— Где мёртвый человек?
— За тем высоким утесом, справа от тебя.
— Здесь есть Спектры?
— Нет, ни одного. У меня нет ничего, что им нравится, и у тебя тоже.
Уилл поднял рюкзак и мантию и пошел вдоль берега озера вверх по утесу, на который указал Балтамос. Сразу за утёсом был расположен маленький лагерь с пятью или шестью палатками и следами огня, на котором готовили пищу. Уилл осторожно двинулся вниз, опасаясь, что кто-нибудь мог остаться в живых или спрятаться.
Но тишина была абсолютной, был слышен только скрип насекомых, царапающих поверхность утеса. Палатки были неподвижны, вода безмятежна, по ее поверхности кругами от места, где Уилл пил воду, разбегались небольшие волны. Что-то зелёное, промелькнувшее у ног мальчика, заставило его отпрыгнуть в сторону, но это была всего лишь крошечная ящерица.
Палатки были сделаны из маскировочного материала, который еще больше выделял их среди надоевших красных скал. Уилл заглянул в первую палатку и убедился, что она пуста. То же было и во второй, но в третьей он обнаружил что-то ценное: банку похлебки и коробку спичек. Здесь также была полоска какого-то темного материала, такая же длинная и толстая, как и его предплечье. Сначала он подумал, что это кожа, но, разглядев её при солнечном свете, понял, что это сушеное мясо.
И у него как-никак был нож. Он отрезал тонкий ломтик и нашел мясо жестким и немного пересоленным, но все-таки оно было достаточно вкусным. Он сложил мясо, коробку спичек и банку похлебки в рюкзак и обыскал другие палатки, но они были пусты.
Самую большую палатку Уилл оставил напоследок.
— Здесь мёртвый человек? — сказал он в воздух.
— Да, — ответил Балтамос. — Он был отравлен.
Уилл осторожно подошел к входу в палатку, который был обращен к озеру. За неуклюже опрокинутым парусиновым стулом лежало тело человека, который был известен Уиллу как сэр Чарльз Латром, а Лире под именем Лорда Бореаля, человека, укравшего ее алетиометр, и который в свою очередь заставил самого Уилла украсть скрытный нож. Сэр Чарльз был нечестным, но привлекательным и сильным человеком, и вот теперь он был мертв. Его лицо было отталкивающе перекошено, и Уиллу не хотелось смотреть на него, но быстрый взгляд внутрь палатки рассказал ему, что здесь достаточно вещей, которые можно было украсть, и поэтому он переступил через тело, чтобы осмотреть всё поближе.
Его отец, солдат, исследователь, знал бы точно, что ему пригодится. Уилл должен был догадаться. Он взял маленькое увеличительное стекло в стальной коробочке, потому что оно могло понадобиться ему для разжигания костра, и он мог экономить спички; катушку прочной бечевки; металлическую флягу для воды, более легкую, чем его фляжка из козлиной кожи, и крошечную чашку; маленький бинокль; золотые монеты, размером с человеческий палец, завернутые в бумагу; аптечку; таблетки для очищения воды; пакет кофе; три пачки сжатых сухих фруктов; пачку овсяных печений; шесть кусков кендальского мятного кекса; упаковку крючков и нейлоновых ниток; и наконец, записную книжку, пару карандашей и карманный электрический фонарик.
Он упаковал все в рюкзак, отрезал еще один ломтик мяса, утолил свой голод и потом наполнил фляжку водой из озера, затем он сказал Балтамосу:
— Как ты думаешь, должен ли я сделать что-нибудь ещё?
— Ты сумел сделать всё правильно, — пришел ответ. — Какой-то дар дает тебе возможность распознать мудрость и заставляет тебя уважать и подчиняться ей.
— Ты мудрый?
— Намного больше, чем ты.
— Тебе виднее, я не могу сказать. Ты человек? Ты говоришь как человек.
— Варух был человеком. Я нет. Теперь он ангел.
— Значит, — Уилл перестал раскладывать вещи в рюкзаке, стараясь, чтобы самые тяжелые оказались внизу, и попытался увидеть ангела. Но он не смог ничего разглядеть, — значит, он был человеком, — продолжил он, — и потом… Люди становятся ангелами, когда умирают? Вот что происходит?
— Не всегда. Не в большинстве случаев… Очень редко.
— И когда он был живым?
— Четыре тысячи лет назад, меньше или больше. Я намного старше.
— Он жил в моем мире? Или в мире Лиры? Или в каком-нибудь другом мире?
— В твоем. Но здесь несметное число миров. Ты сам знаешь это.
— Но как люди становятся ангелами?
— В чем смысл этих метафизических размышлений?
— Я просто хочу знать.
— Лучше придерживайся своей цели. Ты украл все имущество этого мертвого человека, у тебя есть все те игрушки, которые помогают выжить; теперь мы можем идти дальше?
— Когда я узнаю, какой дорогой идти.
— Какой дорогой бы мы не пошли, Варух везде найдет нас.
— Тогда он найдет нас, даже если мы останемся здесь. Есть еще пара вещей, которые мне нужно сделать.
