Он сказал: — Клим, я тебя услышал. С браком и хищением ОГПУ разберется. Проверим, насколько все соответствует тому, что я слышу. А на счет Тухачевского и троцкистов, я поговорю с Ежовым. Оппозиция сейчас не зря активизировалась, их планируемое убийство Кирова должно было стать спусковым крючком к дальнейшим, запланированным ими, событиям.
Сергей посмотрел на Кагановича. — Лазарь, что у тебя?
Каганович заговорил.
— Иосиф, заговор — дело троцкистов и иностранцев. Мы должны создать показательные процессы над врагами народа, чтобы другим было неповадно. Я считаю, что мы и так сильно затянули с решительными действиями против врагов. Они почувствовали свою безнаказанность и неуязвимость, да к тому же спелись с западными разведками. Нам нужна чистка сверх донизу и не просто исключение из партии, нужны серьезные меры, аресты, конфискации, расстрелы.
Сергей прервал его: — Лазарь! Меры мы примем. Никто не уйдет от ответственности, особенно, если найдутся их связи с иностранными разведками. Но подожди с жесткими мерами. Мы будем все делать законно, со следствием и уликами, чтобы невиновные не попали под нашу метлу.
Следующим заговорил Жданов:
— Иосиф, чистка нужна, но нам надо не допустить паники. После слухов о покушении на Кирова обстановка в партии и так нервозная. Но я хочу сказать еще вот что: Сергей Миронович не дорабатывает. Ленинград превратился в город оппозиции и заговорщиков. Я считаю, что надо лучше контролировать вверенный тебе участок работы. Делать это совместно с ОГПУ. Думаю, что мы должны послать из Москвы комиссию, чтобы посмотреть на месте как все обстоит и принять меры. Действовать совместно с ОГПУ. Если позволишь, я готов выехать лично и возглавить комиссию.
Сергей кивнул: — Езжай. Я скажу Ежову чтобы выделил людей. Пусть поедут, проверят работу Кирова и ленинградских чекистов, почему так все запустили. Комиссию в Ленинград ставлю под твой контроль. Доложи мне потом сразу же.
Шверник выступил последним.
— Иосиф, на некоторых заводах скоро возобновятся забастовки, как было раньше. Рабочие требуют хлеба и улучшенных условий труда и отдыха. Я считаю, надо не только требовать, но и давать людям пряник. Нужно найти средства и поднять зарплаты на 10%, пусть люди увидят, что их слышат. Нужны так же агитаторы на заводы, которые смогут рассказать людям о ситуации в стране так, чтобы люди их слушали, а не помидорами закидали.
Сергей согласился: — Забастовки гаси обещаниями улучшения условий. Зарплату мы повысим. Агитаторов собери самых лучших. Рабочие должны знать, что они основа нашей страны. Но не позволяй всяким смутьянам манипулировать нами. Вместе с ОГПУ проверяй активистов, нет ли среди них лояльно настроенных к оппозиции. Доложи, как справишься. Но не затягивай!
Заседание окончилось. Соратники вышли. Сергей смотрел на карту Европы, понимая, что время уходит.
Глава 3
Москва, март 1935 года
Сергей стоял у окна своего кремлёвского кабинета, глядя на Красную площадь, покрытую тонким слоем мартовского снега. Холодный ветер гнал снежинки по брусчатке, где редкие прохожие, кутаясь в пальто, спешили по своим делам. Фонари отбрасывали тусклые пятна света, и Москва казалась замершей, словно предчувствуя бурю. На столе перед Сергеем громоздились документы: шифровки ОГПУ, телеграммы от Литвинова из Женевы, отчёты Молотова о переговорах с японцами и американцами, доклады Тухачевского о реформах армии. Огромная карта Азии занимала половину стола, её края загнулись от частого использования. Красная линия, обозначающая Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД), тянулась через Маньчжурию, напоминая о новой угрозе с востока.
Япония, захватившая Маньчжурию в 1931 году, и создавшая марионеточное государство Маньчжоу-го, теперь требовала передачи КВЖД. Это был не просто экономический вопрос — контроль над дорогой означал стратегическое господство в регионе, возможность перерезать связь между Сибирью и Владивостоком. На западе нацистская Германия наращивала военную мощь, а внутри страны зрели заговоры, подпитываемые троцкистами и, возможно, иностранными агентами. Сергей знал из своего прошлого, что 1935 год был переломным: репрессии набирали силу, дипломатические альянсы трещали по швам и были ненадежными, а мир, на всех парах, катился к войне. Но он был полон решимости изменить ход истории.
Он вызвал Вячеслава Молотова, Николая Ежова и Михаила Тухачевского, чтобы обсудить внешние и внутренние угрозы. Каждый шаг должен быть точным, как ход в шахматной партии, где ставкой была судьба страны и миллионов людей.
Вячеслав Молотов вошёл в кабинет, его чёрное пальто было припорошено снегом. В руках он держал потрёпанный кожаный портфель, набитый телеграммами и отчётами. Его лицо, обрамлённое тонкими очками, выражало усталость, но голос оставался твёрдым. Он положил портфель на стол, щёлкнул замками и начал доклад.
