Между дочерью и матерью
Глава 4Амбивалентность отношений
Утро вечера мудренее,
дочка – матери.
На какую же ахинею
время тратили —
спорили, можно ли в снег – без шапки,
в дождь – без зонтика.
Нет бы сгрести друг друга в охапку —
мама! Доченька!
Отношения дочери с матерью могут быть гармоничными или враждебными, но едва ли бывают нейтральными. И часто, полные противоречий, они складываются непросто.
Изначально жизнь младенца полностью зависит от матери: от ее первоначального решения родить, ее внимания и заботы впоследствии, готовности быть матерью не только номинально, но и психологически: брать заботу о своем малыше, быть отзывчивой на его потребности, давать ему пространство для исследования, получать удовольствие от взаимодействия с ним. Величие матери усиливается беспомощностью ребенка. В первые годы жизни от реакции матери будет зависеть то, какие качества в нем будут развиваться и укрепляться, а какие – ослабевать. В раннем детстве мама для дочери становится примером для подражания. Малышка красит лаком крохотные ноготки, примеривает мамины туфли, добирается до косметики, рисует татуировки, как у мамы, или пытается взобраться на мотоцикл, если та ездит на нем. В детском саду и школе дети посвящают мамам стихи, оформляют для них открытки, старательно выводят праздничные поздравления. Общество учит нас безусловной любви и уважению к матерям, но что в действительности происходит между матерью и дочерью?
«Чего может желать мать для дочери, когда приводит ее в этот мир, если не всего самого лучшего – красоты, здоровья, ясного ума, богатства? Это те самые пожелания, которые высказывают добрые феи, приглашенные к колыбельке Спящей красавицы. Но старая ведьма (злая фея) тоже рыщет вокруг, изнывая от злости из-за того, что не была приглашена на праздник, она-то и налагает заклятие: загадочное предсказание об уколотом о веретено пальце, когда дочка вырастет и будет готовиться к замужеству, капли крови выступят на теле юной девственницы, и она погрузится в глубокий сон, который может продлиться так долго, что не останется никого, кто мог бы присутствовать при триумфальном пробуждении ее женственности.
Добрые феи, злые феи. Добрые матери, злые матери. В сказках все эти феи представляют отсутствующих матерей или тех, которые не могут быть названы прямо. Разве феи, окружившие колыбель, не символизируют противоположные ипостаси матери, потерявшей голову от любви и полностью сосредоточенной на маленькой девочке, которую она только что произвела на свет? Полностью или почти полностью, потому что в самом укромном уголке ее любящего материнского сердца может быть спрятано маленькое скверное желание – чтобы та, другая, даже если она и есть плоть от плоти ее, была бы все-таки только ею и такой же, как она».
Отношения с матерью начинаются до рождения. Обстоятельства беременности, желание или нежелание иметь ребенка, фантазии родить именно дочь, физическое и эмоциональное состоянии женщины, социальный контекст, в котором женщина становится матерью, – все это мы впитываем в себя и несем дальше в жизнь. Мать – Вселенная, из которой нам суждено родиться или в которой погибнуть. И с самого начала эти темные, теплые, влажные вселенные отличаются своими характерами: безопасные или готовые выкинуть из себя, расслабленные или напряженные, счастливые или несчастные. Настроение матери, ее желание или нежелание вынашивать свое дитя, ее принятие или отвержение, любовь или безразличие, сомнение рожать и готовность делать аборт – все это столь стремительно впитывает в себя развивающийся младенец.
Мать и ребенок – изначально единая система, симбиоз. Мать питает ребенка физически и ментально. Предполагается, что мать должна обладать чем-то особенным, должна многое мочь и уметь, но часто правда жизни заключается в том, что одно довольно беспомощное существо держит на руках другое еще более беспомощное существо с задачей его каким-то образом не убить, накормить, напоить и помочь вырасти.
В раннем детстве практически полное слияние ребенка с матерью необходимо для его выживания и развития. Девять месяцев женщина носит дитя внутри, последующие девять – «донашивает» снаружи. В благоприятном случае мать заботится о малыше, держит его на руках, кормит грудным молоком, баюкает, напевает колыбельные и произносит те самые «волшебные» послания и заклинания, которые позволят в дальнейшем прожить счастливую жизнь. Чувство безопасности, которое возникает благодаря такому симбиозу, до определенного времени помогает расти, набираться сил, взрослеть, но параллельно происходит и процесс постепенного отделения – сепарации, благодаря которой можно проявлять индивидуальность, все большую автономность и в конце концов рискнуть начать самостоятельную жизнь.
