Николай ДоризоЯ сочинил когда-то песнюСтихи, поэмы, песни
Новая тетрадь
«Товарищи мои…»
Товарищи мои,
Солдаты фронтовые
Мы были в те года
Такие молодые.
Болит свинец в груди.
И все же,
сам не знаю.
За что я те года
Так нежно вспоминаю?
Мы спали в блиндажах,
И пули нас будили,
Но, мальчики мои,
Счастливыми мы были.
В завьюженной степи
Холодной ночью мглистой
Мы грелись
не костром,
А дружбой бескорыстной.
И если я теперь
Чего-нибудь и стою,
Обязан
тем годам
Душевной добротою.
Не так уж много нас,
Да и к тому ж мы седы.
Встречаться мы должны
Не только в День Победы.
«О, военные поезда…»
О, военные поезда,
Людные,
Откровенные,
Отошедшие навсегда,
Как года
Военные.
В час бомбежки
В кромешном аду
Так я ждал
Вашей скорой помощи!
И цеплялся
за вас
на ходу,
За железные
ваши поручни.
Как в ушко,
Пролезая в вагон,
Спал я стоя
В прокуренном тамбуре,
Находилось всегда,
Как закон,
Место мне
В кочевом
вашем таборе,
Находились всегда
Для меня
На каком-то разъезде
Мелькающем
Полка верхняя,
Искра огня
Из кресала
Солдата-товарища.
Кто-то сало
Протягивал мне,
Кто-то спиртом
Делился по совести.
На войне
я был,
Как на коне,
Если ехать случалось
на поезде.
Не имеют
стоп-кранов
Года.
Лишь работает память,
Как рация.
Время гонит
Свои поезда.
Где вы,
те обожженные станции?
Где вы те,
С кем в людской толчее
Недовстретился я,
Недообнялся?
Как нужны вы
Бываете мне
В толчее
недовольной
Автобуса.
О, военные поезда,
Людные,
Откровенные,
Отошедшие навсегда,
Словно годы
Военные!
Вы меня
Научили тогда
Верить той
Человеческой помощи.
Можно жить
Не минуту —
Года,
Только б крепче
Схватиться
за поручни.
Солдатские прачки
Вы с нами делили
Нелегкие
Будни похода,
Солдатские прачки
Весны
сорок пятого года,
Вчерашние школьницы,
Мамины дочки,
Давно ль
Полоскали вы
Куклам
платочки?
А здесь,
у корыт,
Во дворе госпитальном
Своими ручонками
В мыле стиральном
До ссадин
больных
На изъеденной коже
Смываете
С жесткой
солдатской
Одежи
Кровавую
потную
Глину
Большого похода,
Солдатские прачки
Весны
сорок пятого года.
Вот вы
предо мною
Устало
стоите.
Вздымается
Дымная пена
В корыте…
А первое
Мирное
Синее небо —
Такое
забудешь
едва ли —
— Не ваши ли руки
Его постирали?
«Когда я думаю…»
Когда я думаю
Об Армии моей
В дни торжества шестидесятилетья,
Когда хочу
Весь путь ее
Воспеть я,
Невольно вижу
Кремль
и Мавзолей.
Со всей земли
К нему течет
Людская Волга
На свет
кремлевских
Путеводных звезд.
У Мавзолея
Самый главный пост,
Как вечный символ
Воинского долга.
Как будто
Все советские войска,
Пройдя свой путь
Под Знаменем Победы
От русского
каленого штыка
До меткой
Баллистической ракеты,
Пришли сюда
И стали в караул,
Как изваянье
Доблести солдатской,
И я ловлю
Сражений дальних гул,
Что к нам летит
С полей войны гражданской,
На тех полях
под Нарвой
родилась
Та Армия
Великого народа,
Что встала грудью
За родную власть
В сраженьях
Восемнадцатого года
И пронесла
Сквозь годы
Алый стяг,
Светивший в битвах
Всем ее солдатам,
Чтоб водрузить
В победном
сорок пятом
Тот ратный стяг
На вражеский рейхстаг.
