засекречен, и доступ к его архивам открыли только сейчас.
В результате множественных экспериментов лучшие умы поколения, задействованные в «Звездной пыли», выработали протокол, в соответствии с которым можно было существенно уменьшить помехи, препятствующие прохождению информации из пункта А в пункт Б, а именно из головы объекта номер один в голову объекта номер два, находящегося зачастую в другом районе, в соседнем поселке, в чужой — и зачастую враждебной — стране.
Шла холодная война, и казалось необходимым узнать, над чем же там копошатся советские химики, в субмарины какого типа залезают военные в форме, какие двигатели разрабатываются для новых МИГов, что происходит с выбросом радиации в далеком русском селе.
Если существование удаленного видения действительно можно было доказать научными способами, а технику этого видения — усовершенствовать научным путем, Америка сразу получила бы фору в любой разведывательной операции, спасении заложников или военном конфликте. Несмотря на то что ЦРУ закрыло проект в 1995 году по причине слишком низкой статистики (были получены данные, что лишь 10–15 % особо одаренных людей могли видеть и передавать информацию на расстоянии), у него остались энтузиасты, без устали продолжавшие исследовать феномен ясновидения и публиковать все новые и новые результаты.
При работавшем на общественных началах Институте паранормальных исследований существовала и Школа удаленного видения (ШУВ), на рекламу которой я набрела в Интернете, не найдя ни одной подходящей позиции в Бюро занятости и решив пока «сесть» на пособие, которое, в связи с экономическим кризисом, мне должны были выплачивать целый год.
Успешно окончившим ШУВ предлагался сертификат и предоставлялась возможность преподавать ясновидение на специальных курсах. Участники интернет-форума писали, что ученики, ставшие преподавателями, получали в этой школе сто долларов в час. Поскольку нестандартность («ненормальность, а не нестандартность», как сказала бы мама) всегда была моим любимым коньком, я решила попробовать себя на поприще паранормальности и послала анкету.
В ответ ШУВ попросила меня самой разработать предварительный тест, при помощи которого они смогут определить, подойду ли я им на роль ученицы. И тут, перебирая наиболее затронувшие меня эпизоды в поисках самого полезного и одновременно приятного топика, я вспомнила свою юность с журналом «Юность» в руках и раскованные рассказы Владлены Черкесской.
Наши дороги однажды пересеклись.
Около полугода назад, прознав о моей работе в издательстве через Велемира, впоследствии оказавшегося безответно влюбленным метросексуалом, который боготворил ее тело и тексты, но не мог войти ни в то, ни в другое: в первое — по причине своей неожиданно проявившейся к двадцати пяти годам голубизны, а во второе — из-за того, что сам кропал коммерческую, нарочито упрощенную и уплощенную прозу, — Владлена мне написала и попросила отредактировать перевод ее романа «О Девушке и Гондольере» на английском языке.
Я стушевалась. У нее за спиной была груда книг; у нее было имя и тянущийся за ним шлейф бурных романов, в том числе и сапфических, как сообщил мне рыдающий Велемир, впрочем, сразу же успокоившийся, когда я показала ему цифры продаж его романа о СССР, которые тогда еще возрастали. У меня кроме большой груди не было ничего.
Владлена же, когда слов не хватало, высылала собственные фотографии — будто в награду, как будто лицезрение ее царской плоти в полной мере оплатит мой редакторский труд. Затем брала градусом выше: «Ну, нравится? У меня есть и еще, гораздо более смелые… А после шлифовки моего задорного, но с занозами и сучками, английского хорошо бы пристроить куда-нибудь перевод».
Однако «Наум и Баум» подобное не публиковали, ведь Владлена Россию терпеть не могла и не всхлипывала ностальгически, как Велемир, вспоминая свое безоблачное советское детство и лишь изредка кусая Роди-ну-Мать за соски. Для Владлены Родиной стала Равенна, и вот о ней и о заливе, о каких-то загадочных фресках и макабрических рукописях, о маслинах и мистическом мареве она и писала. И еще там присутствовал этот необыкновенный, заставляющий всех обмирать Гондольер…
«Это я отступилась от своих обычных романов, — поясняла Владлена, — и написала нечто в высшей степени эротическое. Любовь моя, отступника прости! — помните осиротевшего без родины Сирина? В Америке ведь до сих пор покупают „Лолиту“ — значит, нарасхват пойдет и мой „Гондольер“!»
Владлена играла со мной; намекала на отношения с какой-то Сибиллой, хотя на все банкеты-приемы, устраивающиеся российскими толстосумами по случаю выдачи премий журналами-«толстяками», являлась то с одним, то с другим — как она называла их — «лесником».
Вскоре после того, как я отправила заявление в школу «Звездная пыль», мне пришел лаконичный ответ:
«Тезис Вашей дипломной работы „Ясновидение и сексуальность" одобрен. Остается разработать детали. Во-первых, решите, какие части тела женщины Вы считаете наиболее эротичными. Во-вторых, найдите передатчика информации. Если Вы еще не знаете, что значит данное слово, распечатайте из Интернета брошюру и прочитайте определение на странице 12. Желаем удачи!»
