Он также сделал все возможное, чтобы уничтожить профили самозванца: напрямую связался с Grindr и Scruff и попросил компании удалить поддельные профили со своих платформ. В своих условиях предоставления услуг обе компании прямо запрещают использование своих платформ для создания фальшивых профилей, преследования, оскорблений или угроз. Scruff, компания поменьше, отреагировала незамедлительно. Они отправили ему личное письмо с выражением сочувствия, уничтожили поддельные аккаунты и заблокировали IP-адрес Гутьерреса, фактически запретив ему доступ к приложению. Когда Гутьеррес создал фейковый аккаунт Мэттью на Jack’D, еще одном приложении для знакомств геев, эта компания также запретила Гутьерресу использовать свою платформу. Но Grindr придерживалась другого подхода: она никак не отреагировала.
— Я писал им, звонил и умолял их что-нибудь сделать, — сказал Мэттью, и в его голосе послышалось разочарование. Его семья и друзья также связались с Grindr по поводу фальшивых профилей — всего в компанию было подано около пятидесяти жалоб, либо самим Мэттью, либо от его имени. Единственным ответом, отправленным компанией, было автоматически сгенерированное электронное письмо: «Спасибо за ваш отчет».
Grindr — невероятно успешная компания. В 2018 году приложением для знакомств пользовались более трех миллионов человек в 234 странах. Как и большинство социальных медиа, Grindr работает в значительной степени как рекламная платформа. Бесплатный контент и услуги, предоставляемые этими платформами — порно, обмен фотографиями, прямые сообщения, электронная почта, покупки, новости, знакомства — это просто приманка, чтобы мы зарегистрировались и они могли собирать данные о том, что мы покупаем, с кем дружим, где бываем, и использовать эту информацию для персональной рекламы. Grindr гордится своей самой современной геолокационной функцией, которая может точно определить местоположение человека, позволяя пользователям находить друг друга в своем районе. Именно так они зарабатывают — настраивая рекламу, которую видят пользователи, с учетом компаний по соседству. Несмотря на то что условия предоставления услуг предусматривают, что Grindr может удалить любой профиль и отказать любому человеку в использовании своего продукта по усмотрению компании, Мэттью они отказались помочь.
У меня еще не было дела, в котором клиент сражался бы с таким количеством могущественных сил одновременно. Мэттью подвергся нападению со стороны своего психованного бывшего, который был одержим идеей разрушить жизнь Мэттью. Он также столкнулся с Grindr, компанией стоимостью в миллионы долларов, которая казалась в лучшем случае незаинтересованной, в худшем — умышленно небрежной. Но Мэттью противостоял коварной силе, о существовании которой мало кому известно за пределами мира технологий. Возможно, самым большим врагом Мэттью был закон десятилетней давности, названный разделом 230 Закона о соблюдении приличий в сфере коммуникаций (CDA) 1996 года. Этот закон — причина номер один, по которой интернет является безопасным местом для распространителей фейковых новостей, угроз убийством, теорий заговора, расистских оскорблений, нацистских высказываний, издевок над секс-меньшинствами, громких призывов к насилию в отношении женщин, инструкций о том, как сделать бомбу и фальшивых анкет, предлагающих секс от чьего-то имени. Если вы действительно хотите понять, почему бывший бойфренд Мэттью и бесчисленные другие преступники могут преследовать и терроризировать невинных людей, вторгаться в их жизнь, выдавать себя за них и угрожать им в интернете, вам нужно узнать, какова суть этого закона.
Если просто, раздел 23 °CDA[8] в общепринятой интерпретации защищает интернет-компании от юридической ответственности за любой контент, который пользователи размещают на своих платформах. Сторонники свободы слова и технические руководители одинаково приветствуют законодательство как инструмент защиты Первой поправки в интернете и создания основы для процветающего интернета. Без раздела 230, утверждают они, у нас не было бы Facebook, Twitter, Yelp или Reddit[9]. Но это ужасно упрощенное понимание закона. Я смотрю на это совсем по-другому.
Я убеждена, что раздел 230 — или, более конкретно, широкое применение закона судом — это средство для каждого придурка, тролля, психопата и извращенца в интернете. От сайтов порномести до насильников, использующих приложения для знакомств, чтобы охотиться за добычей. Все плохое, что происходит в интернете, не пресекается, потому что существует раздел 23 °CDA. Ирония заключается в том, что Закон о приличии в сфере коммуникаций изначально был призван обеспечить безопасность интернета.
Когда закон только появился, интернет был совсем другим: не было ни Google, ни Reddit, ни YouTube, ни Twitter. Марк Цукерберг учился в средней школе, а Amazon был захватывающим новым сайтом, на котором продавались только книги. Сотовые телефоны могли только звонить, а у двух третей американцев их вовсе не было. Доступ в интернет был еще более ограниченным; в 1997 году лишь 18 процентов американских семей были подключены к нему.
