— Это плохо? — спросила я Ка по телефону на следующее утро.
— Что именно?
— То, что я не хочу, чтобы Виктор прочитал мои записи.
— Это абсолютно нормально, потому что каждый человек имеет право на свои тайны, на свою внутреннюю жизнь, куда никому нет доступа.
Кстати, о тайнах. Фотографии Арсения я выделила в отдельный файл и поставила пароль. Сенька оказался необычайно фотогеничным. Просто залюбуешься. Особенно хороша фотка, где он стоит спиной, но чуть повернув корпус влево и немного наклонив голову. Видна часть щеки и подбородка, пушистые кончики длинных ресниц (просто свет удачно падал), коротко подстриженный красивый затылок, сильная шея, ягодицы чуть напряжены, но их форма просто совершенна. Еще мне нравится фотография, где он сидит на диване, приподняв вверх лицо. Короткая каштановая челка немного разлохмачена и падает на его темные брови, голубые глаза распахнуты и выглядят большими и удивленными, пухлый рот чуть приоткрыт. А между раздвинутых колен торчит вверх большой напряженный член с красной округлой головкой.
СМС-ка от Арсения:
«Каждый вечер кончаю на твою школьную фотку».
Вот же придурок! Но он очень хорош собой…
Что ж, попробую все-таки написать о том, что произошло прошлой весной. Но сначала, многоуважаемый Ка, два слова о себе. Я из обычной московской семьи, закончила два с половиной курса института культуры, училась на искусствоведа. Но когда вышла за Виктора, то он, естественно, запретил мне учиться.
— Искусствовед? — с легкой издевкой говорил он. — Не смеши, девочка моя! Что это за профессия в наше время?
Познакомились мы в начале ноября совершенно случайно. В Манеже тогда проходила выставка фотографий моделей редких машин. Я, что называется, шла мимо, спешила в другой конец выставочного зала, где были помещены фотографии в стиле «ню». И как только устроителям пришла в голову мысль выставить одновременно работы на такие разные и никак не сочетаемые темы? Я поскользнулась, сапоги были на высоких и тонких шпильках, и тут кто-то подхватил меня под локоть. Это и был Виктор. Наши глаза встретились. И уже через пять минут он протянул свою визитку. Тогда я вполне серьезно решила, что это любовь с первого взгляда. А потом думала, что все это сказка, в которой богатый принц влюбился в Золушку среднего достатка.
А ведь мне тоже удалось удивить его. То, что я в 20 лет все еще оставалась девственницей, Виктору, по всей видимости, и в голову прийти не могло. В самый первый раз, сразу после свадьбы, когда он резко и без какой-либо подготовки (мы спешили на самолет) вошел в меня, я невольно вскрикнула от неожиданности и боли. Увидев на простыне кровь, он поморщился и недовольно спросил:
— У тебя что, месячные?
А когда до него, наконец, дошло, в чем дело, стал целовать меня с ног до головы, как безумный, и без конца повторять:
— Девочка моя, девочка моя, только моя!
Странные все-таки эти существа, мужчины! Ну что такого в этом особенного? Когда я училась в институте, то многие парни-сокурсники, наоборот, крайне негативно отзывались о сексе с девственницей. Но мой муж еще, наверное, месяц был в восторге и все повторял:
— Я сразу понял, что ты особенная. Нутром почувствовал неиспорченность и нетронутость цивилизацией. Ты так не походила на своих сверстниц. Оставайся такой всегда, и я буду всю жизнь носить тебя на руках.
И мне сейчас кажется, что и правда за эти годы я так и осталась нетронутой, будто Виктор меня законсервировал.
Как только я вышла замуж, муж мягко, но настойчиво начал внушать мне, что прошлое осталось за воротами. Они вполне реальны и закрывают въезд на нашу территорию. Это огромные железные ворота, увитые виноградной лозой ручной ковки. И с первого дня моего приезда сюда я эти ворота только так и воспринимаю — как барьер между моей прошлой жизнью и нынешней.
Впервые я здесь оказалась сразу после свадьбы. Мы приехали, чтобы переодеться и взять багаж. Через несколько часов самолет увез нас на Мальдивы. Гости остались праздновать в городе, мы приехали одни. Когда кованые ворота бесшумно и сами собой раскрылись и наш белый лимузин плавно въехал на территорию, а потом Виктор подхватил меня на руки и понес к дому, то я чуть не лишилась сознания от страха и восторга. Особняк напомнил мне готический замок, и я почувствовала себя настоящей принцессой в длинном белоснежном платье, с бриллиантовым ожерельем вокруг шеи (свадебный подарок мужа), окутанная легким облаком фаты и ароматом живых цветов. Мой принц крепко держал меня на сильных руках и уверенно нес к замку.
Внутри никого не оказалось. Виктор заранее отпустил всю прислугу. Дом был погружен в полумрак. И только в гостиной, слабо освещенной неровными отблесками огня из камина, стоял небольшой, накрытый на двоих столик. Виктор остановился возле него и бережно опустил меня на ковер. Голова у меня закружилась.