— Иосиф Виссарионович, японцы перешли все границы. Их посол Хирота Коки вчера предъявил ультиматум: передать КВЖД Маньчжоу-го за 140 миллионов иен, плюс он требует концессии на рыболовство у Камчатки и Сахалина. Они угрожают усилить военное присутствие в Маньчжурии, если мы откажемся. Наши агенты в Харбине подтверждают: у японцев в регионе 200 тысяч солдат, 300 самолётов и 2000 танков, с планами нарастить силы. Квантунская армия ищет повод для эскалации — возможно, нападение на пограничный пост или диверсия на железной дороге. Они также давят на Китай, чтобы вытеснить нас из Монголии и Синьцзяна, ослабляя наше влияние в Азии.
Молотов вытащил из портфеля шифровку ОГПУ, напечатанную на тонкой бумаге.
— Наши люди в Токио сообщают, что Хирота встречался с немецким атташе, обсуждая антисоветский альянс. Японцы знают, что мы заняты Германией и Польшей, и пользуются этим. В Харбине замечены контакты японских офицеров с белоэмигрантами — возможно, они готовят саботаж на КВЖД. Один из наших агентов, внедрённый в Маньчжоу-го под видом торговца, перехватил разговор о плане «Тигр»: взрыв моста на дороге для обвинения СССР в провокации.
Он перешёл к американскому направлению, его тон стал осторожнее.
— По США: посол Уильям Буллит считает японскую угрозу второстепенной. Он повторяет: «Гитлер — главная опасность европейцев, а Токио — это азиатская проблема». Но банкир Джеймс Уорбург через связи с Фордом готов сотрудничать. Сенатор Джон Гарнер, с которым Литвинов встречался в Вашингтоне, намекает на более тесное сотрудничество, но он запросил данные о наших гарнизонах на Дальнем Востоке. Это неприкрытая разведка, я отверг его требование. Гарнер связан с техасскими нефтяными магнатами, что может быть рычагом для совместной разработки нефти на наших просторах, но что касается военной составляющей, я не вижу заинтересованности американцев в союзе с нами.
Молотов сделал паузу, поправил очки и продолжил. — Мой план такой: организовать встречу с Хиротой в Москве через две недели. Мы затянем переговоры, предложим рыболовные концессии, торговлю лесом и углём, но КВЖД не отдадим. Одновременно нужно давить на американцев через Уорбурга и Гарнера, чтобы они поддержали анти-японский пакт. Если Япония устроит провокацию, США могут увидеть в нас союзника против Токио — ведь их торговые пути в Тихом океане под угрозой. В Лиге Наций я предлагаю доработать нашу резолюцию: осудить оккупацию Маньчжурии и потребовать санкции на поставки нефти, стали и химикатов в Японию. Это покажет миру их агрессию и выиграет нам время.
Сергей постучал пальцами по карте, его взгляд остановился на красной линии КВЖД. Железная дорога была не просто инфраструктурой — это был стратегический хребет, связывающий Сибирь с Тихим океаном. Уступить японцам означало потерять контроль над регионом, ослабить Монголию и открыть путь к Владивостоку. Но война с Японией была бы катастрофой: Красная Армия страдала от нехватки техники, коррупции и слабой дисциплины, а Германия на западе ждала удобного момента для удара.
— Вячеслав, КВЖД должна быть только наша и точка. Никаких уступок. Готовь встречу с Хиротой, но тяни время. Предложи всё, кроме железной дороги: рыболовство, лес, уголь, даже никель. Пусть японцы думают, что мы готовы торговаться, но гни нашу линию. По американцам: отправь Сергея Васильева в Вашингтон. Пусть он через Уорбурга и Форд предложит анти-японский пакт. Намекни, что японцы угрожают их торговым путям — Гавайи, Филиппины, их флот в Тихом океане могут пострадать. Проверь реакцию Буллита и Гарнера. Если они откажутся, ищи подходы через Китай или Британию. В Лиге Наций добавь жёсткий пункт о Маньчжурии: осуждение оккупации, санкции на нефть, сталь, химикаты. Проверь лояльность Васильева перед отправкой — американцы могут его перекупить. Нам надо так же усилить Дальний Восток: направить туда 300 тысяч солдат, 300 самолетов и не менее 2000 танков. Советников в Монголию отправь под видом инженеров или агрономов. Разведку в Маньчжурии я прикажу удвоить, надо пресечь их провокации на корню.
Молотов кивнул, его карандаш быстро заскользил по блокноту. Он добавил: — Хирота может предложить пакт о ненападении в обмен на КВЖД, но это ловушка — они хотят высвободить войска для захвата Китая.
По США: Гарнер связан с техасскими нефтяниками, я могу предложить добычу 5 миллионов баррелей за станки и инженеров, без военных данных.
Британский посол Чилстон намекал, что Лондон боится японцев в Сингапуре. Мы можем выжать какие-то совместные соглашения с британцами, если надавим на их колониальные страхи. В Маньчжурии нужно усилить агентов — особенно в Харбине, там белоэмигранты особенно активны.
Сергей задумался, его пальцы сжали край карты. Британия и США балансировали между Японией и СССР, но японская агрессия могла склонить их в сторону Москвы.
— Хорошо, Вячеслав. Разведку в Маньчжурии усиливай, особенно по белоэмигрантам. Гарнеру предложи нефть за технологии, но никаких военных сведений. Чилстона дожми. Намекни, что японцы смотрят на Сингапур и Гонконг. Если Хирота заговорит о железной дороге, тяни время, усиливая предложения по торговле. Монголию укрепляй, но без огласки. Доложи, как только будут новости.