Судья посмотрел на Томпсона поверх очков.
— Это не было ошибкой, — решительно сказал он.
Обвинение просило приговорить Томпсона к сорока восьми месяцам тюрьмы. Но Кастел, явно впечатленный заявлением Франчески, добавил еще один год, приговорив Томпсона к пяти годам за решеткой, максимально допустимому наказанию.
Несмотря на все пережитое, Франческе невероятно повезло. У нее была огромная поддержка со стороны друзей, родственников и коллег, дюжина из которых сопровождали Франческу в суд в тот день. У нее был адвокат, который знал, как вести такое дело, и за ней стояла сила Министерства юстиции. Реальность такова, что слишком мало жертв имеют такие команды, чтобы привлечь своих обидчиков к ответственности. Вместо этого они часто встречаются с раздражением друзей, семьи и даже полиции, которые не понимают серьезности этих преступлений. Я не могу сказать вам, сколько у меня клиентов, которым советовали «блокировать и удалять» своих обидчиков, как будто это все решит.
Блокировать и удалять — прекрасная стратегия, если вы имеете дело со здравомыслящим человеком. Это бесполезный совет, когда имеешь дело с одержимым, технически подкованным психом.
Сталкера невозможно удалить. В интернете психопат-сталкер может найти вас, где бы вы ни прятались.
Часть этой проблемы легко решить. Сообщения СМИ должны описывать эти действия как серьезные преступления, которыми они являются: преследование, издевательства над партнером, терроризм. Вместо этого, слишком часто используется приставка «кибер−»: «киберсталкинг» или «киберпреследование». Я понимаю стремление провести границу между преступлениями, которые происходят в интернете, и теми, которые происходят в реальной жизни. Но любой, чья жизнь была перевернута с ног на голову кибератакой, скажет вам, что нет никакой разницы; это все реальная жизнь.
Через несколько месяцев после того, как я стала работать с Франческой, ко мне пришел новый клиент, начинающий актер по имени Мэттью. Возможно, вы слышали о его деле; оно было во всех новостях, в нем шла речь о лжи, предательстве и тысяче с лишним мужчин, ищущих секса. Дело Мэттью, полное непристойных подробностей и грубых юридических маневров, превратилось для меня в серьезную битву с многомиллионной интернет-компанией и стало одним из самых важных сражений в моей карьере.
2. Присоединитесь к сталкингу
«Начните с самого начала, — сказала я, наклоняясь вперед в кресле. — Расскажите мне, что случилось».
В тот январский день, когда тридцатидвухлетний Мэттью Херрик впервые пришел ко мне в офис, в Бруклине было не по сезону тепло — почти 18 градусов. Город был потным и возбужденным, и настроение в моем конференц-зале было таким же. Мэттью, актер, официант и модель, как будто из модных и противоречивых девяностых, сутулился и вздыхал. Часто клиенты приходят ко мне уверенные, что я решу все проблемы. Но только не Мэттью. Он казался измученным, почти на грани поражения.
— Продолжайте, — сказала я, подбадривая его улыбкой. — Расскажите мне все.
Мэттью медленно выдохнул. Все началось однажды вечером в конце октября 2016 года, перед Хэллоуином. Он сидел на крыльце своей нью-йоркской квартиры и курил, когда незнакомец окликнул его по имени. Но Мэттью никогда раньше не встречал этого парня.
— Извините, я вас знаю? — спросил он.
Незнакомец поднял брови и вытащил телефон из заднего кармана.
— Ты только что писал мне, чувак, — ответил он, протягивая Мэттью свой телефон.
На экране был профиль из приложения для гей-знакомств Grindr, на котором была фотография Мэттью без рубашки, стоящего на кухне и широко улыбающегося. Он сразу узнал эту фотографию. Несколько недель назад он опубликовал ее в своем Instagram-аккаунте. Но профиль на Grindr принадлежал не ему.
— Я не писал вам. Это не мой аккаунт.
Некоторое время они прохаживались туда-сюда. Незнакомец показывал ему телефон, настаивая на том, что Мэттью предложил ему секс. Но Мэттью знал, что это не его профиль. Наконец незнакомец рассердился и ушел.
— Чертов врун! — крикнул он Мэттью, уходя прочь. — Ну и засранец же ты!
Мэттью вернулся домой в полном смятении. Через несколько минут он услышал звонок в дверь. Это был другой мужчина, настаивавший на том, что Мэттью назначил ему свидание. В тот день появились еще двое мужчин. И еще трое пришли на следующий день. Они кричали под окнами «Мэтт!» или жали на кнопку звонка, ожидая, что их впустят. Сначала незнакомцы приходили только к нему домой, но к концу недели в ресторан, где работал Мэттью, хлынул непрерывный поток посетителей. Некоторым едва исполнилось двадцать, другие были намного старше. Одни были в деловых костюмах, как будто заехали по дороге в офис. Другие были дергаными и потными и выглядели так, как будто они всю ночь были под кайфом. Они преследовали его на работе и дома, в любое время дня и ночи, каждый из них был убежден, что Мэттью пригласил его для секса.
В моем конференц-зале Мэттью сказал, что никогда не слышал, чтобы кто-то становился мишенью для такой бури похотливых незнакомцев. Но он был совершенно уверен, что знает, кто стоит за этим нападением: его бывший, Оскар Хуан Карлос Гутьеррес.
