ным металлическим столам, они не заслуживали. Никто такой участи не заслуживал…
Я поднялся на негнущихся ногах. Бросил на мальчишку, сидящего передо мной, последний взгляд и уже развернулся, чтобы уйти, но меня снова схватили за край пиджака.
— Дядя…
Ему не помочь. Ни один врач не способен обратить действие сыворотки, и я был уверен в этом. Хёншик тоже это знал, с его-то возможностями не выяснить это было бы глупо, потому и не обращался за медицинской помощью. Бессмысленной.
— Дядя, заберите меня отсюда… — вновь ударился малец в слезы.
Я не оборачивался к нему, но перед глазами всё равно невольно возникало его лицо, испещренное сеточкой набухающих черных вен.
Мягко взял вцепившуюся в пиджак ручку и попытался отлепить от себя, но не тут-то было. У мальчишки была железная хватка. Искусственно привитая способность, чтоб ее…
— Зачем вы уходите, дядя-я-я?..
Пришлось самому использовать скрытые резервы, чтобы заставить мальчишку разжать пальцы.
— Зачем⁈ — тут же взвизгнул он.
Я стоял к нему спиной, но обернулся, как только по барабанным перепонкам ударил грохот. Малец одной рукой перевернул железный стол, который улетел в противоположную часть комнаты.
— Зачем они держат меня здесь, если дядя Хакамада у них⁈ Если все у них! Чего им от меня нужно⁈ Я уже всё сказал! Всё сказал!
Почерневшие под действием сыворотки вены забились еще чаще, в такт бешено колотящегося сердца Кихуна. А затем мальчишка закашлялся. Схватился за горло, завалился на бок…
Сорвавшись с места, я успел поймать его на лету, а маленькие детские ручки сжали лацканы моего пиджака. Оторопевший от подобного зрелища, я воочию наблюдал за последними минутами… Нет, секундами жизни модификанта, подсаженного на сыворотку доктора Сугахары, и своевременно не получившего новую дозу.
Слезы, катящиеся из глаз мальчишки, окрасились в черный. Мышцы начали спазмировать, выкручивая его конечности под неестественными углами.
— Дя-дя… — хрипло сорвалось с губ юного модификанта, хватка его ослабла, а затем веточки пульсирующих вен под кожей одновременно лопнули, образуя теперь уже черные кровоподтеки. Чернильными пятнами они расползались по всему лицу, окрашивая его в соответствующий цвет.
— Алекс! Отойди от него! — послышался за спиной крик Джинхёка.
Но я всё смотрел. Впитывал в себя каждое мгновение, запечатлевал эту ужасную смерть в своем сознании. Отвратительную, противоестественную и… несправедливую.
Только настоящее чудовище способно было сотворить такое. И ради чего?.. Ради власти и денег? Всего лишь?..
Когда я выпустил мальчишку из рук и медленно выпрямился, мое лицо не отражало ни единой эмоции. Охвативший меня гнев, клокочущую ярость я запечатал глубоко внутри.
Момент выплескивать ее еще не наступил, но однажды… Пусть только доктор Сугахара Арата снова окажется напротив меня, и я клянусь, что этот старик захлебнется своей сывороткой.
Быстрой смерти он не заслужил, нет. Мучиться он будет долго. До тех пор, пока я сам не решу оборвать его страдания. Больной ублюдок…
Глава 5
Я сидел на лавочке перед огромной каруселью, горящей разноцветными огнями. Лошади, единороги, морские коньки с мягкими сидушками катали на своих спинах детвору. Детвору, а еще смеющуюся Харин и мою потерянную на долгие годы, но вновь обретенную сестру Джину. Довольно необычный вид, как ни посмотри.
Джина с самого начала твердила, что карусель — это что-то на ребяческом, однако уже не в первый раз я убеждался в исключительной харизме госпожи Чен. Она умела убедить кого угодно. Поддержать, позаботиться, расположить к себе. Даже не будучи модификантом, эта девушка обладала специфическими способностями, присущими далеко не многим людям.
Невольно улыбнулся, глядя на них обеих, а потом осмотрелся по сторонам.
Парк развлечений. Киоски со сладостями и закусками, привлекающие посетителей своими ароматами. Семьи с детьми прогуливались, громко переговариваясь между собой, с шариками и пушистой сладкой ватой в руках. Идиллия. И окружающая меня со всех сторон детвора даже не представляет, насколько ей повезло оказаться здесь в компании любящих родителей. Пап, мам, дедушек с бабушками… По понятным уже причинам я подобной радости в детстве был лишен, так пусть хоть они не гонятся за журавлем в небе, когда в ладонях пригрелась синица.
Решив, что девочкам тоже в ближайшее время захочется перекусить чем-то вкусным, я встал со скамейки и направился к киоску с корн-догами. Улыбчивый мужичок продал мне три штуки в хрустящей обсыпке и щедро залил их аппетитным соусом.
Сейчас размышлять о насущных проблемах не хотелось. Просто отдохнуть душой и телом. Расслабиться в компании дорогих мне людей. Я могу позволить себе хотя бы один-единственный день передышки, не отягощенный заботами.
Вернувшись к карусели, заметил, что она остановилась. Новый поток маленьких посетителей карабкался на разукрашенных лошадок, улыбаясь и хохоча. Значит, и девочки где-то неподалеку.