Уилл сел туда, где он не мог видеть тела сэра Чарльза, и съел три куска мятного кекса. Это было чудесно, каким освеженным и сильным он почувствовал себя, когда еда начала питать его. Потом он снова посмотрел на алетиометр. Каждая из тридцати шести картинок, нарисованных на слоновой кости, была сама по себе понятна: не было никаких сомнений, что это был ребенок, потом кукла, а вот на следующей картинке был батон хлеба, и так далее. Но их смысл был неясен.
— Как Лира читала это? — спросил он у Балтамоса.
— Вполне возможно, что она выдумывала все. Те, кто умеют использовать эти инструменты, учились много лет, и все равно они не могут прочесть его без помощи книг.
— Она ничего не выдумывала. Она читала правду. Она говорила мне вещи, которые она никак не могла узнать другим способом.
— Тогда это еще большая тайна для меня, уверяю тебя, — ответил ангел.
Смотря на алетиометр, Уилл вспомнил, что Лира рассказывала ему о чтении: она рассказывала, что должна была сконцентрировать все мысли на алетиометре, чтобы прочитать его, и это помогло ему почувствовать остроту серебряного клинка.
Испытывая любопытство, он вытащил нож и вырезал маленькое окно прямо перед собой.
Сквозь него он не увидел ничего, кроме голубого неба, но далеко, далеко внизу были деревья и поля: его собственный мир вне сомнения.
Таким образом, горы в этом мире не соответствовали горам в его мире. Он закрыл окно, первый раз используя для этого левую руку. Было восхитительно снова иметь возможность использовать ее.
Мысль, пришедшая к нему, была так внезапна, что он будто почувствовал удар электрического тока.
Если здесь несколько тысяч миров, то почему же нож открывает только окна между этим миром и его собственным?
Безусловно, он должен прорезать окна в любой из миров.
Уилл снова взял нож в руку и позволил своим мыслям перетекать на кончик лезвия, как учил его Жакомо Парадизи, пока его сознание не растворилось среди самих атомов и пока он не стал чувствовать крошечные прорехи и колебания в воздухе.
Вместо того, чтобы начать вырезать окно сразу же, как только он почувствовал первую маленькую зацепку, как он обычно делал, он позволил ножу двигаться дальше от одного отверстия к другому. Это было похоже на ряд стежков, до тех пор, пока давление было слабым, и ни один из них не был поврежден.
— Что ты делаешь? — спросил голос из воздуха, возвращая его назад.
— Исследую, — ответил Уилл, — потише и держись подальше. Ты можешь порезаться, если подойдешь ближе. И я не смогу предостеречь тебя, потому что не могу тебя видеть.
Балтамос издал звук тихого недовольства. Уилл снова схватил нож и почувствовал мельчайшие отверстия и колебания.
Их было больше, чем он мог себе представить. И он чувствовал их так, что не было нужды прорезать окна, он узнал, что каждая из них имеет свои отличия: одно было прочным и четким, другое мутным, третье было нестабильным, а четвертое — хрупким и изменчивым.
Но среди всех были такие, которые ему было почувствовать легче, чем другие, и, заранее уверенный в ответе, он прорезал одно окно, чтобы убедиться: это снова был его мир.
Он закрыл это окно и почувствовал, что кончик ножа наткнулся на отверстие с другими свойствами. Он нашел что-то эластичное и стойкое, и позволил ножу прорезать еще одно окно.
И вот оно! Мир, который он увидел сквозь него, не был его миром: земля здесь была ближе, и здесь пейзаж не радовал глаз зелеными полями и изгородями, только пустыня с холмистыми дюнами.
Уилл закрыл это окно и открыл другое: закопченный воздух промышленного города и цепочка угрюмых рабочих, устало идущих к заводу.
Он закрыл и это окно и вернулся в реальный мир. Он чувствовал небольшое головокружение. Впервые осознав настоящую силу ножа, мальчик положил его осторожно на камень перед собой.
— Ты собираешься задержаться здесь на целый день? — спросил Балтамос.
— Несомненно. Но можем мы…
— И ты должен знать, в каком мире земля находится в том же месте, или же у тебя не будет возможности открыть его, — продолжил Уилл больше для себя, чем для ангела. — Значит, это не так легко, как я думал. Возможно, нам просто повезло в Оксфорде и Цигейзе. Но я только…
Он снова поднял нож. Как только его чувства стали четкими и ясными, он почувствовал точку, из которой он мог открыть свой мир, это было совсем другое ощущение, которого он касался уже не один раз: отличие ответной реакции, похожее на удар тяжелого деревянного барабана, исключение составляло только то, как пришло это чувство из тончайшего движения воздуха, как и все, что он чувствовал раньше.
Это было так. Он двинулся в сторону и почувствовал то же самое: это снова было оно.
Уилл прорезал воздух и убедился, что его догадка снова оказалась верна. Отклик означал то, что земля в новом мире находилась в том же месте, что и в том, где он находился. Уилл увидел поросшее травой плато под затянутым облаками небом, в котором парила стая безмятежных зверей. Таких животных Уилл еще никогда не видел.
Создания размером с бизона, с большими рогами и заросшие густым голубым мехом.
На спине у них был хохолок жестких волос.
Уилл прошел сквозь окно. Ближайшее животное посмотрело на него безразлично и снова вернулось к траве на лугу. Оставив окно открытым, он почувствовал похожую зацепку в воздухе и попробовал прорезать ее.