— Эй, парень, — сказал я. — Что ты делаешь?
Он пристально поглядел на меня.
— Мне нужна кока-кола.
— Нет, нет, извини.
— Как это? — спросил он.
— Видишь ли, — сказал я. — Я здесь работаю. Это моя территория. И я отвечаю за нее. Мне жаль, но ты не можешь взять кока-колу. Скоро у меня будет обед, и я могу захватить тебе из магазина.
Он захлопнул холодильник и посмотрел на меня еще более внимательно. У меня возникло ощущение, что он хочет подраться или что-то в этом духе. Я разозлился, потому что увидел, что он все-таки взял кока-колу. В обеденный перерыв я захватил бутылку в магазине и аккуратно восполнил недостачу.
Тим позвонил поздно вечером.
— Ларри хочет нанять тебя на полный рабочий день.
— Кто такой Ларри? — спросил я. — Парень, который присылает чеки?
— Нет, — снисходительно возразил Тим. — Для этого у нас есть бухгалтер. А это Ларри, он здесь живет и хочет, чтобы ты работал у него.
— Нет. Мне жаль, но у меня свой бизнес.
— Хорошо, а ты не можешь побыть у нас некоторое время? Наш дворецкий вернулся обратно в Шри-Ланку, и нам срочно нужен человек на его место.
— Тим, я очень занят.
— Мы будем платить тебе восемьсот долларов в неделю.
Я что-то пробормотал и положил трубку. В 1993 году восемьсот долларов в неделю были для меня целым состоянием. В итоге я согласился. Я полировал машины и делал все, что потребуется для этого Ларри, кто бы он там ни был. Через две недели после начала работы я шел через двор, и вдруг распахнулась калитка. Обычно она была заперта. Вдруг оттуда выскочила белая собачонка и побежала ко мне. Я наклонился ее погладить и, когда поднял голову вверх, увидел, что передо мной стоит Элизабет Тейлор[38].
— Привет, — сказала она.
Я лишился дара речи. Она была умопомрачительно красива и элегантна. И выглядела как произведение искусства.
Я пропищал: «Привет».
Она знала, какой эффект произвела. Элизабет усмехнулась, подозвала собачку и пошла к дому.
Я побежал обратно и разыскал Тима.
— Это дом Элизабет Тейлор?!
— Говори потише, — усмехнулся он. — Да, это ее дом.
— Почему ты не сказал раньше?
Он наморщил лоб.
— Мы думали, тебе известно. Ты не знаешь, кто такой Ларри? Ларри Фортенски?[39]
— Я из Огайо! Я не обязан знать всех!
Меня ждали большие перемены.
Я продолжал работать на Элизабет Тейлор, и вскоре поползли слухи, что я очень хорошо слежу за ее машинами и домом. Вскоре под моим началом был самолетный ангар машин Слэша из Guns N'Roses[40]. Потом я стал полировать машины Эксла Роуза в его гараже в Малибу. В 1993 году они были одной из самых крутых музыкальных групп в мире. Эксл был рок-звездой, он всегда держал дистанцию и вел себя очень высокомерно, — но я его не виню. Как я уже сказал, он был вокалистом в одной из самых крутых групп в мире, а я просто полировал его машины.
Но Слэш был другим. Я не мог отделаться от мысли, что он меня с кем-то путает, потому что он всегда относился ко мне как к желанному гостю. Он радовался моему появлению, приглашал меня в дом, предлагал поесть и выпить. И еще у него были змеи — причем не пять, и не десять, — я думаю, что их было штук сто. Я не преувеличиваю. Настоящий серпентарий и предмет его гордости. Однажды он показался мне очень взволнованным: «Заходи, покажу тебе кое-что!»
Слэш велел мне сесть. Потом прошел через комнату, открыл дверь и впустил внутрь большую кошку. Нет, это была не какая-то там «кошка» или «домашняя кошка», а «большая дикая кошка», «кошка джунглей». Зуб даю, что это был кугуар, и он шел прямо на меня. Он приготовился, прыгнул, сшиб меня двумя лапами, прижал к земле и принялся вылизывать мое лицо.
Но тут подскочил Слэш и отогнал от меня эту кошку.
— Мне не больно, друг, — сказал я.
— Нет, нет, у него такой язык… — возразил он. — Если он будет и дальше вылизывать тебе лоб, то просто сдерет кожу с черепа. Ему выдрали зубы и когти, но язык у него — будь здоров. Он просто слижет тебе лицо за двадцать секунд.
Потом меня познакомили с Джеффом Бриджесом[41]. Он жил на холме возле моего первого дома в каньоне Санта-Моника и обращался ко мне со всякими пустяковыми просьбами, например просил постричь лужайку или заменить лампочку. Он был одним из самых прекрасных, самых удивительных людей, которых я только знал. Джефф всегда хорошо относился ко мне. Он был очень добрым человеком, всегда выходил во двор и разговаривал со мной, пока я работал. Он никогда не забывал предложить мне пива, иногда мы купались в бассейне или плавали в океане. Словом, это особенный, необыкновенный, добрый и настоящий человек. Мне очень не хватало Джеффа, когда он переехал жить в Санта-Барбару.
