После этого Шереметев начал было говорить что-то о конфликте царя и министров, но быстро осекся и откланялся. Кажется, даже на сопках Маньчжурии были темы, о которых стоит молчать… После этого я еще долго сидел в тишине, прокручивая в голове все, что услышал. Война, под которую набрали кредитов и которой нельзя было избежать. И ведь пока японцы будут побеждать, им будут давать их еще и еще. А если мы сумеем их тут сдержать? Хотя бы раз. Дело ведь даже не в победе как таковой, а в поражении, которое само по себе может перекрыть кран финансовой подпитки.
Вот только я не настоящий офицер и даже медик ненастоящий. Но ничего, какие-то идеи я набросал, какие-то еще набросаю – и уже завтра начнем делать наш полк лучше. Чтобы армия Куроки, или кто там еще придет, только и смогла, что обломать о нас зубы.
Глава 5
Стою, мысленно матерюсь, слушая, как тут устроена медицинская служба, и сравниваю с тем, как все изменилось за последующий век. Проснувшись, я решил начать с того, в чем получше разбираюсь, и вот… Начал на свою голову.
– Таким образом, у нас есть четыре передовых перевязочных пункта, которые идут вместе с ротами, и где будут работать мои коллеги, – старший полковой доктор Игорь Иванович Слащев кивнул на своих более молодых товарищей, а потом гордо пошевелил длинными седыми усами. – Помимо них уже почти подготовили один главный перевязочный пункт, где буду находиться я сам. И как глава вашей медицинской службы хочу сразу сказать, что привезенное вами оборудование избыточно. Будет правильнее переправить его в дивизионные передвижные госпитали, а лучше в госпиталь корпуса. Поверьте, там по-настоящему опытные врачи, и они найдут всему этому применение гораздо разумнее, чем вы или даже я.
– То есть вы предлагаете отдать машины для дезинфекции и льда, рентген, а заодно и все наши полевые повозки в тыл? – я на всякий случай все же переспросил.
– Именно.
– Мне не доверяете? Или сами так боитесь ответственности? А может, просто пользоваться не умеете? – От моего вопроса доктор, уже уверившийся в легкой победе, даже замер.
– Это… Все не так!
– Если не умеете, я вас научу. Это не сложно.
– Да умею я!
– Тогда оборудование останется у нас, – я отмел все возражения.
– А что насчет медицинских препаратов? – старший аптекарь, Филипп Иванович Корф, неожиданно встрепенулся. – У нас с собой есть полковой запас бинтов, одежды для раненых, да и лекарств тоже. Это немало, но вдруг не хватит. Может, заберем хотя бы часть нашей доли с дивизионного склада?
– Ну, Филипп Иванович, ну что вы опять начинаете свое плюшничество! – Слащев тем временем успокоился и принялся довольно отчитывать погрустневшего аптекаря. – Все же рассчитано. Как будет нужно, нам подвезут все необходимое. А если сейчас все взять, а нам придется резко куда-то выдвигаться, как это с собой возить?
Битва хомяка и перестраховщика – и в этом сражении я точно на стороне первого. Особенно учитывая, что нам действительно понадобятся все возможные запасы.
– Считайте, что каждый солдат в полку будет ранен, – решил я. – И пусть на каждого у вас будет в достаточном количестве и перевязочного материала, и всего остального.
Невольно вспомнил расчеты Первой мировой. Под ее конец французы, идя в наступление, разворачивали за каждой дивизией госпиталь, превышающий ее по количеству коек ровно в два раза. Потому что знали: к обеду этой дивизии не станет уже в полном составе, и на ее место придет новая. А им нужно будет лечить тех, кто выживет и в первую волну, и во все следующие. У нас, надеюсь, до такого ужаса не дойдет…
– И все же я считаю, что это лишняя трата ресурсов, – Слащев долго терпел, но в итоге не выдержал. – Когда я работал в Красном кресте в Южной Африке, мы себе такого не позволяли.
И тут я впервые взглянул на доктора как на профессионала. Доброволец на Англо-бурской – это хороший опыт. Вот только над умением делать выводы ему бы поработать.
– Прекрасно, – я кое-что вспомнил. – Мне тоже попадались документы по той войне. И англичане писали, что в среднем каждый их солдат за то время прошел через госпиталь. Если брать гражданскую войну в Америке, то там и того больше: каждый солдат был в госпитале в среднем три раза. А какой у вас опыт?
– Такие цифры я не изучал, – доктор опять растерялся.
– Тогда до новых вводных будем ориентироваться на них, а потом уже начнем вносить корректировки.
Слащев сдался, и мы перешли к обсуждению остальной работы медицинской службы. Если честно, мне уже давно хотелось сказать «стоп» и начать все менять, но… Я ведь тоже не специалист – сколько у меня опыта? Так что старался слушать, пытаться понять. Про инфекции было даже интересно. Оказалось, доктора тут успели провести целую спецоперацию по приучению солдат к чаю, и когда те перестали пользоваться сырой водой, удалось до минимума свести болезни желудка и холеру. А вот с чем не получалось справиться, так это с сифилисом. Местные им болели, рядовые, несмотря на все угрозы и разъяснения, к ним бегали, и результат налицо. Иногда в прямом смысле слова.
