Не стихотворная строка,
Не заголовок —
надпись эта
Прибита к двери кабинета,
Где вход в гостиницу полка.
А утром
строгий тот начальник,
Добротный,
плотный паренек,
Принес мне в номер дымный чайник
И печь усталую разжег.
Немногословен в разговоре,
Как чин начальственный велит,
Он пол надраил в коридоре,
Посмотришь —
душу веселит!
Он сам себе дает заданья,
Закрыв служебный кабинет,
Поскольку в штатном расписанье
Ни замов,
ни уборщиц нет.
Сокращены предельно штаты,
Он на гостиницу один.
Куда-куда,
а в бюрократы
Его зачислить нет причин.
Слежу,
как трет он умывальник…
А ведь, по сути, дело в том:
Я тоже
сам себе начальник
За давним письменным столом,
И мне б
от фразы и до фразы,
Чтоб день за днем
вести свой стих,
Вот так
давать себе приказы
И выполнять железно их
И нету
большего предела
И нету
большей высоты —
Не в том ли счастье —
сделать дело.
То,
что наметил на день ты!
Вода вкусна,
и хлеб твой сладок,
И хороша твоя судьба,
Лишь наведи во всем порядок,
Как рядовой Иван Труба.
«Если б не было войн на планете…»
Если б не было войн на планете,
Не грозила бы странам вражда,
Я бы будни армейские эти
Все равно
сохранил
навсегда.
Сохранил бы
для жизни гражданской,
Что придет
после службы
к бойцу,
И порядок
казармы солдатской,
И увесистый шаг
на плацу.
Не для канувших в Лету
сражений,
Сохранил бы
для мирных работ
Пот
Нелегких военных учений,
Лень и праздность
смывающий пот.
Сохранил бы я
без изменения
День солдатский —
подъем и отбой,
В расписании для самомненья
Нету в нем
ни минуты одной.
Как отец,
сохранил бы любовно
Для тебя,
мой единственный сын,
Школу высшую —
беспрекословно
Подчиняться приказам старшин,
Маршировок дневную науку
И по дому вечернюю грусть.
С той далекой девчонкой разлуку
Сохранил бы
для верности чувств.
Сохранил бы любую подробность,
Вплоть до песни
в походном строю.
Сохранил бы
святую готовность
Жизнь отдать за Отчизну свою.
Пусть не будет
кордонов
и войн,
Ни единого в мире врага,
Но пускай
он останется,
воин,
Как Отечества сын —
на века.
Чтоб почтенные лауреаты,
Чтоб вожди
в государстве моем
Начинали бы жизнь,
как солдаты, —
Это им пригодится потом.
Фотография
Прага.
Лейтенант-освободитель,
(Этот снимок
Вспомнился опять.)
Шесть медалей
Украшают китель,
А в улыбке —
вся Россия-мать!
Толпы
благодарного народа
Окружают радостно его.
Очень уж похож он на кого-то,
Не могу припомнить —
на кого.
Ну а может, вспоминать не надо,
Потому что он похож,
родной,
На любого нашего солдата.
Ведь, по сути,
Мог им быть
Любой.
Посмертные стихи Орлова
Посмертные стихи Орлова,
Те,
что держал в столе поэт.
Его мальчишеское слово
Шло
к людям
тридцать с лишним лет.
Читаю…
Жарко встрепенулись
Года
военные
во мне.
Мы все давно
с войны вернулись,
Стихи
остались
на войне.
Они
доверчивы
и строги,
Чисты,
наивны
и мудры,
Стихи —
солдаты
той эпохи,
Неповторимой той поры.
Посмертные стихи Орлова.
От них теплее на земле.
Как он судил себя сурово, —
Их
столько лет
держал в столе.
Заметка
с траурной каймою —
Вступленье краткое к стихам,
Какою страшною ценою
Они
известны
стали
нам.
Финская притча
Отец и мать
Проплакали глаза —
Глухонемым
Их мальчик родился!
Ел за троих,
Крепчал,
Мужал И рос,
Но хоть одно б словечко
Произнес.
Его возили в город
К докторам,
Искали знахарей
По хуторам.
Ни медицина
И ни колдовство
Не исцелили
Немоты его.
Мать исхудала,
Извелась вконец,
И раньше срока
Сгорбился отец.
А он молчал.
Спал ночью
крепким сном,
Ел за троих
И рос богатырем.
И вот однажды
В дом вбегает сын:
— Беда!
Скорей!
Скорей!
Горит овин!
— Заговорил!
Случилось чудо с ним!
— И прежде
Не был я глухонемым.
— Но почему
Молчал ты
столько лет?
— Что говорить,
Когда причины нет.
Хватало мне
Одежды
и еды,
Судачить с вами
Не было нужды.
Поэзия!
Коль нет больших причин,
Умей молчать,
Как этот мальчик-финн.
«Сказал мне кандидат наук…»
Сказал мне кандидат наук:
Зимой ли,
вешнею порою
Прикосновенье
добрых рук
Деревья
чувствуют
корою.
Когда же тот,
кто к ним жесток,
Едва лишь
к дереву
подходит,
Как импульс,
беспокойный сок
В стволе
вибрирует,
не бродит,
Я сердцем чувствую —
он прав,
Я глажу ствол березки тонкий…
О как легко
сломать сустав
Ее доверчивой ручонке.
Очеловечиваем боль, —
Мол, только боль
людская
плачет…
Я понял,
что такое значит
Нечеловеческая боль.
Доброта
Доброта
Порою,
как лосенок,
Что забрел доверчиво
В поселок.
Смотрит,
улыбается народ.
Даже те,
кто убивает зверя.
На него глядят,
Глазам не веря,—
Он ведь сам
Навстречу им идет.
Глупенький,
На тонких ножках длинных,
Ты не знаешь
Хитростей звериных
И не можешь
Обмануть картечь.
Я и сам
Лукавить не умею…
Верю,
беззащитностью своей
Ты себя сумеешь уберечь.
Подвиг
Отчизна!
Я горжусь тобою,
Запасом
животворных сил, —
Взят полюс
неприступный
с бою,
Тот бой со льдом
нелегким был.
Но, может быть,
еще трудней
Другой твой подвиг благородный —
Идти
к вершинам
мирных дней,
Ломая льды
«войны холодной»!
Песня строителей
В. П. Поляничко
Этот город базальтовый,
Плиты
мраморных кладок —
Сын
залетных,
брезентовых
Комсомольских палаток.
Тех палаток,
что во поле
У костров,
на привале
Шумно крыльями хлопали,
Нас
в метель
согревали.
Скверы
и учреждения,
Катер
мчится
к причалу,
Это все —
продолжение.
Честь и слава —
началу!
До последнего донышка
Дней
все будет в порядке,
Лишь бы
жизнь
начать
с колышка
Комсомольской палатки.
Человек
Он бы давным-давно исчез
И потерял свое начало,
Когда б от всех живых существ
Его одно не отличало.
Он привыкает ко всему —
Удача,
боль
или утрата.
Привык же
человек
к тому,
Что человеком
стал когда-то.
«Леса редеют, и мелеют реки…»
Леса редеют,
и мелеют реки.
Ведь это все не наше,
а его —
Того,
кто будет жить
в тридцатом веке.
Легко
потомка грабить своего.