Я была в смятении от всего происходящего, но с любопытством оглядывалась по сторонам. Еще бы! Оказаться в один миг хозяйкой всей этой роскоши! Хоть и в полумраке, но все-таки я успела разглядеть, что картины на стенах выглядят как подлинники. Уж в чем, а в искусстве я разбираюсь. Мой наметанный взгляд не мог ошибиться. Несколько явных фламандцев XVIII века, кубисты и много русских передвижников. Перила, по которым скользила моя рука, когда мы поднимались на второй этаж, были кованые. Все те же мотивы виноградной лозы, как и на воротах. И ковка очень искусная. На стенах кованые бра с цветными стеклянными плафонами в виде виноградных гроздьев.
Виктор открыл тяжелые, на вид дубовые, двери в свою спальню и, повернувшись ко мне, осторожно снял фату… Да, все-таки он был очень удивлен! А я от боли почти ничего не поняла.
И уже на Мальдивах, когда мы занимались сексом чуть ли не по три раза в день, я начала получать удовольствие от процесса. Жили мы в бунгало, которое располагалось прямо на воде. Поэтому казалось, что мы совершенно одни на необитаемом острове. Сквозь прозрачный пол нашей спальни были видны снующие разноцветные рыбки.
Сегодня чудесный денек. Апрельское солнце заливает, кажется, весь мир ярким и чистым светом. Виктор рано утром улетел в Берлин на три дня по делам, и я совершенно свободна. И даже прислугу отпустила. Осталась только постоянная охрана по периметру и оба садовника. Но наша повариха Елена Федоровна, или тетя Лена, как я ее называю, вся изворчалась, что я и так худенькая, ем мало и не вовремя, и если она уедет домой на три дня, то я здесь совсем отощаю. Смешно слушать!
Проводив мужа, я не стала валяться в постели, а сразу уселась за ноутбук. Купила себе «Macintosh» с 12-дюймовой матрицей. Писать уже вошло в привычку. Но после долгого раздумья решила с сегодняшнего дня эти тексты переписывать на диски, а из компа удалять. Мне так будет спокойнее.
К тому же у меня в комнате, или, как называет муж, кабинете, вечный бардак. Вначале здесь все было выдержано в стиле будуара какой-нибудь французской графини восемнадцатого века. Легкая вычурная мебель красного дерева с позолотой, обитая гобеленом ручной работы; в тон обивки гобеленовые обои; множество антикварных безделушек; ковер, сотканный вручную и в единственном экземпляре. Это муж для меня расстарался. Он сказал, что всегда представлял меня как девушку из прошлых веков и высокого происхождения. Но, пожив в таком окружении пару месяцев, я стала чувствовать себя хранительницей какого-то частного музея. И как-то, пребывая в плохом настроении, запустила в кошку Алиску пару антикварных статуэток дрезденского фарфора. На шум прибежала наша экономка Эмма Эдуардовна. Увидев ее пытливые маленькие глазки, я решилась и сказала твердым тоном, что все хочу переделать по своему вкусу.
Сейчас мой кабинет выглядит современно и безалаберно, но мне нравится. Из антиквариата я оставила только резной деревянный стол. Прикольно смотрится на нем 30-дюймовый монитор «Apple». И я не разрешаю никому здесь убирать в мое отсутствие. Все это знают, и никто без моего разрешения сюда не суется. А уж дисков с фотками, музыкой и фильмами у меня столько, что они заполняют и специальные подставки, и набиты в ящики стола, и валяются на диване, и рядами стоят в книжном шкафу. Мужу в голову не придет копаться в них. Поэтому диски с текстами подпишу как-нибудь невинно и спрячу меж другими. Или даже могу с собой в сумочке носить.
Итак, прошлая весна. Жизнь текла ровно и привычно. Виктор проводил со мной очень мало времени, но я к этому относилась уже спокойно. Если в первый год он еще старался пораньше освободиться и мчался ко мне, то со временем его пыл охладел. Романтические вечера вдвоем у камина с бутылкой его любимого шампанского «Cristall», интимные ужины в маленьких ресторанчиках, походы в театры и на концерты его любимых бардов, длительные прогулки по ночному лесу за нашим особняком, неожиданные двух-трехдневные поездки куда-нибудь на экзотические острова — все это осталось в прошлом. На втором году брака такие сюрпризы стали намного реже, а на третьем я уже могла пересчитать их по пальцам. Но я человек разумный и прекрасно понимаю, что бизнес такого уровня требует полной отдачи. И это не работа, а стиль жизни.
Но такой стиль жизни сильно меняет психологию человека. Видите, Ка, я уже начинаю делать выводы, как заправский психоаналитик. Весь экстрим и весь адреналин для Виктора — это работа, вернее, его дело. И это к тому же и есть его главная любовь, его забота и основное удовольствие. Поняв это уже на первом году брака, я внутренне успокоилась и истерик мужу не закатывала. Поэтому, видимо, мой весенний срыв оказался для него полной неожиданностью. Как, впрочем, и для меня…
Помню, что как только начал таять снег, пригрело солнце и громче защебетали птицы, на меня навалилась странная и крайне мне не свойственная тоска. Я слонялась по дому и не находила себе места. Ничто не радовало. Даже возня с фотографиями стала казаться нудным и никому не нужным занятием скучающей дамочки. Муж в то время приезжал поздно, уставшим и раздраженным, и сразу ложился спать. Сексом мы тогда вообще не занимались.