Связь матери и дочери более сложная и напряженная, чем связь матери и сына. Здесь больше смешанных чувств, а их градус выше. Мать может обожать и не отпускать своего «мальчика», но переживаемые к нему эмоции обычно не несут в себе сильных противоречий. Здесь все яснее и понятнее, хотя иногда и не вполне здорово с психологической точки зрения.
С дочерями сложнее. Дочери труднее отделить себя от матери, а матери – от дочери. И потому, что они одного пола, что создает риск соперничества, и потому, что мать часто воспринимает дочь как свое продолжение, предъявляя к ней более высокие требования и ожидания. Отношения матерей с дочерями более противоречивы, в них часто существует «подводное течение» – нежелательные, вытесненные чувства с обеих сторон. Здесь сосуществуют привязанность и бунт, конкуренция и потребность в одобрении, ревность и зависть, вина и прощение (возможное или невозможное), нежность и боль, сходство и его отрицание. Желание иметь другую мать и невозможность этого. Ведь мать только одна.
«… И снова возвращение к мамочке? Когда из года в год я жил с ней в условиях непрерывной вражды? <…> Так почему же я снова вернулся к ней? И почему же задаю ей этот вопрос в конце жизни? «Как же я, мамочка?» Может ли быть так (и для меня это потрясение), что всю свою жизнь я строил в соответствии с понятиями этой ничтожной женщины?! Я всегда старался вырваться из моего прошлого, сбежать от него, – от третьего класса, от гетто, от ярлыков, выставления напоказ, от черных габардин и бакалейной лавки, – сбежать, стремясь к независимости и росту. И возможно ли, что я так и не смог избежать ни своего прошлого, ни своей матери?»
Во время одной из сессий моя клиентка – женщина сорока с небольшим, посвятившая себя духовному росту, заметила: «Нас учат любви и состраданию. И я спрашиваю себя, неужели я не способна сострадать своей матери, быть ближе к ней, чаще общаться? Отвечая себе, я понимаю, что любовь и сострадание важно относить и к себе самой, а потому мне так важно сохранять с матерью дистанцию, при которой я не ранилась бы».
Конечно, отношения не всех дочерей и матерей складываются сложно. Я знаю примеры, когда мама является для девушки, а после взрослой женщины – поддерживающим и близким по духу человеком. Тем, с кем можно разделить радости и к кому можно обратиться в трудную минуту; тем, кто поймет, поможет, будет рядом. И часто это не только и не столько заслуга матери, но результат сочетания многих других факторов: и характера самой дочери, и семейных обстоятельств, и ценностей, а также того узкого и широкого социального контекста, в которых мать и дочь взаимодействуют между собой.
Многие девочки и женщины ищут именно такую мать, доброжелательную и понимающую, – сначала в собственной несовершенной маме, после – в других старших женщинах. Часто кажется, что именно добрая, заботливая, «обнимающая» мать есть норма, но в действительности такие отношения не являются ни нормой, ни правилом, а встречаются довольно редко, несмотря на существующий стереотип безусловной материнской любви. Кроме того, такие отношения с матерью не являются и обязательным условием взросления дочери, ее становления и в конечном итоге счастья.
Социальное верование в «добрую мать», как любое идеализированное представление, несет в себе опасности для реальных отношений. Прежде всего это вытесненные запретные чувства, которые рано или поздно все равно проявляются явно или через симптомы разного характера (соматические, эмоциональные, поведенческие). Стереотип о безусловной любви матери и дочери порождает запрет на проявление негативных чувств, которые, как в любых других отношениях, время от времени обязательно возникают у каждого. Так девочки (и маленькие, и большие), периодически злясь на мать (что совершенно нормально), испытывают острое чувство стыда и вины за это. Им кажется, что если маму любишь, то на нее не злишься, что на маму «злиться нельзя», что раздражение или гнев являются проявлениями неуважения и неблагодарности. Более того, многие матери начинают на чувстве вины манипулировать. «Я родила тебя, я тебя воспитала, а ты!», «Я отдавала тебе последнее, как ты можешь?!», «Как ты смеешь так разговаривать со мной?», «Ты доведешь меня до смерти, и потом не у кого будет просить прощения». В результате запретные чувства дочери по отношению к матери гасятся, плохо осознаются или не осознаются вовсе, но существуют в подсознательном, проявляя себя в неожиданных эмоциональных вспышках, пассивной агрессии, фантазиях, нежелании видеться с матерью, в физических проявлениях (например, напряжении в теле или болезни), во всем том, что можно назвать симптоматичными проявлениями.
Вытесненные чувства злости, обиды, раздражения, враждебности к матери в конечном счете становятся преградой для любви к ней.