Лара скрестила руки на груди, всем своим видом показывая недовольство.
Выглядела она при этом как недовольный щекастый бурундучок.
Очень миленько.
Но не настолько чтобы повлиять на мои планы. И мой упрямый взгляд сказал все вместо тысячи слов.
— Леди Флоренс! К чему все это? Вы раньше никогда не интересовались чтением! Это на вас не похоже. Даже барон заметил…
— Что? — перебила горничную, почувствовав беспокойство — верный предвестник страха. — Что заметил отец?
Лара нахмурилась.
Говори. Что там с бароном?! Он заметил изменения в поведении дочери? Он что-то подозревает? Он понял, что перед ним не его настоящая дочь? Он подозревает меня в том, что я заняла ее тело?
— Барон не слепой, леди. Естественно, он заметил, что в последние недели вы необыкновенно грустны. Он считает, что это связано с отъездом сэра Джеймса…
— Вот еще, глупости! — снова перебила я служанку.
Лара одарила меня обиженным взглядом.
— Прости. Продолжай.
После моей «потери памяти» и наставничества девушки между нами образовалась крепкая основа для дружбы. Если Лара и считала, что ее госпожа ведет себя иначе, она списывала это на мою амнезию и травму головы после падения из-за неудачного обморока, чему я была несказанно благодарна.
— Барон считает, что вы тоскуете по своему жениху. Чтобы порадовать вас он попросил меня сопроводить леди на прогулку в город. Возможно, приглянувшиеся там безделушки могли бы улучшить ваше самочувствие и поднять настроение. Барон выделил деньги.
Упоминание денег снова всколыхнуло во мне слова Джеймса.
«Кому нужна бесприданница? Баронство разваливается, того гляди, и вовсе несчастному барону придется продавать свой титул…»
Об этой части я совсем позабыла.
Нет. Будь я хоть сто раз аристократкой, но бездумно тратить деньги было чуждо моей натуре. Особенно те, которые я не заработала.
Отец Флоренс не был моим отцом. Даже если бы баронство не испытывало финансовых трудностей, тратить чужие деньги было бы все равно довольно неудобно и неловко.
Весь остальной мир считает барона отцом Флоренс, но для меня этот мужчина был незнакомцем. Мы жили в одном доме и ели за одним столом, но от этого он не стал мне родней.
Я была взрослой женщиной, когда умерла. В прошлой жизни отца у меня не было, меня воспитывала мама и бабушка. И сейчас подобные отношения были в новинку.
Как ведут себя дочери с папами? Это был непростой вопрос. В наивных фантазиях голову я не теряла.
Так что я начала с того, что стала считать барона своим добрым другом.
Из тела Флоренс мне деваться некуда, да и уже принято решение, что теперь я — это она. Пусть не полностью, но все же на лицо мы один и тот же человек. К тому же, статус у меня дочери барона.
Может быть, я никогда не смогу назвать барона отцом в своем сердце.
Но в моем положении грешно не попробовать.
Этот мужчина уже дал мне столько всего просто позволяя жить в этом доме и даря теплую улыбку за завтраком. В отличии от остальных, барон всегда был рад меня видеть.
Мы беседовали за приемами пищи, хотя случалось это и редко.
Нельсон Винтер обожал свои цветы и теплицу. Там он проводил часы ежедневно, забывая про обед и ужин. Кроме совместного, время от времени, завтрака мы редко ели вместе.
Впервые в жизни я начала чувствовать какого этого — ощущать на себе отеческую заботу и любовь. И слова Лары о том, что отец беспокоился обо мне, были для моего хрупкого сердца как заживляющий бальзам.
Кому-то я нужна в этом мире. Я не осталась одна. Обо мне заботятся и хотят видеть счастливой. Мне так повезло.
— Хорошо, — вздохнув, я заправила каштановый локон за ухо. — Давай выберемся на прогулку. Отец прав и мне не помешало бы проветрится.
На ум пришла спонтанная идея.
— Давай только захватим пару платьев, — указала недоумевающей Ларе на шкаф. — Те два, в самом углу; которое расшито жемчугом и то, с бриллиантами по линии декольте.
Принимать от барона деньги было по-прежнему неловко.
Прежняя Флоренс была ужасной транжирой, я была уверена, что во многом заслуга в том, что баронство пришло в упадок лежит в ее неукротимом шопоголизме. Каких только вещей не было в ее гардеробе.
С меня не станется продать пару-тройку ее вещей, все равно мне они не пригодятся, зато не нужно будет тратить денег отца.
До тех пор, пока я не придумаю, как заработать собственных денег, это было лучшим решением.
Пока Лара снимала с вешалок и упаковывала обозначенные платья, бурча что-то под нос, я принялась собираться на прогулку в Лоррин.
С тех пор, как зареклась пользоваться щипцами и пудрой, я не нарушала этой клятвы. Сии орудия пыток так и томятся в дальнем углу комода, где, откровенно говоря, им и место.
Решила приодеться в легкое летнее платье, на улице было жарко. С минимумом кружев и рюшек, оно смотрелось простовато на фоне остального гардероба, но пришлось мне по душе. Волосы уложила в обычную высокую шишку и украсила серебряной заколкой-шпилькой с цветком на конце.
