Когда Поля в шёлковом халатике, с растрёпанными волосами выбежала на крыльцо, то вытаращила глаза и запахнула халат поплотнее. На крыльце стояла Королева-мать собственной высокой персоной.
– Ты что, ещё спишь? – с ужасом произнесла она. – Уже полдень! Ранняя птичка носок прочищает, а поздняя птичка глаза продирает.
– Я… я поздно легла, – начала оправдываться Поля. Она переписывалась с Толей до часу ночи, а потом до двух читала «Золотого жука».
– Бессонница, что ли? – заподозрила Королева-мать. – Надо соблюдать режим! Я своего сына приучила к режиму.
Поля не могла понять, почему чужая женщина её отчитывает, почему она сама оправдывается и зачем ранняя птичка прочищает какой-то носок.
И вообще – каникулы! Как сказала бы Варя: «Какого чёрта?!»
Поля вскинула голову и убрала волосы назад.
– Непричёсанная… – отметила Королева-мать.
– Служанка не успела причесать, – мрачно пошутила Поля.
Королева-мать с любопытством заглядывала за дверь и уже сделала шаг вперёд.
– Что-то случилось? – спросила Поля, преграждая дорогу. У неё была не убрана постель и вообще, она не ждала гостей.
Королева-мать отступила.
– Значит, Толя не у тебя, – сделала вывод она. – Когда мой сын придёт, передай, что отец его ищет, а то я дозвониться не могу.
– А с чего вы взяли, что он придёт сюда? – спросила Поля, гордо вскинув подбородок. Даже родители не следили за ней. В её комнату вёл вход с отдельного крыльца. Поля добилась этой самостоятельности, когда мама во второй раз вышла замуж, а у Поли появилась сестрёнка.
– С того и взяла… Уж точно знаю. Каждый вечер ходит…
– Ну почему каждый вечер…
– Ну как же? И свечка у вас на подоконнике горит, а свет выключен.
Королева-мать пытливо посмотрела на Полю.
– Вы что, при свете не можете сидеть? – поинтересовалась она.
«Сказать ей, что ли, что целоваться при свете неудобно?» – подумала Поля.
– Просто это… красиво.
– Угу. Красиво жить не запретишь. И смотри, скажи ему, чтобы он долго телевизор не смотрел, а то у него глаза болят. Я его сама по врачам водила, лечила, ночей не спала.
Поля кивнула.
– И чай ему завари с ромашкой, у него желудок больной. Газировку не давай пить. Тебе надо следить за его здоровьем.
Поля удивлённо вскинула брови. Почему это ей надо за этим следить? Принц никогда не говорил о своих болезнях. Да и вообще, разве у принцев принято болеть? Хотя да, если вспомнить исторические фильмы, то у всех у них то хворь, то припадки.
Королева-мать вцепилась взглядом в скромный кулончик на груди Поли. Поля автоматически, будто защищаясь, прикрыла его воротом халата.
– Толька подарил? – улыбнулась Королева-мать.
Полина не смогла соврать, кивнула. Этим подарком она хотела похвастаться Варе. Кулончик с лунным камнем, любимым камнем Полины – доказательство любви Принца.
– Щедрый… Ах, вот на что он деньги выклянчил. А говорил, ему надо плавки купить. Смотрю, плавок новых нет… Я сразу всё поняла.
Полина покраснела, а Королева-мать кивала, довольная своей догадкой.
Королева-мать не знала, что у Полины есть собственные деньги. Полина иногда продавала розы, составляла букеты, у неё был узкий круг постоянных покупателей. Полина сама себе могла бы купить кулон и подороже. Для неё было важно внимание Принца, она очень дорожила его подарками.
– У меня… чайник кипит… Извините… До свидания… – промямлила Поля.
Чайник у Поли был электрический, и он не кипел, зато закипало всё у неё внутри.
Королева-мать отошла ещё на несколько шагов от дома и крикнула:
– Сначала в темноте сидят, а потом жениться приходится! Ты смотри, милочка, ему ещё рано! Ему ещё в институт поступать…
Королева-мать погрозила пальцем и звонко расхохоталась, намекая, что это шутка.
– Ты поняла?
– Поняла…
Полина испуганно посмотрела на соседский дом-замок – не слышали ли этого соседи. Ей показалось, что в башенке мелькнуло бледное лицо запертой княжны.
Королева-мать уходила, всё ещё смеясь над своей шуткой. Поле было не смешно. Она вошла в дом, прикрыла дверь и прислонилась к косяку. Ей стало стыдно, будто она сделала что-то плохое. Так приземлить красивые отношения принца с принцессой! Деньги на кулон, чай с ромашкой, плавки… В придачу дурацкое слово «милочка». Какой-то бред! Ещё и птица, которая прочищает чей-то носок… А, это клюв, наверное, не вязаный же носок. Но всё равно почему-то противно.
– Ну ладно, Принц… Заварю я тебе чай! – подумала Поля и сползла по стене.
В окно тарабанили, но она не слышала.
Через минуту дверь отворилась. Полина всё ещё сидела, прислонившись спиной к стене, глядя на холодный чайник. В таком состоянии её и застала Варя.
– Я тебе стучу, стучу… Ты чего?
– Завари мне чай. Пожалуйста. Только без ромашки! Лучше с мятой.
