Как нежны молодые листья
Даже здесь, на сорной траве,
У позабытого дома.
Камелии лепестки…
Может быть, соловей уронил
Шапочку из цветов?
Дождик весенний…
Уж выпустили по два листка
Семена баклажанов.
Над старой рекой
Молодыми почками налились
Ивы на берегу.
Листья плюща…
Отчего-то их дымный пурпур
О былом говорит.
Ни луны, ни цветов.
А он и не ждет их, он пьет,
Одинокий, вино.
Замшелый могильный камень.
Под ним — наяву это или во сне?
Голос шепчет молитвы.
Все кружится стрекоза…
Никак зацепиться не может
За стебли гибкой травы.
Ты не думай с презреньем:
«Какие мелкие семена!»
Это ведь красный перец.
На высокой насыпи — сосны,
А меж ними вишни видны и дворец
В глубине цветущих деревьев…
Сначала покинул траву…
Потом деревья покинул…
Жаворонка полет.
Колокол смолк вдалеке,
Но ароматом вечерних цветов
Отзвук его плывет.
Чуть дрожат паутинки.
Тонкие нити травы сайко
В полумраке трепещут.
Минула весенняя ночь.
Белый рассвет обернулся
Морем вишен в цвету.
Жаворонок поет.
Звонким ударом в чаще
Вторит ему фазан.
Роняя лепестки,
Вдруг пролил горсточку воды
Камелии цветок.
Ручеек чуть заметный.
Проплывают сквозь чащу бамбука
Лепестки камелий.
Вот причуда знатока!
На цветок без аромата
Опустился мотылек.
Майский дождь бесконечный.
Мальвы куда-то тянутся,
Ищут дорогу солнца.
Холодный горный источник.
Горсть воды не успел зачерпнуть,
Как зубы уже заломило.
Падает с листком…
Нет, смотри! На полдороге
Светлячок вспорхнул.
Любуемся светлячками.
Но лодочник ненадежен: он пьян
И лодку уносят волны…
Как ярко горят светлячки,
Отдыхая на ветках деревьев!
Дорожный ночлег цветов!
И кто бы мог сказать,
Что жить им так недолго?
Немолчный звон цикад.
В старом моем домишке
Москиты почти не кусаются.
Вот все угощенье для друга!
Утренний час
Или вечерний, — вам все равно,
Дыни цветы!
И цветы и плоды!
Всем сразу богата дыня
В лучшую пору свою.
Стократ благородней тот,
Кто не скажет при блеске молнии:
«Вот она — наша жизнь!»
Белый волос упал.
Под моим изголовьем
Не смолкает сверчок.
Больной опустился гусь
На поле холодной ночью.
Сон одинокий в пути.
Прозрачна осенняя ночь.
Далеко, до Семизвездия,
Разносится стук вальков.
«Сперва обезьяны халат!»
Просит прачек выбить вальком
Продрогнувший поводырь.
Пугают их, гонят с полей!
Вспорхнут воробьи и спрячутся
Под защитой чайных кустов.
Даже дикого кабана
Закружит, унесет с собою
Этот зимний вихрь полевой!
Уж осени конец,
Но верит в будущие дни
Зеленый мандарин.
Повернись ко мне!
Я тоскую тоже
Осенью глухой.
Ем похлебку свою один.
Словно кто-то играет на цитре
Град по застрехе стучит.
Переносный очаг.
Так, сердце странствий, и для тебя
Нет покоя нигде.
Холод пробрал в пути.
У птичьего пугала, что ли,
В долг попросить рукава?
Сушеная эта макрель
И нищий монах, изможденный,
На холоде в зимний день.
Всю долгую ночь,
Казалось мне, стынет бамбук…
Утро встало в снегу.
Откуда кукушки крик?
Сквозь чащу густого бамбука
Сочится лунная ночь.
Вконец отощавший кот
Одну ячменную кашу ест…
А еще и любовь!
Ночь. Бездонная тьма.
Верно, гнездо свое потерял
Стонет где-то кулик.
Откуда вдруг такая лень?
Едва меня сегодня добудились…
Шумит весенний дождь.
Печального, меня
Сильнее грустью напои,
Кукушки дальний зов!
В ладоши звонко хлопнул я.
А там, где эхо прозвучало,
Бледнеет летняя луна.
Детством пахнуло…
Старый рисунок я отыскал,
Ростки бамбука.
Майский докучный дождь.
Обрывки цветной бумаги
На обветшалой стене.
Что ни день, что ни день