Я была озадачена: школа не только не отклонила мой тезис (лишь чуть поменяли слова в предложенном мной названии), но и призывала отнестись к проекту серьезно.
Теперь я действительно хотела ее понять и покорить. Кто же эта властная женщина с влажным взглядом, считающая, что люди должны бросаться ей на помощь по первому зову? Может быть, она просто нуждается в настоящей любви? Ну как же ей объяснить, что, помимо нашего положения в обществе (она — великосветская литературная дама, а я нефактурное, нефаканое молодое ничто), есть что-то еще! Совместное творчество и соблазн, например…
Как часто я пыталась представить Владлену в одиночестве ее тихой квартирки, без строительных лесов ненужных словес и «лесника», чей пенис, вероятно, был так же коряв, как и — в прямом смысле — топорная рукоятка! Как часто, не найдя в реальной жизни объекта, достойного обожания, я мысленно принималась ее раздевать.
Но хватит, хватит. Школе я написала, что каждый месяц буду предоставлять ей тщательное описание одной из самых эротических частей тела Владлены, на что школа ответила, что сначала я должна составить подробный список этих самых частей.
Предоставленный список:
Глаза (пристальный, гадающий «получится — не получится», взгляд глаза в глаза зажигает; эта медленно, до дна, нажатая клавиша; этот зов, раздавшийся посреди беготни дня, когда кроме канцелярских скрепок и скрипучего стула ничего нет, и вдруг вспоминаешь, что где-то в глубине тебя прячется вязкая, темная, тягучая сущность с влажностью губ).
Ушная раковина (жаждущие губы, как мольбы Оракулу, вкладывают туда заклинания, одно тело лежит ничком, другое давит всем весом на его спину, предваряет вторжение более плотного и ощутимого дуновением воздуха, волной колебаний, шепотом шевелений).
Грудь (мягкая, матовая, стеариновая будто плавленый воск или твердая, как девственная, только что извлеченная из коробки свеча, иногда вялая, как укатившийся и забытый в тени поребрика мяч, но всегда присутствующая под белой сорочкой вместе с темнеющим кливажем, подразумеваемая под невесомой шелковой блузкой, под обтягивающим черным синтетическим платьем, а если у «женщин в зрелом соку» она чуть повисла, то подразумевается и воображается то молодое и свежее, что находилось там декаду назад).
Поясница (прекрасная тем, что заканчивается внизу округлыми полушариями с двумя ямочками, как на щеках; вздрагивает от прикосновения теплой ладони, гнется как гуттаперча, помогает раскачивать качели, летящие к финишу; позволяет владелице доставать то тут, то там, и когда та, сидя сверху, наклоняется, изгибается и, исхитрившись, низко склоняется, то длинные волосы падают на чей-то живот и накрывают его, ходят туда-сюда, как мягкая, делающая свое дело кисточка для бритья).
Ягодицы (у них такой же кливаж, как между грудей, но только сзади; это продуманная природой расщелина между двумя округлыми полушариями, которая приглашает войти).
Пальцы ног и изгиб ступней (хороши для тех, кто знает толк).
Икры (прекрасны тем, что внизу оканчиваются щиколотками, ступнями и пальцами ног, а вверху — ляжками, по внутренней стороне которых легко, муравьиной поступью, кончиком пальца, невидимыми абстрактными точками и штришками по плоти можно пробраться выше).
Внутренная сторона ляжек (как лифт, помогает подняться).
Бедра, колени (хороши тем, что их можно раздвинуть, погладить и осмотреть).
Руки, пальцы и ногти (замечательны тем, что их можно пожать или к ним прикоснуться, в то время как девушка просто-напросто держит в руках меню или затрапезную ложку; будто бы невзначай прикоснувшись к запястью, потом — к ладони, а затем погладив ее пальцы с едва заметным нажимом, можно намекнуть, что то же самое можно сделать и с другими частями ее пока прикрытого одеждами тела, такими как, например,
Клитор.
(Разумеется, предоставляя список Школе удаленного видения, я убрала все описания, сделанные в качестве черновика для себя.)
Передатчик информации в г. Амстердаме: мой знакомый перфомансист Улай Л. (неизвестно только еще, как его убедить!).
Письмо Владлене
Хочу предложить Вам принять участие в своеобразной литературной игре. Издательство «Фетиш», в котором я подвизаюсь, объявляет конкурс на лучшую историю соблазнения. Победитель получает право издать свою книгу в Америке, и тут как раз будет уместен (и станет известен всему англоязычному миру!) Ваш «Гондольер».
Издательство снабдило меня списком эротических частей тела, но этот список, в соответствии с Вашими наклонностями и накалом страсти, можно расширить (Вы мне немного на эту тему писали, но кажется, основное осталось «за кадром», хотя не подумайте, что хочу Вас закадрить).