Как и стремление к Богу. Однако это еще не значит, будто вечность существует.
Что касается искупления, это понятие тоже настолько внедрилось в нашу культуру, что не проникнуться им невозможно. Напомню пример из «Матрицы»: Нео, которого сыграл в фильме Киану Ривз. Его герой жертвует собой ради спасения человечества. Умирая и воскресая, он показывает нам, что мы живем в лжереальности. Видимый мир – это вымысел, созданный машинами, которые захватили власть и питаются человеческими существами. Так вот, идея, что надо умереть ради познания истины, пожертвовать собой для спасения мира, в высшей степени актуальна, она бродит по планете. К сведению, «Матрица» – один из фильмов, собравших наибольшее количество зрителей в мире.
Несмотря на все это, я не горю желанием поступить так же. У меня полностью отсутствует склонность к самопожертвованию.
Ди Фалько: Сомневаюсь, что ты не способен «поступить так же»: отдать свою жизнь ради жизни других. После всего, что ты говорил о дочке, и насколько я тебя знаю, ты, конечно, был бы готов отдать за нее жизнь, разве нет?
Бегбедер: Да, конечно, без колебаний. И за мою жену.
Ди Фалько: Ты не Иисус Христос, но ты понимаешь, что такое пожертвовать жизнью. «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих».[43] Все родители готовы отдать жизнь за своего ребенка!
Бегбедер: Итак, вот еще одно откровение дня. Христос и я – в одном строю. Тем не менее разве я Бог? Вот где расходятся наши точки зрения. Мы прочитали одну и ту же книжку, которая нам понравилась. Она удивительна, в ней множество неожиданных поворотов и перипетий, но, по-моему, не меньше их в «Илиаде» и «Одиссее» или в «Дон Кихоте». Это тоже произведение огромного, универсального значения, богатое сильными образами, полное невероятных приключений. Дон Кихот – не Бог. Однако я отождествляю себя с ним, как и с Иисусом. Я думаю, Дон Кихот – тоже выдающийся образец. Он-то уверен, что сражается с полчищами великанов, а это ветряные мельницы… Мне часто вспоминается Дон Кихот, да я и есть этот самый тип: гротескный, гордый, смешной. А рядом со мной – Санчо Пансы, и они объясняют мне: это не великаны, а ветряные мельницы. Но я не желаю видеть мельницы и продолжаю свою абсурдную битву.
Еще одна притча! Так в великих произведениях литературы живут схемы, которые владеют нами, из чего тем не менее не следует, будто я готов всякий раз падать ниц, проходя мимо ветряной мельницы.
Глава XIIIО Церкви
Бегбедер: Хочу воздать должное Иисусу как своему выдающемуся коллеге по рекламно-информационному бизнесу. Это был мастер разработки концептов, гениальный изобретатель слоганов, которые не умирают вот уже два тысячелетия, притом их еще ждет прекрасное будущее. «Любите друг друга» – блестящая находка. Незаурядный «креативщик», Он сумел собрать около себя дюжину мужчин и кружок женщин, кипящих новаторскими идеями. А спустя 2000 лет на планете живет 1 миллиард 500 миллионов христиан. Необычайный, непревзойденный успех. Крепкие слоганы – время им нипочем: «Отче, зачем Ты Меня оставил», «Последние станут первыми»… И плюс ко всему, как говорил блаженный Жак Сегела,[44]«крест – простой и мощный логотип».
Ди Фалько: Иисус Христос не выбирал легких путей. Его учение противостояло течению жизни людей той эпохи. Не все слоганы, как ты выражаешься, так уж оптимистичны: достаточно прочесть Нагорную проповедь и Заповеди блаженства. Слова Христа, например: «Идущий Мою плоть и пиющий Мою кровь имеет жизнь вечную», – могли поражать, шокировать. Кстати, нередко так и происходило. Некоторые бежали прочь от слов Христа, принимая Его за невротика.
Бегбедер: Да, но Он пользовался протекцией Отца.
Ди Фалько: Если говорить твоим языком (рискуя шокировать читателя), я думаю, что у Него просто был хороший «продукт». Потом Он предоставил четырем «агентствам» позаботиться о распространении своего благовестия и информации о Его жизни.
Бегбедер: Чтобы заставить успешно и бесплатно работать четыре рекламных агентства, надо быть поистине святым. Провернуть такое дело – настоящее чудо!
Ди Фалько: Потому-то, кроме прочего, четыре евангелиста – святые. Но давай говорить серьезно, речь шла не о «рекламе», а о свидетельстве, которое они должны были оставить после себя в веках. Тогда была основана первая община, чтобы проложить путь и вести по нему народ Божий.
Бегбедер: Я солидарен с Морисом Клавелем[45] – он говорит: «Вчера я не представлял, кто мог бы преградить путь Богу. Я не знал, что это будет сама Церковь». В самом деле, полагаю, Церковь стала для верующих не столько путем, сколько препятствием. И я понимаю всех христиан, которые заявляют: «Богу – да, Церкви – нет». За короткое время, начиная с 60-х годов, общество перевернулось вверх дном: феминистская революция, сексуальная свобода, распад семейной ячейки… Короче, невероятные потрясения, грандиозный переворот. А с другой стороны, есть Церковь, которая, очевидно, не желает эволюционировать и неизбежно оказывается плетущейся где-то далеко сзади.
