Вернемся теперь к младенцам, которых полиция нашла в роддоме. Благодаря серии газетных публикаций слух об аресте руководства «Котобуки» очень быстро распространился среди местных жителей. Новость заставила некоторых женщин содрогнуться: речь шла о заведении, которому они доверили уход за своими детьми.
Газета «Асахи симбун» в выпуске от 17 января поместила фото одной из таких женщин с младенцем на руках. Ниже подпись: «Мать плачет, держа на руках своего выжившего ребенка». На фото мы видим женщину в кимоно, которая, сидя на коленях, прижимает к лицу крошечное тельце. Драматизм сцены очевиден даже для не знающего всех подробностей. Но снимок становится по-настоящему страшным, когда узнаешь детали: младенец, которого обнимает любящая мать, только что лежал на полу в ряду других детей, среди которых один был уже мертв.
Последующее вскрытие показало, что ребенок скончался более двадцати четырех часов назад. Очевидно, в суматохе ареста и журналистского интереса никто не успел этого заметить. Сыграло свою роль и общее для всех детей истощение: обессиленные младенцы едва подавали признаки жизни, и когда один вовсе перестал шевелиться, это не бросилось в глаза.
Газетная публикация позволяет узнать больше об изображенной на снимке женщине в кимоно.
Из статьи в газете «Асахи симбун» от 17 января 1948 года
После опубликованного 16 января сообщения о детоубийстве в роддоме «Котобуки» матери, доверившие заведению своих детей, бросились в полицейский участок Васэда. Среди них двадцатисемилетняя управляющая кофейней в Кохоку-ку, Йокогама. Она приходит в роддом, проходит внутрь и поднимается наверх, несмотря на попытки полиции ее остановить.
В комнатке размером в три татами на циновке лежат в ряд восемь младенцев. Третий слева — это ребенок этой женщины. Она оставила его тут 11 января. Женщина берет ребенка на руки и пытается дать ему молока. Обессиленный ребенок отказывается пить. Женщина плачет и прижимает младенца к себе. На полу лежит ребенок с марлей на лице — он умер какое-то время назад, и его не успели убрать.
Женщина рассказывает: «Отец этого ребенка меня бросил, поэтому я не могу вернуться к родителям. Я снимаю комнату в Йокогаме. Из газетного объявления узнала об этом заведении. Я заплатила шесть тысяч иен в надежде, что о моем малыше здесь хорошо позаботятся».
Далее в статье упоминаются и другие родители оставленных в «Котобуки» детей. Среди них не только одинокие женщины, но и супружеские пары. Так, некий мужчина тридцати семи лет, художник по профессии, сказал в интервью, что они с женой не могли позволить себе воспитывать еще одного ребенка, поэтому его пришлось оставить в роддоме. В отличие от женщины в кимоно, изображенной на фотографии, этот мужчина своего ребенка больше никогда не увидит. Он ворвался в полицейский участок, чтобы узнать, где можно получить останки ребенка для похоронной церемонии.
На станцию Васэда прибыли представители окружной прокуратуры Токио. Они провели многочасовой допрос троих задержанных, из которого стало ясно, что убитых младенцев было больше, чем предполагалось в начале расследования. Сначала считали, что их было пятеро, затем — еще семьдесят один, а теперь выяснялось, что речь шла о сотнях жертв.
Супруги Исикава стали принимать детей на попечение в 1944 году, и к моменту ареста через их руки прошло более двухсот младенцев. Точную цифру не установить, поскольку большинство договоренностей с родителями были устными. По словам представителей прокуратуры, восемьдесят пять процентов этих детей погибли при невыясненных обстоятельствах, что никак нельзя объяснить случайностью или совпадением. Супругам предъявили обвинения в убийстве по неосторожности по меньшей мере ста шестидесяти девяти младенцев.
Здесь следует отметить, что под убийством по неосторожности понимается причинение смерти другому человеку, совершенное по легкомыслию или небрежности, без умысла на лишение жизни. Обратим особое внимание на последнюю фразу — «без умысла на лишение жизни». Трудно поверить, что, не давая детям пищу и питье, Миюки не понимала, к чему это может привести. Дети в ее заведении четыре года подряд умирали от болезней, холода и недоедания, и она лично организовывала их погребения с помощью взяток. Она не только знала, что делает, но и старательно заметала следы. Такое поведение больше соответствует умышленному убийству.
Что же заставляло Миюки убивать всех этих младенцев? Ненависть к детям? Жадность? Обида? Как только стало известно о детоубийствах в роддоме «Котобуки», Миюки тут же прозвали Они-Санбой — демонической акушеркой. Такое имя предполагает наличие самых отвратительных качеств и черт характера — злобы, жестокости, кровожадности. Но почему тогда ранее никто не замечал в Миюки этой темной стороны? Почему она пользовалась почетом и уважением в обществе?.. Очевидно, ее профессия и социальный статус служили надежным щитом, за которым могло скрываться что угодно.
