Мы провели весь уик-энд в моей квартире, где он продолжал ломать меня с помощью хитроумных игр, похожих на психологическое джиу-джитсу. Он назвал меня «нелояльной» за то, что я вызвала полицию, и обвинил в мошенничестве. Он настаивал, что наши отношения рушатся из-за меня. Он нарезáл круги вокруг меня, обвиняя, стыдя и заставляя меня чувствовать себя виноватой. Через несколько часов я уже слезно умоляла о прощении и обещала исправиться.
Это типичные психологические приемы. Эти ребята — отличные манипуляторы, искусные в газлайтинге[5] и искажении правды. Это причина номер один, по которой я советую всем моим клиентам, подвергшимся психической атаке, полностью прекратить общение после разрыва.
— Если вы готовы порвать с ним, — сказала я Франческе в тот день в конференц-зале, — пожалуйста, помните, что вы не обязаны объясняться или встречаться с глазу на глаз. Он использует эту возможность только для того, чтобы попытаться вернуть вас.
Она кивнула в знак согласия.
— Вы сможете лучше контролировать ситуацию, если отправите ему письмо о том, что все кончено, — продолжила я. — И не ввязывайтесь ни в какие игры типа хождения туда-сюда. Мы организуем для вас полицейский эскорт, чтобы вы могли забрать из дома свои вещи. Наш приоритет — ваша безопасность. Я обещаю вам, что мы разберемся с остальным.
Франческа покинула мой офис, решив в тот же день спрятаться в доме у одного из друзей. Я проинструктировала ее позвонить мне, если что-нибудь случится. И действительно, через несколько часов после разрыва Томпсон начал ее преследовать.
Сначала он завалил Франческу электронными письмами, заявляя о своей вечной любви и нагромождая гору лжи. Он утверждал, что его подставил кто-то, кто ненавидит межрасовые пары. Он связался с матерью Франчески и рассказал ей то же самое. Он писал фальшивые электронные письма с фейковых аккаунтов, выдавая себя за различных друзей, умоляя Франческу дать ему второй шанс. Кроме того, он приложил все усилия, чтобы Франческу уволили с работы. Он написал ее боссу и обвинил Франческу в том, что она спит со своими слабозащищенными клиентами и покупает у них наркотические вещества. Он послал фотографии оружия в отдел кадров, настаивая на том, что оружие принадлежит Франческе, и направил аналогичные обвинения в профессиональный совет по социальной работе, выдавший Франческе лицензию, инициировав расследование, которое могло поставить под угрозу ее карьеру.
Томпсон также нацелился на друзей и семью Франчески. Он отправил письмо ее матери с изображением мишени, наложенной на фотографию лица Франчески. Он также написал тете Франчески, угрожая опубликовать порнографические видеозаписи ее племянницы в интернете. Друзья Франчески получали электронные письма, в которых он называл ее «распутной сукой». В общей сложности Франческа насчитала сорок семь человек, получивших странные и пугающие письма в течение нескольких месяцев после разрыва с Томпсоном, включая ее девяностодвухлетнюю бабушку.
В течение нескольких недель, пока Франческа отвечала на звонки родственников и друзей, Томпсон продолжал свои прямые атаки на нее, используя одноразовые телефонные номера и анонимные учетные записи электронной почты.
«Эта пуля для тебя, шлюха, — написал он в одном из сообщений. — Твоя жизнь будет разрушена».
В другой раз она получила подробное электронное письмо, предположительно от его брата, в котором говорилось, что Томпсон был ранен и находится в реанимации и вот-вот умрет. Когда она не ответила, Томпсон выложил на YouTube видео, наполненное ложью о сексуальной жизни Франчески, которую он затем прокомментировал, замаскировавшись под других людей.
Поскольку его атаки усиливались, я почти каждый день связывалась с Франческой по телефону, электронной почте или СМС, предлагая поддержку и напоминая ей о том, что эта буря пройдет. Я помню, как, выступая в Национальной сети по прекращению насилия в семье в Сан-Франциско, я тайком передала пару ободряющих текстов Франческе с трибуны. Во время вопросов и ответов Адам и я помогли ей получить временное охранное предписание и показали, как создать журнал преследования — график атак Томпсона, который был жизненно важен, когда мы работали над ее делом.
Тем временем я делала все, чтобы добиться ареста Томпсона. Большинство местных полицейских не обучены работе с цифровой криминалистикой, особенно если преступник умело маскирует свою личность в интернете, используя поддельные учетные записи и одноразовые телефоны.
Франческа десять раз обращалась в местную полицию с жалобами на угрозы со стороны Томпсона, и ей все время говорили, что правоохранительные органы ничего не могут сделать.
Так как мы не могли рассчитывать на помощь местной полиции, я знала, что наш шанс добиться справедливости — это привлечь к ответственности лучших борцов с преступностью в стране. В тот день, когда Франческа рассталась с Томпсоном, я позвонила Моне Седки, старшему судебному адвокату отдела компьютерных преступлений и интеллектуальной собственности (CCIPS) Министерства юстиции, и попросила ее возбудить дело против Томпсона. Было уже далеко за полночь, и я сидела в своем кабинете, в темноте, настолько погрузившись в свои мысли, что забыла включить свет.
