— Что это? Никак не могу распознать, — она с интересом принюхалась.
— Наш принц привез для вас из столицы, госпожа Кэна, — ответила женщина, улыбаясь, и ее умелые руки начали мять ягодицы девушки, — Выжимка из ночных родэновских лилий, которые растут в императорском саду. Восхитительный запах, правда?
Кэна напряглась, едва найдя в себе силы кивнуть. Да, восхитительно, но это же их семейный трофейный цветок. Она даже пахнет теперь как собственность Родэна. Почувствовала тяжелый взгляд на себе, и посмотрела на Дару. Та хмурилась, не скрываясь, прожигая ее полными зависти глазами. Кэна нахально подмигнула ей и уткнулась лбом в массажным стол. Что ж, хоть какая-то польза от его подарка. Вдохнула еще раз поглубже. Все-таки, умопомрачительный аромат. Только для нее.
После парных девушки разошлись по своим покоям. Лина и Дара тихо переговаривались о том, придет сегодня наместник или нет, Кэна же шла молча, молясь, чтобы Рэм уже и думать про нее забыл. Зашла в комнату, плотно прикрыв за собой дверь, зажгла ночник и опустилась на матрас. Уставилась невидящими глазами в потолок, перебирая мысленно каждое мгновение минувшего дня. Родэн сказал, что почти уверен, что из совета кто-то должен узнать ее. Он серьезно? Наверно да, раз позвал и хотел им показать. Только не осталось никого в живых, кто готовил заговор. Ее мать была убита в ночь их свадьбы с принцем, дядя тоже, как и ее двоюродный брат, который должен был стать настоящим мужем наследницы Арката, и получить все вместо элийской империи. А больше Кэна и не знала никого. Может какие-то люди дяди еще и были замешаны, но чтобы совет… Хотя… А вдруг, и правда, кто-то узнал ее сегодня? И есть шанс на спасение? А вдруг…
За стенкой раздались голоса: женские переливистые смеющиеся и расслабленный мужской. Кэна подскочила на постели, невольно натянув одеяло до самого подбородка. Пришел. Вот только не к ней. Замерла, прислушиваясь. Дара своим грудным голосом предлагала станцевать для принца. Кэна скривилась, ну как собачки ластятся. Да, ей с ними в услужливости не тягаться. Легла обратно, пытаясь успокоить зашедшееся сердце. Что ж, она молилась, чтобы принц о ней и думать забыл, так и произошло. За стенкой послышались первые аккорды, наверно Лина подыгрывает на тайре вызвавшейся танцовщице. Надо скорее уснуть, пока звуки еще более-менее безобидные. Кэна зажмурилась, и уж было потянулась к ночнику, как в комнату настойчиво постучали.
— Госпожа?
В дверном проеме показалась симпатичная головка Хатэ.
— Госпожа, принц зовет вас в гостиную.
Кэна медленно кивнула девушке, собираясь с мыслями. Значит, не забыл. Но ведь наместник сказал ей, что проверит, как рабыня одета. Возможно, не о чем беспокоиться. Просто посмотрит сейчас на нее и отпустит. Не заставит же Родэн ее участвовать… в этом. От подобной мысли стало разом жарко и противно. Только не так. Пожалуйста, Великое Солнце, не так!
— Госпожа?
— Да, иду, — пробормотала Кэна севшим голосом, оправила прозрачную лиловую накидку и последовала за Хатэ.
11. Игры
В гостиной горел мягкий приглушенный свет. Кэна ступила неслышно на порог и замерла, тут же поймав на себе сверлящий взгляд наместника. Опять это расплавленное серебро, опасное, тревожащее. Пухлые губы кривятся в едва уловимой усмешке. Глаза нагло скользят по фигуре, прикрытой лиловой тканью. Остановился на лице и кивнул, одобряя.
Что, все? Можно уходить? На секунду она испытала невероятное облегчение, уж было собралась развернуться, но Рэм махнул рукой, предупреждая побег.
— Иди сюда, — и похлопал себе по бедру. Кэна вскинула бровь. Ну уж нет.
— Мескэнет, — и моментально сталь звенит в голосе принца, намекая, что не стоит испытывать его терпение. Краем глаза Кэна замечает, как почти остановилась в танце Дара и прислушивается, как Лина фальшивит, играя. Они смотрят, следят за каждым жестом. Наместник не позволит прилюдного непослушания. Она бы тоже не позволила. Вздохнула и медленно подошла. Встала перед ним, разглядывая из-под опущенных ресниц. Рэм, по пояс голый, расслабленный, развалился на горе мягких подушек. Бутылка вина стоит на низком столике по правую руку, фрукты.
Наместник медленно протягивает к ней открытую ладонь, и Кэна видит, как под золотистой загорелой кожей перекатываются мышцы на обнаженном плече и груди. Дыхание прерывается, когда сильные пальцы впиваются в бедро и тянут ее вниз. Мгновение, и рабыня уже сидит на полу перед ним и отводит глаза. Рэм молча разворачивает ее и крепко прижимает спиной к себе. Вытягивает длинные ноги по обе стороны от девушки, руки смыкаются на животе, сминая тонкую, ничего не значащую ткань. Кэна едва слышно выдыхает, пытаясь хоть чуть- чуть отстраниться. Родэн такой горячий, словно каленым железом прижигает, ощущение его голой груди, прижатой к спине, током прошивает позвоночник. Она дергается, но он лишь впивается пальцами в мягкую кожу сквозь ткань сильнее и заставляет откинуться на него. Голова Кэны безвольно падает на мужское плечо, и взгляд, расфокусированный, поплывший, находит танцующую Дару. Это нереально все, словно во сне.
