Вспомните, как с нами порой общаются врачи. Думаю, и вы можете припомнить случай пренебрежительного отношения к вам в поликлинике. Иногда врачи да и другие медицинские работники относятся к пожилым пациентам снисходительно, а то и вовсе пренебрежительно. Да, старые люди бывают глуховаты, иногда у них замедленная реакция, но это не повод при общении с любым пожилым пациентом орать ему в ухо и общаться как с умалишенным. На приеме у врача я нередко была свидетелем, как он перебрасывался парой фраз с медицинской сестрой:
– Кто там опять?
– Да снова эта ненормальная старуха, все ходит и ходит. Я же ей русским языком сказала…
Формально, возможно, они и правы, не всем могут помочь, но по-человечески недопустимо.
Чаще всего в ответ на жалобы возрастного пациента звучит: «А чего же вы хотите – возраст!» Действительно, чего я хочу? Жить, как ни странно. Это основное желание. И еще чтобы со мной обращались как с любым другим живым человеком.
Однажды, когда моей маме было за восемьдесят, пришлось пригласить врача на дом – появились боли в области сердца. Несколько лет назад она перенесла инфаркт, эти симптомы нельзя было оставлять без внимания. Врач, женщина лет сорока, сразу заняла позицию игнорирования пациента. Она обращалась исключительно ко мне с вопросами: «На что бабушка жалуется? Какие именно у нее боли, не отдают ли под лопатку?» и т. д. Мое предложение поговорить непосредственно с больным вызвало легкое раздражение («Тороплюсь, много вызовов, некогда мне с каждым разговаривать»). Нехотя она все-таки обратилась к пациенту. Громко и нарочито четко проговаривая слова, объяснила, что сейчас сделают кардиограмму. После процедуры углубилась в заполнение документов. Ничего не комментируя, приступила к выписыванию рецептов. Мама спросила: «Что вы мне предлагаете принимать?» – и, практически без остановки, разразилась монологом, профессионально анализируя собственный случай (мимолетного взгляда на кардиограмму ей было достаточно, чтобы оценить ситуацию) и аргументированно объясняя возможные варианты приема препаратов. Врач совершенно преобразилась. «Коллега, да вы лучше меня знаете, что с вами происходит», – и живо начала рассказывать о преимуществах более современного лекарства. Расстались друзьями, врач извинилась, назвала пациентку по имени-отчеству (медицинская карточка все время была перед ней, а там все написано). Кричать ей не пришлось, со слухом у старушки было все в порядке. Впрочем, как и с интеллектом. Моя мама всю жизнь работала врачом, но не кардиологом. Всегда была отличным диагностом. Иногда высказывалась о диагнозе в форме предположения, которое впоследствии подтверждалось. На мой вопрос: «Как это тебе удается? Без оборудования, без приборов?» – отвечала: «Какие приборы в послевоенном уральском селе? У меня была обширная практика, а больным все равно, какая у тебя специализация, если ты – единственный доктор на всю округу. Жизнь научила».
В случае с моей мамой все закончилось как будто хорошо.
Довольно ярко эйджизм в отношении женщин проявляется при приеме на работу. В доказательство сошлюсь на статью Галины Спасеновой [7]. По ее наблюдениям, эйджизм в трудовых отношениях за последние пять лет стал проявляться гораздо отчетливее. Стремительная цифровая трансформация всех сфер бизнеса, приоритет диджитализации (в частности, переход из офлайн-режима в онлайн) очень затруднили пожилым сотрудникам освоение новых реалий. Миссия диджитализации – повышение качества жизни и упрощенный поиск необходимых услуг благодаря совмещению ключевой информации о пользователе и выявлению его запросов на ту или иную тему – становится первым препятствием для зрелых людей при приеме на работу. Автор видит несколько объективных сложностей для женщин в данной ситуации.
Во-первых, стереотипы в обществе. Считается, что женщины после пятидесяти лет готовятся к пенсии, они по определению должны стареть, испытывать боли и проблемы со здоровьем. Поскольку социальные роли женщин с возрастом меняются, пора сидеть дома и заниматься внуками. Взрослые дети спасибо скажут, да и муж будет доволен.
У меня внутри все восстает против такого подхода. Создается впечатление, что люди, которые такое говорят и так думают, никогда не видели женщин после пятидесяти лет, среди которых далеко не каждая «готовится к пенсии». Да, они (то есть мы) «должны стареть», как, впрочем, все без исключения люди на планете Земля. Но кто сказал, что они также должны «испытывать боли и проблемы со здоровьем»? Мне знакомы восьмидесятилетние, которые пока не испытывают проблем со здоровьем.
Во-вторых, не так много женщин к сорока пяти годам достигают карьерных вершин, когда с ними уже считаются и возраст перестает быть значимым ограничением на фоне профессиональных достижений. Не всем женщинам удалось построить карьеру. Работы для таких женщин практически нет, что и подтверждает высказывание HR-директора одной производственной компании: «Что я могу сделать для женщины в возрасте без нужного опыта и каких-либо талантов, которая хочет у нас работать? В себя она не вкладывала, карьеру не делала, плыла по течению, и вот теперь уже никому не нужна: выглядит плохо, в голове новых знаний нет».