К этому времени мои отношения с Клаудией окончательно испортились. Она поехала навестить родителей в Огайо, а перед тем как вернуться обратно, позвонила и сказала, что ее родители очень недовольны тем, что она сожительствует со мной вне законного брака. Я сказал ей, что хоть не признаю брак как таковой, но считаю, что ей лучше все-таки жить со мной, тем более что к этому времени мы уже обручились. Однако родители поставили ей условие: если она переедет к ним, они не только оплатят обучение, но покроют все ее счета и долг. Она всерьез раздумывала над их предложением.
Я разъярился.
— Иди к черту! Мы собирались пожениться!
И бросил трубку. На следующей неделе кто-то из ее родственников в Огайо нажаловался на меня. Думаю, что это была ее младшая сестричка. Когда я жил в Огайо, меня все боялись, и Клаудии никто бы и слова не сказал, но теперь, после того как я уехал, ей могли сообщить, что, встречаясь с ней, я параллельно переспал с половиной девчонок в городе. Я уверен, что доброхоты просветили ее насчет моих амурных похождений. Она вернулась в Калифорнию, не предупредив меня, — просто приехала в квартиру. Едва возникнув на пороге, Клаудиа схватила пылесос и метнула его в меня через всю комнату. Пылесос угодил мне в голову. Затем она прыгнула на меня и прижала к полу. Начала лягаться. И даже плюнула мне в лицо. Стоит ли говорить, что между нами все было кончено?
Так текла моя жизнь в «теневом секторе» экономики. Я работал на музыкантов и кинозвезд. Возможно, я должен был предвидеть такое развитие событий. Моими работодателями были состоятельные люди в Бель-Эйр, Беверли-Хиллз и Малибу. Стоит ли удивляться, когда однажды меня попросили подогнать наркоты. Это был только вопрос времени. Я не буду называть имени этого клиента, — здесь только я «ложусь на рельсы». Наверное, я был похож на парня, который может достать дурь. Этим людям было достаточно щелкнуть пальцами, чтобы получить желаемое. Итак, меня попросили, и я не отказал.
Мой друг свел меня с барыгами из округа Гумбольдта и округа Марин, я начал к ним ездить и забирать марихуану. Я покупал пятьсот граммов за четыре тысячи долларов, раскладывал их по тридцатиграммовым пакетикам и продавал один пакетик за шестьсот долларов. Это было куда легче, чем мыть машины, и к тому же увлекательнее. Я быстро разочаровался в честной работе и понял, какие выгоды мне сулит наркобизнес. Разве можно было сравнивать открывающиеся перспективы с торговлей мексиканским гашишем в Толидо? Товар был первый сорт. Отличная дурь. Но я не смог скупить всю партию. А когда я вернулся обратно в Малибу, она уже ушла.
Но я все равно сумел заработать кучу денег за короткое время.
Чувак! Видели бы меня мои друзья!
И тут у меня созрела идея. В Огайо невозможно было достать хорошую травку. Я скупил у своих барыг все что мог, положил в грузовик и поехал обратно в Огайо, надеясь озолотиться.
Со мной отправился мой друг из Толидо, Брайан. Он учился в Калифорнии на юридическом факультете, и нам казалось, что это очень забавно — студент-юрист приторговывает марихуаной. Я провел тридцать один час за рулем, подкрепляясь лишь кофе и диетической колой. Потом меня сморил сон, и я поменялся с Брайаном местами.
— Держись правой полосы, следи, чтобы стрелка показывала не больше шестидесяти. Не разгоняйся, усек?
— Усек, — кивнул Брайан.
— Брайан, я ведь не просто так. Не разгоняйся больше шестидесяти!
— Не буду, не буду, — поспешил он успокоить меня, — но здесь скоростной лимит — шестьдесят пять.
— Брайан, не умничай. Не разгоняйся больше шестидесяти.
— Ладно, ладно, — кивнул он.
Я устроился на заднем сиденье, закрыл глаза и провалился в сон. Не прошло и десяти минут, как Брайан выругался:
— Вот дерьмо!
Я даже глаза не стал открывать. Не было необходимости. Я уже понял, что произошло. «Дерьмо, а дальше что?» — спросил я саркастически.
— Наверное, нас оштрафуют, — ответил Брайан.
— Но почему, Брайан, почему?
— Ну… Я превысил скоростной лимит. Ехал шестьдесят шесть.
Вся жизнь пронеслась перед моими глазами. Нас зажали в тиски. Когда полиция тормознула наш арендованный грузовик с калифорнийскими номерами в Техасе — в городке Вега в бесплодной пустыне возле Амарилло, — я чуть не поседел. Я знал, что нас скрутят. Полицейские произвели нелегальный обыск и выемку груза. Брайан плакал и причитал, что его жизнь кончена. Что до меня, то я не видел особой проблемы. Подумаешь, какая-то травка! Просто я никогда не был в Техасе.
Мне сделалось жаль Брайана.
— Слушай, друг, — с казал я. — выручи меня из беды. Найди хорошего адвоката. Если найдешь, то я прямо сейчас подпишу признательные показания и возьму всю вину на себя.
Брайан не верил своим ушам.
— Братишка, ты это серьезно? Не врешь?
— Не вру. Найди хорошего адвоката, заплати гребаные штрафы и вытащи меня из этого дерьма!
Я сидел в маленькой комнатушке и ждал, когда «плохой» легавый принесет мне бумагу и ручку. «Хороший» легавый занервничал и обратился ко мне.