневной жизни нет ни стартов, ни остановок. Даже самые поразительные, меняющие жизнь события - если только они не фатальны - буферизованы и скрыты наслоениями других событий, постоянных и продолжающихся, так что воздействие любого из них приглушено. Но в художественной литературе все не так. Художественная литература - как музыка. Она начинается и кончается в тишине. Сначала музыки нет, потом она есть, а потом исчезает. И опять же, как и музыка - если она хороша - то тишина в конце должна немного резонировать. Громкое или тихое жужжание в ухе, которое удовлетворяет и вас, читателя, и эту конкретную историю.
Потому что художественная литература хочет донести свою мысль. Иногда много мыслей. Хочет заставить вас остановиться, подумать и почувствовать в конце. Поэтому ей нужны четкие разграничения, восклицательные знаки, открытие и закрытие занавеса. В жизни занавес закрывается лишь единожды. И это полный отстой.
Повесть "Я не Сэм" вначале задумывалась как небольшой рассказ, который мы с Лаки планировали адаптировать для короткометражного фильма.
А потом эта чертова штука начала расти.
Простая в своей основе идея прорастала новыми побегами, ветвями и листьями по мере того, как мы ежедневно обменивались сообщениями. Мы стали немного сумасшедшими. Мы влюбились в персонажей. Нам было весело.
Однако очень скоро, когда мы начали писать прозаическую версию, стало ясно, что то, что мы имеем на руках, будет не коротким рассказом, а довольно длинной повестью. Не беда. Повесть в любом случае идеально подходит для адаптации в полнометражный фильм. Рассказ придется растянуть и расширить. Роман необходимо сжать и сократить.
Дело в том, что правила и требования к прозе не такие, как к фильму.
Проза гораздо свободнее.
Современный фильм в большинстве случаев делится на три четких акта. И это - как вам с готовностью скажут многие сценаристы и режиссеры - заноза в заднице, когда хвост виляет собакой. Потому что действие определяется не сложностью сюжета или режиссерским видением, а простым хронометражем. Кинопрокатчики и владельцы кинотеатров хотят демонстрировать фильм каждые два часа или около того, чтобы увеличить количество показов, и, следовательно, получить больше прибыли. Времена "Спартака" и "Бен-Гура", великолепных увертюр и медленно раздвигающихся занавесов канули в лету, друзья.
Первый акт современного фильма длится, наверное, минут двадцать-тридцать. В нем закладываются предпосылки, вводятся персонажи и начинается действие. Второй акт длится, вероятно, от сорока пяти минут до часа. В нем усложняются ситуации, предложенные предпосылкой, и раскрываются характеры персонажей. Он пытается затянуть вас поглубже. Затем наступает третий акт. Третий акт, будем надеяться, связывает все концы с концами, заставляя вас радоваться, что вы не зря выложили свои с трудом заработанные деньги, а не сидели дома с пивом и смотрели кабельное телевидение. Его продолжительность - около двадцати-тридцати минут.
Для прозы таких правил не существует. Конечно, в любой прозе, которую стоит читать или писать, есть начало, середина и конец, но никто не стоит у вас над душой с секундомером, пока вы это делаете. Начало может быть длиной в пару абзацев, если хотите. Конец может быть одним ударом под дых.
До тех пор, пока вы соблюдаете правило молчания.
Молчания, которое имеет резонанс и смысл.
Когда мы закончили "Я не Сэм", нам показалось, что мы сыграли нашу музыку очень хорошо. Мы были счастливы и довольны произведением. Мы чувствовали, что оно работает.
Работает как повесть. Но не как фильм. Не совсем.
Конец, по сути, был одним ударом под дых. Вполне нормально для нас, прозаиков.
Но как фильму, ему не хватало третьего акта.
Облом.
Впрочем, мы с Лаки неплохо сработались. Поэтому нам не потребовалось много времени, чтобы прийти к единому мнению.
"Сэм" остается самостоятельной повестью. Мы не собирались расширять ее. Но мы решили написать еще одно произведение, продолжая с того места, где закончилась "Сэм" - историю, которая имела бы совершенно другой резонанс - под названием "Кто такая Лили?" Так мы и поступили.
В фильме эти две истории будут органично сочетаться. Но на бумаге будут стоять особняком. Одни и те же персонажи, но совершенно разные темы и тона.
Вам выбирать с чего начинать.
Мы хотели бы попросить вас об одолжении, Лаки и я. Надеюсь, вы не сочтете нас слишком назойливыми. Мы просим только потому, что думаем, что это поможет вам лучше понять эту вещь, сделать ее более увлекательной для вас и более веселой для нас, если вы нам в этом потакаете.