Они познакомились более года назад на Grindr и встречались 11 месяцев. Вначале Гутьеррес «был как рыцарь в сияющих доспехах». Но время шло, он становился все более ревнивым. Он приходил на работу к Мэттью и отказывался уйти. В конце концов это стало невыносимо, пара рассталась. Через неделю после этого у двери Мэттью начали появляться странные люди.
В моем кабинете парень вытащил из рюкзака папку. Внутри были распечатки, которые он сделал с нескольких профилей с его изображением на Grindr и Scruff, другом сайте знакомств для геев. Я пролистала страницы, отмечая агрессивные ники: «Займемся групповухой!», «Большой любитель группового анала» — совершенно не похожие на тихого человека передо мной. Несколько профилей рекламировали Мэттью как ВИЧ-позитивного и любителя «грубого» незащищенного секса.
Мне приходилось и раньше сталкиваться с этой крайне жестокой формой преследования. В одном из моих первых дел за молодую мать с маленьким сыном выдавал себя отец ее ребенка. После того как он разместил фальшивое объявление на Craigslist, рекламирующее мою клиентку как проститутку, в аптеку, где она работала, заявились десятки мужчин. Она ужасно испугалась, что подвергнется сексуальному насилию. У нее была веская причина бояться. В 2009 году женщина из Вайоминга была жестоко изнасилована ножом мужчиной, отреагировавшим на объявление, которое ее бывший парень разместил в Craigslist. В нем утверждалось, что она ищет «очень агрессивного мужчину, не заботящегося о женщинах».
Однажды, в воскресенье утром, в ресторане Мэттью во время оживленного завтрака появился мужчина, получивший сообщение, в котором ему предлагалось заняться сексом в ванной. Когда Мэттью вежливо попросил мужчину уйти, парень взбесился, крикнув в переполненном ресторане: «Ты лжешь, кобель с Grindr!»
Мэттью сказал, что иногда он просил показать сообщения, которые приходили с фальшивых аккаунтов.
— В них я был похож на человека, который говорит «да», — рассказал Мэттью. — «Да» фантазиям об изнасиловании, «да» незащищенному сексу, «да» метамфетамину. Похоже, я был согласен на все.
Фальшивый Мэтт охотно приглашал мужчин на фистинг, оргии и агрессивный секс. Мэтт-самозванец проинструктировал незнакомцев не принимать ответ «нет» всерьез.
Фальшивый Мэтт уверял потенциальных сексуальных партнеров, что его сопротивление — лишь часть фантазии и они должны просто подыграть ему.
Мне казалось очевидным, что Гутьеррес пытается сделать нечто большее, чем просто терроризировать и запугивать Мэттью. Похоже, он пытался завербовать невольных сообщников для совершения сексуальных нападений. Я спросила Мэттью, что он делает, чтобы обезопасить себя. Он покачал головой и уставился на пол.
— Я могу иногда выключать свет в квартире, чтобы они не видели, что я дома. Я просто сижу в темноте, слушая, как звонит дверной звонок, и пишу своему соседу по комнате: «Пожалуйста, приезжай домой…» — Мэттью откашлялся и посмотрел на меня. Впервые за весь день он встретился со мной взглядом. — Буквально каждая минута каждого дня — это очередной кошмар, — сказал он. — Я просто хочу, чтобы это прекратилось.
Как и многие мои клиенты, прежде чем прийти ко мне, Мэттью сделал все возможное, чтобы справиться с этой проблемой самостоятельно. Он подал более десятка жалоб в местное отделение полиции. Офицеры послушно записывали его информацию, но, казалось, не понимали, в какой опасности он находится.
— Один коп закатил глаза, — вспомнил Мэттью. — Я думаю, они решили, что раз уж я такой большой парень и, видимо, могу сам о себе позаботиться, то я должен пойти и избить его или что-то в этом роде. Наверное, для них я не выгляжу жертвой.
Другой офицер предложил Мэттью собрать вещи и «найти новое жилье».
Через приятеля друга Мэттью удалось договориться о встрече с Джанин Лоней, заместителем начальника отдела по борьбе с бытовым насилием окружной прокуратуры Манхэттена. Когда Мэттью описал, что происходит, Лоней сказала, что ему пришлось столкнуться с одним из самых масштабных случаев преследований, о которые она когда-либо слышала. Она начала изучать поведение Гутьерреса, но предупредила Мэттью, что потребуется время, чтобы возбудить дело против его «экса».
Лоней также познакомила Мэттью с Сэди Хольцман Диас, опытным адвокатом из нью-йоркской некоммерческой организации Sanctuary for Families, которая оказывает помощь жертвам насилия со стороны партнера. Диас помогла Мэттью получить охранное предписание в отношении Гутьерреса, что крайне важно для жертв преследователей. Мэттью получил так называемое предписание «держаться подальше». В нем оговаривалось, что Гутьеррес не может вступать в контакт с Мэттью — ни лично, ни по телефону, ни через третью сторону. Полиция может не принимать жалобу о преследовании достаточно серьезно, чтобы арестовать преступника, но нарушение охранного предписания — это отдельное преступление, и полицейские это понимают. Однажды ночью Мэттью поймал Гутьерреса, когда тот прятался в кустах возле его квартиры. Мэттью вызвал полицию, и они арестовали Гутьерреса за нарушение предписания.