Тем не менее популярность интернет-компаний, предлагающих информацию, шоппинг, новости, а также дискуссионных групп быстро росла. Одна из самых успешных в то время, Prodigy Communications, представляла незатейливые онлайн-новости и сводки погоды, а также популярные «доски объявлений», рассортированные по темам, на которых пользователи могли оставлять комментарии. В 1992 году пользователи разместили на сайте более 40 миллионов сообщений. Компания сделала все возможное, чтобы контролировать этот пользовательский контент, и у нее была команда цензоров, которые проверяли и удаляли сообщения, считавшиеся оскорбительными — например, ненормативная лексика была запрещена; так же, как и комментарии, оскорбляющие рекламодателей. Но цензоры не могли отловить все.
В 1994 году анонимный пользователь разместил комментарий на одной из самых популярных досок объявлений Prodigy, Money Talk, с критикой Stratton Oakmont[10], ныне несуществующего финансового учреждения на Лонг-Айленде, обвинив фирму в мошенничестве. В комментарии говорилось, что в Stratton Oakmont царит «культ брокеров, которые либо лгут, чтобы выжить, либо их увольняют». На самом деле всего лишь два года спустя Stratton Oakmont был исключен из Национальной ассоциации торговцев ценными бумагами за обман клиентов на миллионы долларов. (Невероятная коррумпированность фирмы стала основной темой голливудского блокбастера 2013 года «Волк с Уолл-стрит»). Несмотря на свою вину — а, возможно, даже наоборот, из-за нее Stratton Oakmont не любил, когда о нем писали в интернете. Stratton Oakmont подал в суд на Prodigy за клевету в связи с публикацией анонимного сообщения, что вызвало взрывную волну в развивающейся технической индустрии.
Вот тут и начались сложности: Prodigy утверждала, что компания не должна нести ответственность за пользовательский контент, размещенный на ее досках объявлений. Но в 1995 году судья Верховного суда Нью-Йорка не согласился с этим решением. Суд постановил, что поскольку Prodigy отслеживает и проверяет пользовательский контент, она ведет себя как издатель. Это критическое различие, поскольку издатели несут юридическую ответственность за контент, который они публикуют для общественности. Например, если газета New York Times напечатает клеветническую статью, и журналист, написавший ее, и корпорация, владеющая газетой, могут быть привлечены к суду. Но большинство интернет-компаний, распространяющих пользовательский контент, такие как Facebook или Yelp, отличаются от печатных СМИ; у них нет армии редакторов, проверяющих факты, и юристов, контролирующих работу авторов. Кроме того, в отличие от печатных СМИ с несколькими десятками статей, написанных кучкой корреспондентов, на платформах размещаются миллионы сообщений.
После того как Prodigy официально извинилась, Stratton Oakmont отказался от своего иска на 200 миллионов долларов. Но в постановлении суда было ясно сказано, что до тех пор, пока интерактивные компьютерные сервисы, такие как Prodigy, считаются издателями, они несут ответственность за каждый комментарий пользователей, размещенный на их сайтах. Единственный способ избежать юридической опасности, по-видимому, состоял в том, чтобы прекратить управлять пользовательским контентом. Вместо того чтобы отслеживать и удалять оскорбительные комментарии, интернет-компании могли бы отказаться от своих издательских обязанностей и умыть руки. Они могли бы просто распространять пользовательский контент на своих платформах без какой-либо проверки вообще.
Законодатели сразу же поняли, что у них возникла проблема. Они не спешили вводить правила, регулирующие контент в интернете. Вместо этого в течение многих лет они полагались на операторов веб-сайтов, которые действовали как добрые самаритяне и сами контролировали пользовательский контент. Но если бы интернет-компании отказались проверять контент, то чиновникам пришлось бы вмешаться. Для законодателей это было гораздо серьезнее, чем защита финансовых фирм от пренебрежительных комментариев или технологических компаний от исков о клевете. Проблема, которая их беспокоила и которую должен был решить закон — все более активное распространение интернет-порно.
Сегодня порнография настолько распространена в интернете, что трудно поверить, что законодатели когда-то пытались контролировать ее. Но рассмотрим политический ландшафт того времени: в середине 1990-х годов страна переживала разгар культурной революции. Республиканцы, включая группу крайне правых религиозных кандидатов, одержали победу на промежуточных выборах 1994 года. Почти за одну ночь страна сделала гигантский поворот вправо. Эти вновь избранные должностные лица пришли к власти с явным намерением реформировать налоговую систему и систему социального обеспечения. Но они также сосредоточились на социальных вопросах, или на том, что они называли «семейными ценностями», например запрет абортов и сексуального воспитания в школах. Неудивительно, что многие консерваторы также хотели взять под контроль интернет. Они были обеспокоены перспективой того, что дети будут иметь доступ к порнографии.