Каштановые шоколадные волосы и теплые карие глаза, золотистая светлая кожа, пухлые персиково-розовые губы, едва заметные, но становящиеся более видимыми с каждым днем веснушки на щеках и переносице. Эта девушка была красавицей. Не сексуальной роковой женщиной и не моделью с обложки.
Она была юной, свежей и невинной. Идеальная старшая сестра и девушка по соседству — объект первой любви всех юношей в округе.
Такая Флоренс импонировала мне гораздо больше напомаженной белилами алогубой мадам неизвестного возраста, без бровей и с копной волос, похожих на губку для посуды.
В карете пришлось трястись почти целый час.
Это был неприятный опыт для человека, всю жизнь пользовавшегося машиной.
У них ведь тут есть магия, почему же нет автобусов или троллейбусов, автомобилей? Если магия работает как топливо, заменяя собой электричество, то типы ее работы должны быть схожи? Вот есть же артефакты связи — аналог телефона, которым пользовался в ту ночь Джеймс.
Непонятно.
Лошадки неслись резво, карета тряслась, а меня укачивало. Лара же, даже успела вздремнуть, видать, такие поездки для нее были привычны.
Свернутые платья в узелке из старой простыни лежали рядом. Интересно, сколько можно за них выручить?
В местной валюте я пока разбиралась плоховато. Не пришлось случая применить вычитанные в библиотеке знания на практике.
В империи Элевис в ходу были монеты и банкноты различного номинала. Официальной валютой был левИс.
Зарплатой Лары были три левиса в неделю. Значит, двенадцать левисов в месяц и сто сорок четыре в год. Плюс возможные премии и надбавки. Выходило где-то около ста пятидесяти.
На сто левисов семья из четырех человек могла жить целый год, позволяя себе три раза в неделю сытный мясной обед.
Это все я узнала из рассказов Лары.
А Флоренс потратила пятьсот левисов на то, чтобы купить эти белила.
«…продавать титул. Но с такими долгами он и продать его не сможет…»
Снова душу терзали слова Джеймса.
Они были моим мучением и одновременно стимулом двигаться вперед. Не знаю, стоит ли мне ненавидеть этого мага или быть ему благодарной. Очень хотелось доказать ему, что я чего-то стою, что я не просто пустышка и нежеланная невеста, которую можно оставить дома и забыть о ее существовании…
Разум говорил, что эти обидные фразу были направлены в адрес той Флоренс, настоящей, а в не в мой. Но это не делало их менее резкими и острыми. Словно шипы они прочно вонзались в мои мысли и не желали отпускать.
Все же я была не настолько отстраненной и свою новую личность приняла быстро. Иначе мне не было бы так отвратно на душе при воспоминаниях разговора, который не предназначался для моих ушей.
— Леди, куда желаете отправиться в первую очередь? — спросила Лара, когда мы вышли из кареты.
Я тем временем разминала затекшие ноги под неодобрительным взглядом престарелой аристократки, проезжающей мимо в открытом экипаже.
Вот еще один мой промах!
Наверное, стоит уделить время этикету. А то еще улыбнусь широко ненароком какому-нибудь дворянину, а он решит, что я вызываю его на дуэль.
Кто знает, какие порядки царят на Элионе, этом незнакомом мне, но родном всем остальным, мире?
Лавка портного, куда по моей просьбе привела меня Лара, была расположена на оживленной улице. Лоррин сам по себе казался вполне живым городком.
Туда-сюда сновали люди, купцы расположили свои лавки с различным товаром прямо на улице и отчаянно старались перекричать друг друга, завлекая потенциальных покупателей из толпы.
Лавируя среди прохожих, бегали дети, с уставшими улыбками на лицах за ними следили матери, загруженные покупками — тяжелой, но приятной ношей, означающей, что скоро у семьи будет сытный ужин.
Колокольчик на двери короткой трелью оповестил хозяина лавки о прибытии клиентов. Я показала Ларе, чтобы она опустила узелок с платьями на прилавок.
— Добро пожаловать в лавку Хьюго! Леди, чем могу быть вам полезен?
Этот портной был немолод, седина в темных волосах делала его образ солиднее и придавала статуса. На первый взгляд он был опытным дельцом и человеком, знающим свое ремесло.
Заметив узелок, он не брезгуя его развязал.
На свет показались платья. Одно белоснежное, расшитое жемчугом и другое светло-голубое, с бриллиантами по лифу. Именно эти два представились моему неопытному взгляду наиболее ценными в коллекции Флоренс.
— Сколько на ваш взгляд могли бы стоить эти платья?
Портной если и нашел мое поведение странным, виду не понял. Вот что значит профессионал. Лара при этом, сбоку от меня, как-то неловко сжалась.
Мужчина внимательно рассмотрел каждое из изделий и заключил:
— Оба этих платья достойны восхищения! Качественный пошив и дорогостоящий материал! Работа настоящего мастера! А камни и жемчуг — подлинные богатства, дарованные человеку самой природой. Уникальный дизайн как нельзя кстати подходит красоте миледи! Уверен, подобные наряды повергнут всех остальных девушек в зависть и помогут завоевать сердце дорого сердцу леди господина!