Дальнейшее расследование показало, что первые тревожные звоночки раздавались уже давно. За годы существования роддома «Котобуки» через него прошли десятки работниц — акушерок, санитарок и медсестер. Большинство из них были деревенскими женщинами, приехавшими в Токио на заработки. Почти все покинули роддом в течение первого месяца работы — не вынесли того, что там творилось.
Может возникнуть вопрос, почему никто из них не обратился в полицию. Причин несколько. Во-первых, те немногие работницы, которых полиции удалось допросить, признались, что Миюки использовала методы запугивания: говорила, что с ее связями может сделать так, что женщин никто больше не возьмет на работу.
Во-вторых, деятельность подобных частных заведений никак не регламентировалась государством. Официального органа, в который можно было бы направить жалобу, попросту не существовало.
И в-третьих, и это самое печальное, права младенцев в те годы не были строго защищены законом. Это не провозглашалось открыто, но в общественном сознании новорожденные по-прежнему, как и в феодальные времена, считались чем-то вроде продолжения и собственности родителей, особенно матерей. До 1907 года Уголовный кодекс Японии случаи детоубийства, совершенного одним из родителей, рассматривал как нанесение телесных повреждений, приведших к смерти.
Японский психоаналитик Такео Дои, работавший в Японии и США, в своей книге «Анатомия зависимости» высказывается на эту тему следующим образом: «Она (мать) рассматривает своего ребенка скорее как собственность, чем как отдельную независимую личность. Поэтому она чувствует, что вправе решать его судьбу». Автор добавляет, что в то время как в США нежеланный ребенок может подвергнуться жестокому обращению, в Японии такой ребенок с большой вероятностью будет убит собственной матерью или оставлен где-то на верную смерть.
Это подтверждает и совместное исследование, проведенное психологами из университета Васэда в Токио и Корнельского университета в Итаке, штат Нью-Йорк. Результаты показали, что женщины в Токио гораздо реже участвуют в насилии над своими детьми, чем женщины в Нью-Йорке, но при этом в два раза более склонны к их убийству.
Следует уточнить, что книга «Анатомия зависимости» была выпущена в 1971 году. В настоящее время под влиянием глобализации статус ребенка в Японии, как и многие другие явления, претерпел значительные изменения. Но в середине двадцатого века, когда разгорелся скандал вокруг детоубийств в роддоме «Котобуки», младенческая жизнь не представляла особой ценности. Поэтому сотрудницы, видевшие плохое обращение с детьми, никому об этом не рассказывали. Тот факт, что они, при всей своей бедности и нужде в деньгах, все-таки увольнялись из злополучного заведения, говорит об их личном несогласии с происходящим. А то, что они не предали это огласке, больше характеризует устройство общества того времени, чем моральные качества этих работниц.
Но сотрудницы не единственные, кто покидал роддом «Котобуки» с недовольством. Расследование показало, что некоторые рожавшие там женщины остались крайне недовольны этим опытом. Они рассказали, что Миюки была с ними груба, оказывала моральное давление, чтобы те согласились оставить у нее своих детей. Этим женщинам повезло, у них оказалось достаточно моральных сил, чтобы противостоять увещеваниям «демонической акушерки». Другие, оказавшиеся в более сложной жизненной ситуации, доверились Миюки и потеряли своих детей.
Итак, кем же преимущественно были эти женщины и что заставило их пойти на такой шаг?
Клиентками «Котобуки» были представительницы низших слоев населения — официантки из чайных домов, танцовщицы, секс-работницы. Большую часть составляли вдовы войны — те, чьи мужья не вернулись с фронта. Согласно опросу министерства здравоохранения и социального обеспечения, на январь 1949 года таких вдов в Японии было около одного миллиона восьмисот семидесяти семи тысяч человек. Родить ребенка в отсутствие мужа считалось непростительным позором — беременность и роды тщательно скрывались. Общество столь сильно порицало женщин, пытавшихся устроить личную жизнь после смерти мужа, что они вынуждены были сохранять свой вдовий статус до конца жизни. Отношения с другими мужчинами держались в тайне.
Одна из бывших клиенток роддома «Котобуки» рассказала журналистам следующую историю. Ее супруг пропал без вести где-то в Маньчжурии. После войны она получила официальное письмо, в котором утверждалось, что с вероятностью девяносто процентов ее муж мертв. Женщина отгоревала свое, а затем вступила в отношения с другим мужчиной. В результате связи родился ребенок.
А через два года муж, которого считали погибшим, вернулся домой. Увидев младенца, он настоял на том, чтобы от него избавились: мужчина не собирался растить за свой счет чужого ребенка. Жене пришлось повиноваться. Но рука не поднималась убить собственное дитя. Однажды она увидела в газете рекламное объявление роддома «Котобуки» и подумала, что это лучший выход из сложившейся ситуации. Она достала из шкатулки все свои сбережения, завернула полуторагодовалого малыша в лучшие одежды и отнесла в роддом. Своего ребенка она больше никогда не видела.