Когда я вижу
Часовых-солдат,
Которые навеки,
Не старея,
Застыли
на посту
У Мавзолея,
Я вспоминаю
Воинский парад —
Парад Победы,
Праздник торжества.
Цветами
Разукрашена Москва.
По Красной площади
Идут
бойцов колонны.
Пыль всей Европы
На подошвах их,
И падают
Фашистские знамена
К ногам
Державных
этих часовых.
Парад Победы —
Праздник торжества,
Он будет жить
В сердцах всех поколений
Он
подтвердил,
Что ближе нет родства,
Чем наша Армия
И Ленин!
Сны
1. «Мне двадцать лет…»
Мне двадцать лет.
Гремит трехтонка.
Со мною
в кузове
девчонка.
Вокруг
смертельная война.
Навстречу нам
Грохочут взрывы.
А я беспечный
и счастливый…
И вдруг
внезапно —
тишина.
И пенье птицы
почему-то,
И почему-то
в окнах
утро…
И сна
засвеченная пленка.
Засвеченная пленка сна.
2. «Себе я снился молодым…»
Себе я снился молодым
Проснулся
и не шелохнулся.
Себе я снился молодым
И все не верил,
что проснулся.
А может, это был не сон?
А то,
что я проснулся,
снится?
Мне снится утро,
Тихий звон
Дождя.
Кто может поручиться,
Что пробуждение
не сон?!
Долгожитель
Он,
Как вершина горная,
седой.
Старик —
Могучий гений долголетья.
Не покидал
аул он отчий
свой —
Подумать только! —
Полтора столетья.
При Пушкине
Уже был взрослым он.
Мог бы обнять его
Вот этими руками.
Все человечество
Далеких тех времен
Ушло с планеты.
Он
остался с нами.
…Вхожу с почтеньем
В тот спокойный дом,
В ту вековую
Тихую обитель…
И, как ни странно,
Думаю о том,
Что, может быть,
Я больший долгожитель.
Хотя бы тем,
Что выжил на войне,
Такой,
что не бывало на
планете.
И это
по своей величине
Не менее,
чем жить века на
свете.
На Капри
лето
я встречал
зимой,
А в тундре
зиму
первого апреля.
На тыщи верст
Помножьте возраст мой,
Ведь расстоянье —
это тоже время.
И потому
я старше,
чем старик,
Задумчивый
ребенок
долголетья,
Не оставлявший
Горный свой Лерик
Не год,
не два,
А полтора столетья.
Я старше
на моря,
на города,
На трудные
и легкие
маршруты.
Не на года,
Я старше на минуты,
Что, может, больше стоят,
Чем года.
Юмор
Когда враг
Нас бомбил у Познани,
Бил
На бреющем
Из пулемета
И, как вши,
Под рубахою
Ползали
Капли
Холодного
Пота,
Вот тогда
В это пекло
И крошево
Приходил он на помощь
По-братски
Незаметно.
Незвано,
Непрошено,
Русский юмор,
Наш юмор
Солдатский.
В села Керченского полуострова
В дни гудящей
Железной осады
С неба низкого,
Грубошерстного
Он бросал
Нам на помощь
Десанты.
Парашюты,
Как одуванчики,
На ладони,
На плечи
Садились,
И частушки
Взлетали,
Как мячики,
И наивные шутки
Шутились.
Враг входил
За селеньем в селение,
Но хребет
Не сломал он Кавказский.
В плен
Не взял он
В своем наступлении
Русский юмор,
Наш юмор
Солдатский…
И за проволокою
За колючею,
Где овчарки
Не шли,
А стелились,
По любому
Пустячному случаю
С непонятною силой живучею
Наши русские шутки
Шутились.
И в Берлине,
Охваченном пламенем,
На простреленном нами
Рейхстаге,
Рядом
С нашим
Отеческим знаменем
Русский юмор
Раскрыл
Свои флаги.
Да!
Делили мы
Корки последние.
Да!
Рвались под ногами
Снаряды.
Но при этом
Писались
Комедии
Даже в дни
Ленинградской блокады.