Если вам понравится "Я не Сэм", то легко может возникнуть соблазн сразу же погрузиться в "Кто такая Лили?". Как будто это просто очередная глава в продолжающейся истории. Одна сливается с другой. Как будто это жизнь, а не вымысел.
Мы бы хотели попросить вас не думать об этом таким образом.
Мы бы хотели попросить вас притормозить. Разберитесь со стартами и остановками.
Дайте Сэм какое-то время.
Несколько минут. Пару часов. Быть может, день. Неважно.
Мы бы хотели попросить вас немного послушать тишину первой истории, прежде чем раздвинуть занавес второй. Они играют совершенно разные мелодии, уверяю вас.
Не стесняйтесь послать нас к черту.
Это ваши деньги. Вы имеете на это полное право.
Но мы пытаемся создать немного музыки, понимаете?
Не мешало бы ее послушать.
- 27 апреля 2012 г.
Лаки Макки:
Самое приятное, что вы можете сделать для кого-то - это позволить ему помочь вам. - Джон Стейнбек, "Благостный четверг"
Джек Кетчам:
Любовь - это дружба, охваченная огнем. - Брюс Ли
Джек Кетчам & Лаки МакKи"Я НЕ СЭМ"
Утром я просыпаюсь от плача Зои.
Я слышал его раньше, много раз. Мне он знаком. Это не обычные звуки, которые издают кошки, это далеко не мяуканье. Это скорее приглушенный вой. Как будто ей больно. Хотя я знаю, что это не так.
Она плачет так, как будто ее сердце разрывается.
Я знаю, что это такое.
Она снова взяла свою игрушку.
Зоивсмокинге, как иеестараямягкаяигрушка.Я уже непомню, кто ей его подарил, наверное,какой-то нашдруг, которыйлюбиткошек, но это было давно, очень давно... И хотя с левого плеча вылез небольшой клок набивки, онa чудом осталaсь целой, после многих лет между не всегда нежными челюстями моей очень старой кошки.
Она защищает эту игрушку. Она лелеет ее.
И снова этот вой.
Я смотрю на Сэм рядом со мной и вижу, что она тоже проснулась. Она зевает.
- Опять? - спрашивает она и улыбается.
Сэм появилась в моей жизни почти на девять лет позже, чем Зои, но она любит эту кошку так же сильно, как и я.
- Опять, - говорю я ей.
Я встаю и шаркаю по холодному паркетному полу, а в коридоре стоит Зои и смотрит на меня своими большими золотистыми глазами, ее игрушка лежит у ее ног лицом вверх.
Я наклоняюсь, чтобы погладить ее, и она поднимает голову, чтобы встретить мою руку. Я использую эту возможность отвлечь ее, чтобы украсть игрушку свободной рукой и засунуть ее за пояс пижамы.
Я глажу ее по голове, по длинной костлявой спине. У нее ужасный артрит, поэтому я очень нежен с ней. Я точно знаю, как прикоснуться к ней, чтобы ей понравилось, точно знаю, с каким усилием должны давить мои руки на ее тело.
Я всегда умел это делать. И с животными и с людьми. Всегда знал, как прикоснуться.
А вот и мурлыканье. Теперь тихое. Когда она была моложе, мурлыканье было слышно во всех комнатах.
- Привет, девочка. Доброе утро, малышка. Ты проголодалась? Кушать хочешь?
Явно хочет.
Кошки реагируют на слово "кушать". Будь я проклят, если знаю почему, просто реагируют, и все.
Она бежит впереди меня на кухню, немного шатаясь, но всегда готовая к завтраку.
Я вытаскиваю ее игрушку из-за пояса и бросаю в гостиную. Рано или поздно она ее найдет, но сейчас ей не до нее.
Эта игрушка. Этот смокинг с ее многочисленными отметинами. В этой мягкой игрушке есть какая-то тайна. Я знаю, что никогда ее не разгадаю.
Это единственная игрушка, над которой она плачет. Все остальные - это мимолетные увлечения. Некоторое время она их потаскает, а потом теряет интерес. Я находил их пылящимися под диваном, в углу под моим рабочим столом в кабинете, а однажды - за каминной решеткой. Как она туда попала, знает только Зои. Однажды холодным мартовским субботним вечером Зои поскреблась в мою дверь. Попросилась в дом. В это время я рисовал на чертежном столе в кабинете. Я открыл дверь и увидел тощую кошку, которой, по словам ветеринара, было, наверное, шесть месяцев от роду, с клещами в ушах, милым нравом и явно голодную.