Есть! Он смог открыть окно в собственный мир отсюда, и он все еще находился над полями и изгородями, и более того, он смог легко найти точку с надежной ответной реакцией, которая означала Цигейзу, мир который он только что покинул.
С чувством глубокого облегчения Уилл вернулся к лагерю у озера, закрыв за собой все окна. Теперь он всегда мог найти дорогу домой; он не мог больше потеряться; сейчас он мог спрятаться в тот момент, когда ему это понадобится, и переходить из одного мира в другой совершенно безошибочно.
С увеличением его знаний и сила его стала возрастать. Он закрепил нож на поясе вокруг талии и закинул рюкзак на плечо.
— Ну что? Теперь ты готов? — послышался язвительный голос.
— Да. Я могу тебе объяснить все, если захочешь. Но я вижу, тебе не очень интересно.
— Я думаю все, что ты делаешь — это источник твоего бесконечного обаяния. Но никогда не возражай мне. Что ты собираешься сказать тем людям, которые идут сюда?
Уилл испуганно посмотрел вокруг. Дальше по тропинке далеко внизу тянулась цепочка странников с вьючными лошадьми, неуклонно продвигаясь по направлению к озеру.
Они еще не видели мальчика, но если бы он остался на прежнем месте, то вскоре они бы заметили его.
Уилл подобрал мантию отца, лежавшую на скале под солнцем. Сейчас она весила намного легче, чем когда была мокрой. Он снова огляделся: больше не было ничего, что можно было взять.
— Пойдём дальше, — сказал Уил.
Он хотел бы поменять повязку, но это могло подождать. Он отправился вдоль кромки озера, подальше от путников, и ангел последовал за ним, невидимый в ярком свете.
В этот день после долгого пути они спустились с голых, лишенных растительности гор на уступ, покрытый травой и рододендронами. Уилл ужасно хотел отдохнуть и вскоре он решил, что им пора остановиться.
Он очень мало слышал ангела. Время от времени Балтамос говорил: «Не эта дорога» или «Слева есть более легкий путь», и Уилл слушался совета; но на самом деле он шел только ради того, чтобы идти, и чтобы быть подальше от тех путников, потому что пока другой ангел не вернулся с дальнейшими новостями, Уилл мог бы и остаться там, где он был.
— Балтамос, — сказал он, — я хочу найти ручей. Поблизости есть какой-нибудь ручей?
— Здесь есть источник, лежащий на полпути вниз по утесу, — ответил Балтамос, — прямо за теми деревьями.
— Спасибо, — поблагодарил Уил.
Он нашел источник и долго пил, а потом наполнил свою фляжку. Но перед тем, как он смог двигаться дальше к небольшому леску, Уилл услышал восклицание ангела и, повернувшись на звук, увидел как его очертание бросилось на другую сторону. К чему? Ангел был виден только как колебания воздуха во время движения, и Уилл мог видеть его более четко, если не смотрел прямо на него; казалось, что ангел приостановился, прислушался и с силой бросился обратно, слегка задев Уилла на скорости.
— Здесь, — сказал он, и в его голосе на этот раз не было неодобрения и сарказма.
— Варух прошел этой дорогой! И здесь есть одно из этих окон, почти невидимое.
Пойдём, Пойдём. Пойдём прямо сейчас.
Уилл с нетерпением пошел за ним, забыв о своей усталости. Окно, которое он увидел, было открыто в сумерках, сквозь него был виден пейзаж, похожий на тундру, более плоский, чем горы в Цигейзе, и более холодным, небо было сплошь затянуто облаками. Он прошел через окно, и Балтамос сразу же последовал за ним.
— Что это за мир? — спросил Уил.
— Это мир девочки. Здесь они прошли. И Варух следует прямо за ними.
— Откуда ты знаешь? Ты читаешь его мысли?
— Конечно, я читаю его мысли. Куда бы он ни пошел, мое сердце идет за ним; мы чувствуем, как единое целое, хотя нас и двое.
Уилл осмотрелся. Вокруг не было ни следа человеческой жизни; и в ту минуту, когда зашло солнце, воздух стал более холодным.
— Я не хочу спать здесь, — сказал он. — Мы останемся в Цигейзе на ночь и вернемся сюда утром. По крайней мере, здесь есть деревья, и я могу сделать костер.
И теперь я знаю, как выглядит ее мир, я смогу найти ее с помощью ножа… О, Балтамос? А ты можешь принять какую-нибудь другую форму?
— Почему я должен хотеть сделать это?
— В этом мире у всех людей есть деймоны, и если я буду расхаживать туда-сюда без него, то вызову у них подозрения. Лира вначале даже испугалась меня из-за этого.
Значит, если мы собираемся путешествовать по ее миру, ты должен изображать моего деймона и принять форму какого-нибудь животного. Может быть, птицы. Тогда ты сможешь летать.
— О, как это скучно.
— Однако, ты можешь?
— Я мог бы…
— Сделай это сейчас. Позволь мне посмотреть.
Форма ангела начала уплотняться и стремительно закружилась, образовав небольшой водоворот в воздухе, и вдруг черная птица упала из него на траву к ногам Уила.
— Садись ко мне на плечо, — сказал мальчик.
Птица так и сделала и затем сказала хорошо знакомым едким голосом ангела:
— Я буду делать это, только когда будет совершенно необходимо. Невозможно выразить, как это оскорбительно.
— Слишком плохо, — ответил Уилл. — Всякий раз, когда мы увидим людей, ты должен стать птицей. Нет смысла в возражениях и спорах. Просто сделай это.