Ди Фалько: И все эти сдвиги ты называешь эволюцией! Церковь существует не для того, чтобы утверждать далеко не всегда нравственные обычаи, вводимые в практику этой так называемой эволюцией. Христос основал Церковь ради продолжения дела, начатого Богом. Люди изо всех сил стараются следовать этим путем: да, он полон несовершенств, но такова наша природа. Один Бог совершенен и настолько смиренен, что позволяет нам видеть Его совершенство сквозь наше несовершенство. Церковь, как вчера, так и сегодня, слаба, ибо имеет чисто человеческую сторону, представлена нами, какие мы есть, и одновременно сильна Духом, который ее животворит. Она не всегда соответствовала миссии, доверенной ей Христом, и причина именно в том, что все происходит через людей. Но Церковь Христова продолжает жить в современной Церкви. Институт Церкви гарантирует христианской общине верность слову Божию. Хотя, на твой взгляд, Церковь эволюционирует недостаточно быстро, она изменяется сильнее, чем ты думаешь. Медленно, конечно, но она реагирует на развитие общества и говорит свое слово после того, как люди дают импульс переменам. Так же обстоит дело и со светским законодательством.
Бегбедер: Нормально, что ты защищаешь свой кусок сала, но, перефразируя некоторых моих бывших преподавателей, Церковь… может действовать эффективнее! Когда состоится Третий Ватиканский собор?
Ди Фалько: Когда будут полностью реализованы решения Второго. Вспоминаю собрание епископата всего мира по случаю двадцатипятилетия открытия Второго Ватиканского собора. Такие встречи с папой мы называем на своем языке «синодом». Некоторые епископы из стран третьего мира говорили: «В нашей стране христианство существует всего восемьдесят, сто лет, мы едва успели закончить перевод документов Собора на наш язык…» Теперь тебе понятно, что жизнь Церкви развивается неодинаковыми темпами на разных континентах, в разных странах. Возможно, этим объясняется, что часть французской молодежи, жаждущая скорых перемен, верит в Бога, но отказывается участвовать в церковной жизни, так как хотела бы двигаться быстрее, чем Церковь.
Давайте не будем смотреть на Церковь только с одной – французской – точки зрения. Надо учитывать, что любое решение папы касается всей Церкви в единстве ее мировых составляющих. Обитатель Азии или Африки живет совсем иными традициями, чем европеец. А порой на одном континенте – например, в Америке – народы севера и юга разделены настоящей культурной пропастью. Слово Церкви обращено ко всем, и то, что здесь может казаться ретроградством, в другом месте будет воспринято иначе. Церковь эволюционирует, но с учетом всего многообразия христианского мира.
Бегбедер: Согласен, позицию Церкви невозможно изменить в считанные дни, если приходится иметь в виду христиан всего мира. Здесь необходимы размышления, исследования, конклавы, соборы. Позже я расспрошу тебя о том, как соотносятся эволюция общества и стагнация Церкви. Но есть вещи, которые легко изменить, и это уже могло бы послужить неким знаком. Ты знаешь, что в эстетике я вижу одно из достижений Церкви. Эстетизм имеет отношение и к мессе. Не кажется ли тебе, что ее можно усовершенствовать и тем самым привлечь побольше верующих? Не говори мне, что, стремясь наполнить соборы людьми, вы пренебрегаете аргументами маркетинга.
Ди Фалько: Слово «маркетинг» мне не нравится, речь ведь не об этом. Важно дать людям возможность встретиться с Христом. Поэтому красота службы в самом деле имеет значение. Во время венчания или похорон часто можно услышать: «Красивая была месса». Мы должны следить за тем, чтобы богослужение проходило на высоком уровне. Поскольку для христиан все более привычны грандиозные шоу на сцене или на телеэкране, они становятся требовательнее к эстетической стороне литургии. Мы не можем стремиться к соперничеству с суперзвездами, которые при помощи подъемного крана спускаются с небес в сиянии прожекторов. Тем не менее мы, несомненно, должны быть внимательнее к ожиданиям наших общин.
Все же напомню, что наша цель – не забывая о красоте, свидетельствовать прежде всего об истине и добре.
Бегбедер: А мне нравятся американские мессы: «negro spirituals»,[46] ритм, хлопанье в ладоши, покачивания, костюмы… Похоже, это имеет успех, церкви у них полным-полны.
Ди Фалько: Этот стиль – часть их культуры, но я не уверен, что его приняло бы большинство христиан Франции и Европы.
Бегбедер: Я не предлагаю своих услуг в области реформы воскресного шоу или связей с общественностью. Известно, каких результатов я добился, работая в пользу Коммунистической партии и Робера Ю.