Обернулся и облегченно вздохнул, заметив Харин на скамейке, на которой до этого я ждал их обеих. Девушка сидела ко мне спиной, копаясь в сумочке, но отвлекать ее я не стал. Просто присел рядом и терпеливо держал корн-доги на палочках, пока госпожа Чен закончит.
— Ох, это мне? — радостно осведомилась она, оборачиваясь. — Спасибо, Алекс!
Ну а уголки моих губ сначала дрогнули, а затем медленно опустились.
Я застыл и расшившимися от страха глазами принялся скользить по лицу Харин. По лицу, испещренному сеткой пульсирующих черных вен под кожей.
— Алекс? — вопросительно вскинула девушка брови, и я отшатнулся от нее, как от удара. — Что-то… что-то не так?
— А я-то думала, куда ты запропастился, братец?
Почувствовал, как один из корн-догов вынули из моей руки и, подняв глаза, встретился с насмешливым взглядом сестры. Черные вены пульсировали и на ее лице в такт сердцебиению. Размерено и… зловеще.
— Ты чего? — нахмурилась Джина и на всякий случай обернулась, но ничего интересного за своей спиной не увидела. — Побледнел как-то… Всё нормально?
Лихорадочно принялся переводить взгляд с одной девушки на другую. Казалось бы, окружающие нас посетители парка развлечений ничего не замечают. Но я… я всё видел предельно отчетливо.
Паника нарастала во мне, дрожащие пальцы вцепились в края скамьи.
Нет, этого не может быть. Они всегда были у меня на виду. Из них никак не могли сделать подопытных, не смогли бы вколоть сыворотку. Не смогли…
Резко приподнялся с подушки, пытаясь справиться с охватившим меня удушьем. Простыни подо мной пропитались холодным потом и, тяжело дыша, я скинул с себя одеяло.
Кошмар. Так я заключил, обнаружив себя в своей комнате. Просто страшный сон.
Лучи рассветного солнца пробивались в спальню сквозь полупрозрачный тюль, окрашивая комнату в желто-алый, и теплый ветер, дующий из приоткрытого окна, мягко теребил ее. Но, несмотря на ветер, в спальне всё равно было невыносимо душно. Или мне так только казалось?
Лентой кинопленки перед глазами пронеслись события последнего вечера. Поездка в прибрежный городок, зараженный ребенок, его скоропостижная смерть… Неудивительно, что после увиденного там зрелища мне приснилась такая хрень. Иначе и не скажешь.
Собравшись с мыслями, бросил взгляд на черно-белый циферблат часов, расположенных на прикроватной тумбочке. Значит, встал еще до будильника — целых два часа до начала рабочего дня. Самое то для легкой пробежки, да еще и время свободное останется, чтобы немного в себя прийти.
Поднялся, тряхнул головой и принялся натягивать домашние штаны.
Что-то в последнее время я сам на себя был не похож. Меня это невыносимо раздражало и напрягало одновременно. Слишком много мыслей вместо того, чтобы действовать. Слишком много сомнений, подтачивающих изнутри. Такими темпами моя фигура далеко по игровой доске не продвинется, а одно неосторожное движение — и ее вовсе сожрут.
Как никогда прежде мне стоило прислушаться к наставлениям старины Хоку, взять себя в руки и методично начать преодолевать преграды, возвысившиеся на пути. Холодный расчет без опоры на чувства и эмоции. В сложившихся обстоятельствах это стало бы единственным разумным выходом, чтобы не подвергать опасности ни себя, ни тех, кто оказался мне действительно дорог.
Поднявшись с кровати, только сейчас почувствовал приятный аромат свежеприготовленной еды, чем-то напоминающий мне запахи из моего сна. За исключением того, что на этот раз они были вполне реальны и дотянулись аж до спальни.
Неужели у нас гости? Так рано? Ведь это явно не стряпня моей сестры, от одного запаха которой начинали одолевать рвотные позывы. Кулинарными способностями Джина была обделена в равной степени, что и Харин, так что, осторожно приоткрыв дверь спальни, я выглянул из-за нее и тем самым убедился в своих предположениях.
С утра пораньше к нам, оказывается, наведался детектив Кён. Именно его широкая спина маячила у плиты, в то время как сестренка сидела на высоком табурете напротив островка и о чем-то тихо переговаривалась с детективом.
— Кхе-кхем, — демонстративно прокашлялся я, выходя к ним обоим, и мужчина тут же обернулся ко мне со сковородкой в руках.
Вообще, первое время совместное проживание с Джиной приносило мне дискомфорт, доходивший порой до крайне неловких ситуаций. Слишком уж я привык к жизни в одиночестве, и иногда забывался настолько, что мог позволить себе выйти из комнаты в трусах или из душа с обернутыми полотенцем бедрами. Почему-то исключительная память не распространялась на столь посредственные вещи, как быт.
Однако вскоре я свыкнулся с мыслью, что под одной крышей нахожусь не один. Домашняя одежда стала моим неотъемлемым атрибутом с самого утра, а в ванну я теперь всегда прихватывал с собой сменную одежду.
— Скоро будет готово, — с улыбкой заверил меня Джинхёк, когда я присел на соседний с сестрой табурет.