«Хуан Томпсон, Хуан Томпсон, Хуан Томпсон, — повторила я в трубку. — Запомните его имя». В то время я работала с Моной над другим делом и глубоко ею восхищалась. Обычно я так с ней не разговаривала. Но я была в отчаянии. «Если вы сейчас же не откроете дело, то прочтете в газете имя Хуана Томпсона. Это может случиться через месяц, через год или через пять лет. Но причина, по которой он попадет в газеты, будет ужасной. Он собирается сделать что-то кошмарное. Вы можете остановить его сейчас». В течение нескольких недель я настаивала на своем, пока наконец CCIPS не начал расследование в отношении Томпсона
К тому времени он уже покинул Нью-Йорк и вернулся в свой родной город Сент-Луис, штат Миссури. Оттуда он продолжил свои атаки. Томпсон посылал сообщения Франческе, утверждая, что у него есть записи с сексуальными сценами, которые он угрожал обнародовать.
Он создал фальшивые аккаунты везде, где только можно — в Instagram, Facebook, OkCupid, Tumblr, YouTube, Venmo — чтобы преследовать ее. Он изобразил ее антисемиткой, педофилкой и расисткой и обвинил в распространении ЗППП.
На 8chan, онлайн-доске объявлений, популярной у пользователей, пропагандирующих насилие в отношении женщин, Томпсон разместил фотографию Франчески, домашний и рабочий адреса и призвал пользователей 8chan преследовать ее. Он утверждал, что Франческа была лучшей подругой Зои Куинн, оказавшейся в центре «Геймергейт» и любимой цели троллей с 8chan[6]. Я называю эту тактику «преследование за компанию». С помощью нескольких ударов по клавиатуре он набрал сотни добровольцев, желавших присоединиться к его атакам.
Трудно поверить, что Томпсона, который находился под следствием, нельзя было остановить. Но та же технология, которую он использовал для совершения своих нападений, позволяла ему скрывать свою личность, создавая бесконечные препятствия для следователей, пытавшихся собрать доказательства, необходимые для его ареста. Томпсон использовал виртуальные частные сети (VPN), чтобы утаить IP — адрес своего компьютера, браузер TOR, чтобы скрыть свою интернет-активность, и Tutanota, немецкий зашифрованный почтовый сервер. Ничто, кроме фальшивого судебного иска и одного из фальшивых голосовых сообщений, оставленных на рабочем телефоне Франчески, не выводило следователей на Томпсона. На нашей стороне были следователи ФБР и мощь Министерства юстиции, и все же Томпсон по-прежнему был на свободе и мог безнаказанно совершать свои преступления. При этом его поведение становилось все хуже.
В октябре 2016 года Томпсон начал новую волну атак. На этот раз его целью было добиться ареста Франчески. Он связался с бруклинским полицейским участком, утверждая, что Франческа планировала «расстрелять» участок. Он написал по электронной почте сообщение о том, что Франческа угрожает убийством шефу полиции Нью-Йорка, и сообщил, что у нее есть оружие. Томпсон также отправил анонимное письмо в Национальный центр пропавших и эксплуатируемых детей, утверждая, что Франческа хранит детское порно на своем телефоне. В результате полицейские пять раз появлялись в доме или на работе Франчески, чтобы выяснить, действительно ли это так. Франческа направила их ко мне, и я объяснила копам, что Франческа — жертва, а не подозреваемая. В конце концов полиция ушла, не предъявив ей обвинения. Но я не была уверена, что ей будет и дальше так везти. Когда мой психованный бывший использовал эту тактику со мной, я оказалась в тюрьме.
Это случилось через несколько недель после того, как я окончательно порвала с ним. Я пошла в полицию сообщить, что мой бывший угрожает мне. Почти месяц спустя он был арестован, и меня вызвали в полицейский участок.
— Он неуправляем, — сказал детектив, сопроводив меня в крошечную комнату с односторонним зеркалом, закрытым венецианской шторой. — Я не понимаю, как вы могли быть вместе с таким парнем.
Я ничего не ответила.
Детектив поднял жалюзи. Я ахнула, когда столкнулась с ним взглядом.
— Он тебя не видит, — успокоил меня детектив. — Нам просто нужно подтверждение личности.
— Это он, — сказала я, отчаянно желая выбраться оттуда. Когда я собрала свои вещи, чтобы уйти, в комнату вошел еще один детектив, держа в руках папку из плотной бумаги. Он объяснил, что мой бывший написал заявление в полицию, обвинив меня в нападении.
— Вы арестованы.
Я был настолько ошеломлена, что едва могла говорить, когда детектив сковал мне руки за спиной и повел через участок, чтобы снять отпечатки пальцев. Когда мы проходили мимо мужской камеры, я мельком увидела своего бывшего, вцепившегося в прутья клетки.
Полицейские забрали у меня телефон, кошелек и сумку. Карманов в платье не было, поэтому я положила свое удостоверение личности в лифчик. Меня отвели в камеру предварительного заключения в подвале, где я встретила свою сокамерницу Бекку. У нее была широкая дружелюбная улыбка и длинные оранжевые волосы, окрашенные омбре. Бекку арестовали за кражу в магазине. «Мне даже не нужна была эта сумочка. У меня уже есть сумочка от Coach