Птица слетела с его плеча и исчезла в воздухе, и в полутьме снова появился ангел в плохом настроении. Перед тем как пойти обратно, Уилл снова посмотрел вокруг, принюхиваясь к воздуху, обозревая границы мира, в котором находилась плененная Лира.
— Где сейчас твой компаньон? — спросил он.
— Следует за женщиной на юг.
— Тогда мы Пойдём этим путем утром.
На следующий день Уилл шел целый час и никого не увидел. Страна по большей части состояла из низких холмов, покрытых сухой низкой травой, и со всех высоких точек, которые Уилл находил, он осматривал местность в надежде найти следы обитания женщины, но не находил ничего. Единственная перемена, заметная в пыльной коричнево-зеленой пустоте, было отдаленное грязное пятно темнеющей зелени, куда он и направлялся, потому что Балтамос сказал, что там есть лес и река, которая вела к югу. Когда солнце было в зените, Уилл хотел было поспать среди низеньких кустиков, но передумал и к вечеру его ноги были стерты, а сам он полностью утомлен.
— Небольшой прогресс, — сказал Балтамос кисло.
— Я ничего не могу здесь сделать, — ответил Уилл. — Если ты не можешь сказать что-нибудь полезное, то не говори вообще.
Когда они достигли кромки леса, солнце уже было низко и воздух был полон пыли, настолько, что Уилл даже чихнул несколько раз, изумительные птицы, испуганные им, пронзительно кричали поблизости.
— Это были первые живые существа за сегодняшний день, — произнес Уил.
— Где ты собираешься разбить лагерь? — спросил Балтамос.
Теперь ангел был время от времени виден в длинных тенях деревьев. Уилл видел его раздраженное лицо.
— Я собираюсь остановиться где-нибудь здесь, — сказал Уилл. — Ты можешь помочь мне найти для этого подходящее место. Я слышу ручей, посмотри, где он.
Ангел исчез. Уилл шел с трудом через низкие заросли вереска и болотного мирта, мечтая о тропинке, по которой он мог бы идти и смотря на свет с опасением: ему вскоре надо было выбрать где остановиться, или же темнота не позволит ему выбрать.
— Налево, — послышался голос Балтамоса на расстоянии вытянутой руки. — Там есть ручей и мертвые деревья для костра. Сюда…
Уилл последовал на голос ангела и вскоре увидел то, о чем он говорил. Ручей стремительно несся между покрытыми мхом утесами и исчезал в узкой маленькой трещине, спрятанной в темноте под аркой из деревьев. Покрытый травой берег ручья вскоре переходил в небольшие кустики и подлесок.
Перед тем, как позволить себе отдохнуть, Уилл начал собирать дрова и вскоре увидел среди травы круг из обугленных камней, как будто кто-то еще зажигал здесь костер задолго до него. Он собрал связку веточек и более тяжелых веток и с помощью ножа разрезал их на нужную длину, перед тем как зажечь костер.
Он не знал как лучше надо это сделать, поэтому потратил несколько спичек, чтобы заставить пламя разгореться.
Ангел наблюдал за ним с видом усталого терпения.
Когда костер наконец загорелся, Уилл съел два овсяных печенья, немного сушеного мяса и немного кендальского мятного кекса, запил все это несколькими большими глотками воды. Балтамос молчаливо сидел поблизости, и наконец Уилл сказал:
— Ты собираешься всегда следить за мной? Я никуда не собираюсь.
— Я жду Варуха. Он скоро вернется. И тогда я смогу не замечать тебя, если ты захочешь.
— Ты хочешь что-нибудь съесть?
Балтамос немного придвинулся: ему стало интересно.
— То есть, я не знаю, ешь ли ты вообще, — продолжил Уилл, — но если ты что-нибудь хочешь, то угощайся.
— Что это? — спросил ангел брезгливо, указывал на кендальский мятный кекс.
— Я думаю, в основном сахар и мята. Вот возьми.
Уилл отломил кусочек и протянул его ангелу. Балтамос наклонил голову и понюхал.
Потом он взял этот кусочек, и его пальцы при этом случайно коснулись руки Уила, от них повеяло прохладой.
— Я думаю, что это поддержит меня, — сказал Балтамос. — Одного кусочка вполне достаточно. Спасибо.
Он сел и начал, откусывая маленькие кусочки. Уилл заметил, что если смотреть на костер и краешком глаза на ангела, то можно увидеть его образ намного лучше.
— Где Варух? — спросил он. — Ты можешь общаться с ним?
— Я чувствую, что он рядом. Он будет здесь очень скоро. Когда он вернется, мы поговорим. Разговор — это лучшее.
И когда спустя десять минут до них донесся тихий шелест крыльев, Балтамос энергично встал. В следующий момент два ангела уже обнимали друг друга, и Уилл, пристально глядя сквозь пламя, увидел их взаимную любовь. Больше, чем любовь: они любили друг друга со страстью.
Варух сел рядом со своим компаньоном, Уилл пошевелил угли в костре, и облако дыма полетело в их сторону. Оно как бы очертило тела ангелов и позволило Уиллу видеть их четко какое-то время. Балтамос был стройный; его узкие крылья были элегантно сложи за плечами и на его лице было выражение высокомерного презрения, смешанное с нежностью, страстной привязанностью, как если бы он полюбил все окружающие вещи, если бы его природа позволила ему забыть об их недостатках. Но он не видел ни одного дефекта в Варухе, это было понятно. Варух выглядел моложе, как и говорил Балтамос, и был сложен более мощно, его крылья были белоснежными и массивными. У него был более простой характер, он почтительно смотрел на Балтамоса как на источник всех знаний и радостей. Уилл был заинтригован и взволнован их любовью друг к другу.