Скоро Полина успокоилась и выпила чай, который Варя заваривала неуклюже и забавно, проливая воду на стол, рассыпая повсюду чаинки и нетерпеливо ойкая. Полина рассказала подруге о своей гостье.
– Ну, вообще! Ну, тётка даёт! Не подпускай её близко. Только пустишь один раз в дом, она у тебя тут поселится с проверками. Ревизорро!
– Королева-мать! – дополнила Полина.
– Так вот кто будет править страной вместо Принца!
Полина и Варя разлеглись на кровати под балдахином и принялись вместе читать «Принцессу» Теннисона.
Затем Принцесса предложила всем:
«Пусть кто-нибудь споёт для нас сейчас».
Одна из девушек её запела:
Тут Варя сказала, что читала этот стих в переводе Яндекса, и версия Яндекс-переводчика ей понравилась больше.
– Там было: «Слёзы, пустые слёзы, я не знаю, что они означают, слёзы из глубины какого-то божественного отчаяния».
Полина нашла оригинал, и они прочли: «Tears, idle tears, I know not what they mean, Tears from the depth of some divine despair».
– Понимаешь, есть ведь разница: два молниеносных укола шпагой или один замедленный, – по-своему объяснила выбор Варя.
– Странное сравнение, но мне понятно, – сказала Поля. – Ты имеешь в виду, что повтор: «Слёзы, пустые слёзы» или как в Энциклопедии: «Слёзы, праздные слёзы» – усиливает эффект, так?
– Точно, это я и хотела сказать. Этот лорд не зря же повторил два раза «слёзы». Кстати, «праздные» – тоже хорошо!
– А, тогда я знаю, какой перевод тебе понравится!
Полина откопала на тумбочке сборник стихов Бальмонта.
– Вот, слушай!
О слёзы, слёзы, что в вас, я не знаю,
Из глубины какой-то высшей боли
Вы к сердцу подступаете, к глазам.
– Вот! Молодец, Константин! – похвалила Варя. – Но, постой, здесь нет слова «пустые»!
– Не угодишь тебе…
Вдруг Варя расхохоталась. Она повалилась на кровать, потом уткнулась носом в книгу, не давая подруге читать.
– Ты чего?
– Пла-пла-плавки вспомнила! – не могла успокоиться Варя. – Интересно, как Мать-королева обнаружила, что их нет?
– Не Мать-королева, а Королева-мать, это официальное название. Не знаю! И даже знать не хочу.
Они хотели почитать ещё, но тема плавок окончательно перебила романтическое настроение.
– Ну ладно, пойдём посмотрим на цыплят и на твои розы, – предложила Варя.
Полина с готовностью вскочила.
– Ты не представляешь, какие сегодня красивые распустились! Алые, как кровь!
– Цыплята?
– Нет же, розы! Сорт – Скарлетт Карсон.
Девочки побежали к стеклянному парнику.
Скарлетт Карсон величественно смотрела на них, расправив пышные бархатно-красные воланы. Скарлетт была создана для восхищения и поклонения.
– Хорошо, что она не болтает вслух, как розы в «Алисе». А то бы непременно нас как-нибудь унизила, – сказала Варя. – Оооо! А это кто?
– Это – Мадам Леон.
Красная, с пурпурными прожилками, Мадам Леон стремилась вверх, держала осанку, чтобы не поблекнуть рядом со Скарлетт.
– Добрый день! Как поживаете? – присела перед ней Варя. Но тут же отвлеклась на других.
– А это кто? А это? – восхищённо спрашивала она.
– Вайолет Карсон, Свит Джулиет, Пур каприз, Чинко де Майя…
– Имена-то у всех какие! Это же конкурс красоты роз! А вон та, смотри… Она в стороне, такая сильная, большая. И будто перед ней все выпендриваются и раскланиваются.
– Это – Испанский танцор, – с гордостью объяснила Поля.
– Танцор…
– А я хочу вывести свой сорт, розово-лососевый, почти как чайно-гибридная Мадам Леон Кюни…
Но Варя уже не слушала. Выйдя из теплицы, она встала босиком на траву и задумалась. Дерзкое великолепие Испанского танцора не выходило у неё из головы.
– Вот так и мы все, – сказала Варя. – Распускаемся, расцветаем. Кто ярче, кто стройнее, у кого пышнее лепестки. А потом оказывается, что всё это – ради Испанского танцора!
6. Неладно в королевстве
Поля поставила чайник на кружевную салфетку. Она старалась не показывать своего раздражения, но вода всколыхнулась. В чайнике с прозрачной колбой плавно закачались цветы с медовыми сердцевинками. В этот вечер они с Толей впервые чуть не поругались.
– А ты не можешь сказать маме, что ты самостоятельный? И сделать так, чтобы она у меня тебя не искала?
– Ну как я скажу? – протянул Толя. – Это же мама, она обидится.
– А я? Ничего, что я могу обидеться?
Недовольство тут же всколыхнулось в Полине, как вода в чайнике. Всплыли мелкие, как чаинки, обиды.
– Ну а что она такого сделала? – удивился Принц, приглаживая волосы. – Она же хочет как лучше.
– Лично мне не лучше, когда меня вытаскивают из кровати и говорят, что я непричёсанная.
– Так ты причешись, – посоветовал Толя. – Знаешь, поздняя птичка глаза продирает…
– Замолчи! – вдруг выкрикнула Полина. – Только не про птиц! И эти их… носки, носочки, носы.