«Не так много женщин к сорока пяти годам достигают карьерных вершин», – спорить не буду не потому, что согласна, а потому, что никто не считал этих женщин. Мне представляется, что во многих отраслях только женщины рулят и неплохо справляются. А что касается «умного» высказывания HR-директора, очень хочется спросить: «А вы пробовали в деле сорокапятилетнюю женщину „без каких-либо талантов“, у которой есть главное – она умеет и хочет работать, она легко обучается, дисциплинированна и дорожит своей работой, в отличие от многих молодых, которые „за эти копейки не станут работать на дядю“?»
Печальная картина. Пока государство и компании не защищают зрелых сотрудников и не вкладываются в их развитие, каждому придется полагаться на себя. И своим примером доказывать, что стереотипы о возрасте – всего лишь стереотипы.
Предлагаю вместе с Еленой Смирновой-Улусой [8] разобрать типичные ситуации бытового эйджизма, чтобы каждый мог проверить, насколько его поведение подвержено стереотипам о возрасте. Мы сами часто не замечаем, как в общении с собеседниками старше или моложе нас используем конструкции, связанные с возрастом, например:
• у вас не по возрасту умный мальчик, он решает такие трудные задачи (этот мальчик – просто умный, он умеет решать трудные задачи; что, предлагаете ему притормозить в своем развитии?);
• вы так хорошо выглядите для своего возраста – сомнительный комплимент. Сначала подчеркнем возраст, а затем милостиво позволим быть в наших рядах молодых и красивых.
Итак, в каких же случаях мы, по мнению Елены Смирновой-Улусой, грешим эйджизмом, то есть поддерживаем стереотипы, которые приводят к дискриминации людей по возрастному признаку? Рассмотрим предложенные ею примеры:
• Вы считаете желанными комплименты о том, что выглядите моложе своих лет, и говорите их окружающим.
Навязчивые комплименты внешности собеседника едва ли можно считать хорошим тоном в целом, а уж те, что отмечают моложавость, сомнительны вдвойне. Такие комплименты означают, что есть только один стандарт красоты, и он связан с молодостью. Следствием таких установок в обществе стало и исключение пожилых людей из медиа и глянца, они убраны с киноэкранов, а если появляются, то только в конвенциональных (соответствующих традициям) образах и моложавые.
• Вы считаете, что в определенном возрасте нельзя носить некоторые вещи, которые могут себе позволить только молодые люди и люди с хорошей фигурой.
Подобные комментарии в целом можно найти почти к любой фотосессии, где модель зрелого возраста предстает в чем-то отличном от стиля «зрелой элегантности», и их тон варьируется от относительно нейтрального «это некрасиво» до радикального «бабка сошла с ума». Мода сегодня лишена возрастного ценза. Принцип выбора одежды зависит не от возраста, а от образа жизни, роста, фигуры, цветотипа, собственного стиля. Так говорит в своем блоге «Возраст – не срок годности» Алла Старостина, проработавшая больше тридцати лет в сфере моды [9].
• Вас смущает мысль о том, что у людей старшего возраста может быть секс, а подобные сцены в кино или литературе вызывают неприятные эмоции.
«Уверенное мнение на тему того, что где-то там после пятидесяти лет – дряхлость, омерзение, противность и, уж конечно, никакой сексуальной жизни, потому что романтика, секс, страсть – это все для молодых и красивых… В общем, такое мнение – варварство», – комментирует ситуацию журналистка Арина Холина в ответ на набег подобных хейтеров в свой блог [10]. Безусловно, для кого-то ценность романтики и плотских удовольствий в зрелом возрасте стоит не на первом месте, и это нормальная жизненная стратегия, но это точно не повод осуждать тех, кому это важно и нужно.
• Вы склоняетесь к тому, что люди старше пятидесяти, которые активно ищут себе пару и ходят на свидания, выглядят неприлично.
В этом подходе пугает прессинг со стороны общества: до пятидесяти нужно успеть состояться как жена, мать и желательно бабушка, а остальное – неправильно. Подобная реакция говорит, что в нас полно внутреннего эйджизма и, возможно, именно это мешает смещать границы возраста в целом в более оптимистичную сторону.
• Вы стараетесь избежать общения со старшими родственниками и воспринимаете визиты к ним как повинность. В разговорах со старшими вы стараетесь терпеливо их выслушивать, не спорить и говорить на максимально общие темы.
Наверняка вы ловите себя на том, что звонок, а тем более визит к старым родителям – это то, к чему нужно заранее готовиться, вы выбираете нейтральные темы для разговора с ними. Но стереотип о том, что со старшими не о чем говорить, приводит к их изоляции, а изоляция сводит к минимуму шансы найти со старшими общий язык. Просто попробуйте в следующий раз поговорить с родственниками по-другому, более искренне.