В комнате пахнет благовониями, пряными и дурманящими. Их густой аромат смешивается с мужским запахом, плотно окутывающим ее с головой. Забивает ноздри, мешая дышать. Грудь нервно поднимается в попытке раскрыть легкие, но на нее вдруг ложится мужская ладонь, и Кэна резко выдыхает, снова дернувшись.
— Что ты делаешь? — шипит одними губами, чтобы остальные наложницы не слышали.
— Трогаю тебя, — урчит Родэн в шею, и она с ужасом ощущает, как его язык оставляет влажный след на нежной коже. Губы смыкаются на мочке, а пальцы оглаживают затвердевший сосок.
— Зачем? — паника смешивается с огнем в крови, отдаваясь в висках болезненными толчками. Тело покрывается мурашками.
— Разве не очевидно? — и она чувствует на коже его улыбку, — Хочу тебя поиметь.
Кэна задыхается от такой грубой прямоты, застывает в его руках, сильнее сводя ноги, так что коленки больно ударяются друг о друга, и слышит его хриплый смешок. Рука, до этого покаявшаяся на талии, оживает и ползет вниз, с усилием раздвигая напряженные бедра.
— Не надо, — губы Кэны дрожат, выдавая близость истерики, — Пожалуйста, отпусти. Пожалуйста.
— Не хочу, — и мужская ладонь накрывает промежность, поглаживая сквозь накидку. Пальцы чуть надавливают на половые губы, скользят вдоль, и девушка чувствует, как прозрачная ткань под его рукой становится мокрой.
— У тебя же есть они, — Она судорожно кивает на извивающуюся в танце Дару, поглядывающую на них с плохо скрываемым раздражением, — Развлекайся с ними.
— Ты ведь такая же, как они, Мескэнет, разве нет? — рука на груди вдруг чувствительно щипает напряженный сосок, отчего рабыня шипит сквозь зубы, не понимая свою реакцию. Больно, и в то же время в низ живота прострелило так, что бедра сами собой подались навстречу играющимся пальцам.
— Ты же сама так хотела, — Рэм убирает руку с груди и хватает ее за подбородок, поворачивая к себе, впиваясь в глаза расплавленным взглядом, — Сама выбрала быть наложницей, и я всего лишь даю тебе то, что ты хочешь…
Вторая рука принца комкают ткань на бедрах, обнажая дрожащую рабыню до самой талии, и пальцы дорываются до обнаженной плоти, гладят влажные половые губы, очерчивая вход в лоно
.
— …Даю то, что хочешь и что заслуживаешь.
Кэна прикусывает губу, тяжело дыша. Его взгляд, будто выдирающий душу, заставляет цепенеть. Слова слышатся в красном тумане. Только прикосновения имеют значение сейчас, наглые, ласковые, порождающие нестерпимый жанр.
— Не могу при них, не могу при твоих наложницах, — находит в себе силы вытребовать себе хотя бы что-то.
Это слишком стыдно. Может не сейчас, но точно будет потом. И Родэн не знает, не догадывается, что у нее не было никого, но сказать прямо язык не поворачивается. Рэм хмурится, будто услышал что-то неприятное. Изучающий взгляд скользит по порозовевшему от смущения и возбуждения лицу рабыни, останавливается на лихорадочно сверкающих глазах.
— Хорошо, не сегодня, — тихо произносит.
Но пальцы, будто опровергая его обещание, раздвигают набухшие лепестки и на секунду проникают в напряженное лоно, вызывая тихий всхлип. Скользят выше и находят чувствительную пульсирующую точку. Кэна дышит с трудом и пытается встать.
— Отпусти тогда, — голос дрожит, не слушаясь.
— Через пару минут, смотри пока на Дару, — и он с силой поворачивает ее голову, заставляя устремить затуманенный взгляд на извивающуюся танцовщицу. Кэна чувствует, как Родэн кивает наложнице, и та, поклонившись ему, моментально перестает танцевать и подходит к Лине, откладывающей тайру.
— Смотри, не смей закрывать глаза, — хрипло шепчет Рэм Кэне в ухо и грубо целует в шею. Втягивает кожу в себя, покусывая. Пальцы все быстрее скользят над нестерпимо пульсирующим бугорком. Кэна слышит отрывистые стоны, и только через несколько мгновений понимает, что это ее. Безумие.
Глаза впиваются в наложниц, усевшихся друг перед другом. Девушки обнимаются и сливаются в откровенном развязном поцелуе. Кэна чувствует, как расширяются ее зрачки, бедра выгибаются навстречу умелым пальцам принца. Внутри зреет томительное беспокойство, просто сидеть все тяжелее, хочется двигаться в такт жаркой тяжелой пульсации внизу живота. Всхлипы, вырывающиеся из горла, звучат все жалобней.
Сквозь пелену, стоящую перед глазами, она будто во сне видит, как девушки стягивают одежду друг с друга, сминают груди, запускают тонкие пальчики между ног. Откидывают головы, подставляя шеи под поцелуи. Вот Дара толкает Лину на пол, и та призывно разводит ноги перед подругой. Дара ложится сверху, целуя блондинку в губы, облизывает ее маленькую грудь, темноволосая голова опускается все ниже. Кэна хочет отвернуться, прикрыть глаза, это слишком для нее. Но что-то заставляет смотреть, даже не моргая. Голова Дары исчезает меж белых раскинутых ног наложницы, и Лина закатывает глаза, ритмично приподнимая бедра навстречу порочной ласке. Ее протяжные стоны сме