Здесь мне сложно было что-то сказать. Учись я в свое время на обычного доктора – возможно, было бы по-другому, но буду думать… А пока мы снова перешли к полевой медицине. Слащев с другими докторами принялись рассказывать, как у них организована сортировка, как они отслеживают типы ранений и определяют судьбу пострадавших… И я все-таки не выдержал.
– Простите, я правильно понял, что вы собрались измерять пульс прямо на поле боя?
– Без этого не поставить верный диагноз, – Слащев вскинул голову, на этот раз твердо уверенный, что сумеет поставить меня на место. – Вы не доктор, поэтому вам не понять, насколько точный диагноз важен для лечения.
– Я не доктор, – согласился я и закрутил головой, – поэтому мы проверим…
Рядом как раз проходил один из капитанов Мелехова, и я подозвал его, чтобы тот подобрал нужных людей. А сам тем временем рассказал нашим врачам и фельдшерам, что мы будем делать.
– Суть простая. Сейчас капитан Шульгин приведет нам два десятка смышленых рядовых и одну свинью. Свинью режем и с помощью ее крови имитируем попадания пуль, разрывы снарядов и другие приятные мелочи. Солдат я лично проинструктирую, что с ними случилось, ваша же задача – обработать этот поток раненых, словно мы на поле боя. Количество людей, что вы поставите на эту задачу – на ваше усмотрение. Я же со своей стороны буду оценивать, сколько времени займет сортировка, и сколько ошибок вы при этом совершите.
– Вячеслав Григорьевич, это неправильно… – доктор попытался поспорить.
– У вас есть где-то пятнадцать минут, чтобы подготовиться и на деле доказать мне свою правоту. – Я постучал по часам, а потом отошел в сторону к группе солдат, которых как раз привел капитан Шульгин.
Тут, признаюсь, я немного недооценил задачу – пришлось потратить почти полчаса, чтобы объяснить рядовым, что именно от них требуется. Они до последнего не хотели верить, что господин полковник задумал именно такое невиданное дело. Зато сам капитан и присоединившийся к нему поручик Славский включились с настоящим интересом. И когда я дал сигнал начинать, так и вовсе отыграли самое настоящее представление.
Поручик тряс своей залитой свиной кровью рукой и завывал, словно самый настоящий волк, перетягивая на себя почти все внимание десятка фельдшеров, выделенных на дело Слащевым. Сам доктор хмурился, краснел и держался почти минуту, но потом не выдержал и криком напомнил своим, что, вообще-то, у них тут не один поручик на излечении. В итоге осмотр и сортировка с описанием, что делать дальше, заняли почти пятнадцать минут. Честно, даже быстрее, чем я ожидал.
А вот доктор Слащев, кажется, был готов провалиться под землю от стыда.
– Не думал… Не думал, что будет такой хаос, – раз за разом повторял он.
– Солдаты вон регулярно занимаются упражнениями, – заметил я. – Если и вы будете своих орлов гонять, уверен, они тоже довольно быстро набьют руку. Тут ведь дело не только в скорости, – я шел мимо раненых и остановился рядом с довольным Славским. – Возьмем поручика – что вы у него нашли?
– Скользящее ранение руки, – тихо ответил один из фельдшеров.
– Требует ли оно срочного вмешательства врача?
– Нет.
– А каким вы его осмотрели?
– Первым, – фельдшер покраснел вслед за своим начальством.
– Дальше, – я подошел к еще одному раненому. – Это рядовой Семенов – что с ним?
– Мы подходили, – зачастил уже другой фельдшер. – Он тихо сидел в углу и отказался отвечать на наши вопросы. А это вообще нечестно!
– Рядовой Семенов, какие у вас были инструкции? – я повернулся к солдату.
– Сидеть молча, если не подойдут в течение десяти минут, – солдат смущенно вернул часы капитану Шульгину. – Если подойдут раньше, сказать, что рядом был взрыв, теперь тошнит и кружится голова.
– Что это? – я посмотрел на фельдшера.
– Не знаю.
– Это контузия! – рявкнул я в ответ, на мгновение задумавшись о том, что открытие большей части последствий от воздействия взрывов и оружейного огня еще впереди. Ну да что теперь делать, будем опережать время. – Ударная волна поражает головной мозг и его функции. От удара о черепную коробку возможен отек, но с этим мы ничего не сделаем. А вот помочь человеку не захлебнуться рвотой – положить его на бок в устойчивую позу с подтянутым повыше коленом – это нам уже по силам. Кажется, мелочь, но такая мелочь, если не обратить на нее внимание, в отличие от царапины может стоить жизни! И ваша… Нет, наша общая главная задача сделать так, чтобы мы правильно распределили ресурсы и помогли всем, на кого нам хватит времени и сил.
– Разрешите, господин полковник? – капитан Шульгин, внимательно слушавший мою речь, вытянулся, чтобы задать вопрос.
– Разрешаю.
– Почему вы говорите, что мы должны помочь тем, на кого хватит времени? Почему не всем?
– Потому что, – я вздохнул, – у нас недостаточно врачей на каждого раненого. Чем раньше мы это признаем, тем быстрее начнем искать решение, что с этим делать. Так же важно понимать, что раненые появляются не в тылу в больнице, а на переднем крае, где стреляют, где ни на что нет времени, и все, что можно и нельзя, нужно делать быстро и не высовываясь. Поэтому правильная сортировка – это одна из важнейших частей работы медицинской части. Ведь в чем ее суть? Мы делим раненых на группы. Черн