не могу — Ренис слишком мелок, чтобы меня защитить.
Горту нужна Золотоглазая. Глупец! С ней так же неуютно, как нетопырю, которого застал рассвет.
Я отмокала в горячей воде, откинув голову на узкий край дежи. Над водой пузырилась отдающая болотом пена.
— До вас мужчина, хозяйка.
— "К вам". Какой мужчина?
— Да чернявый, как ворон, и глазиш-ши синие, — и служанка в подтверждение закатила собственные «глазишши».
Что-то Мэннор быстро. Я ждала его не раньше, чем через три-четыре дня.
— Зови.
— Не идет. Время у него нет.
— Задержи! — я дернулась, расплескав воду. — Тетеха! Предложи напиться. Или… — и я весьма резко объяснила, чем она еще может занять мужчину.
Девка побагровела, потом скорчила рожу и пожала толстыми плечами — думала, я не вижу. Надо будет ее наказать. После.
…Мэннор увидел меня и отставил кувшин на каменный порожек.
— Ты была права во всем, Тари. Я уезжаю на рассвете. На всю жизнь тебе наша благодарность.
И все?!.. Меня чуть удар не хватил. Я судорожно вцепилась в столбик крыльца.
— Так быстро ты все проверил…
— Я заглянул в торговые книги.
Как просто… Он стоял, глядя на меня снизу вверх, готовый идти.
— Мэннор! Ты не поцелуешь меня на прощание?
Нас бросило друг к другу неодолимо и властно. Я стонала от боли, а потом забыла про все… Удивительно любить проклятого человека. Резко, ярко, не как всегда. Любить того, кого сама предаешь.
Мэннор закричал во сне. Я поспешила разбудить его. Он провел рукой по глазам, будто сдирая паутину.
— Тари, она погибнет.
— Это еще не самое страшное, — я не собиралась его щадить, пока мне это на руку. — Рыцарь Фрост сделает все, чтобы захватить Керин живую. Он верный слуга Незримым.
— Ты так хорошо разбираешься в Незримых?
— Я так хорошо разбираюсь в рыцарях, — в тон ответила я. — У меня с родом Фроста давняя нелюбовь.
— Так ты и вправду наследница Эстара.
— И Винара. Невольно чувствую себя виноватой: не выдумай он эту Легенду, жили бы все долго и счастливо… "Женщины отыщут мужество!.." Как будто оно закатившийся за ларь клубок. Я видела твою Золотоглазую в Вотеле. Такая же женщина: так же слаба, как я, так же любит тепло и боится боли…
Я осторожно потянулась, закидывая за голову безукоризненные руки: как хорошо не быть растрепанной и жалкой. Красиво смотрится лишь та болезнь, в которую играют.
— Беда в том, что ее окружают лжецы. Им понадобился идол, хоругвь. Они внушили ей, что она Избавительница. И она не щадит себя и бросается в бой, который выиграть невозможно.
Мэннор слушал очень внимательно. Тысяча изменчивых выражений скользила по его лицу, и я поняла, что, наконец-то, угадала.
— Она не даст себя увезти, — сказал он глухо. — А если я увезу ее силой, то стану для нее предателем.
Оберегая себя, я медленно села в постели. Не торопясь поправила волосы. Вздохнула. Посмотрела на Мэннора.
— А это и не нужно. Отдай ее нам. Пусть она впервые в жизни проиграет. Пусть почувствует горечь плена. Пусть уверенность в избранничестве сменится трезвым пониманием того, что женщины не созданы для ратного труда. А потом ты заберешь ее, кроткую и покорную, и все будет, как ты хочешь.
Мэннор переглотнул. Взялся за оберег — белый камушек на простом кожаном ремешке на шее. Он молчал слишком долго, и я уже начала бояться, что поспешила.
— Рыцарь Горт будет обращаться с ней с уважением. Он дает в том свое слово. Тебе претит эта мысль, но не торопись, подумай. Что — ее — ждет?..
Он дернулся, внутренне возражая, и я опустила пальцы на его запястье. Руки он не отнял — добрый знак.
— Подумай. Ты знаешь развалины сторожевой вежи на полпути между Сартом и Большими Багнами?
Мэннор кивнул.
— Я или кто-то из людей Горта будем ждать тебя там все три дня следующего полнолуния. Тогда и скажешь, что ты решил.
Глава 19
Керин задремала сидя, уронив голову на руки. Рассыпанные по плечам волосы мягко колыхались в такт дыханию. Ветер снаружи шуршал пологом палатки…
Внезапно она почувствовала сквозь сон ледяное прикосновение. Керин вздрогнула и раскрыла глаза: перед ней в полутьме палатки сидел на корточках человек, и узкий клинок в его руках касался ее шеи. Блеск клинка она и увидела прежде всего, а потом перевела взгляд на лицо мужчины и с безмерным удивлением спросила:
— Мэннор? Что за глупые шутки?.. — и осеклась, поняв свою ошибку.
Человек был похож на Мэннора, но только похож. Его темные, с почти неразличимыми зрачками глаза смотрели на нее с холодным любопытством. На губы выползла жесткая усмешка. Он смотрел на Керин, как медведь на жабу: и жалко бросить, и противно съесть.
Ей вдруг сделалось понятно, чьей молитвой Ясень, как зрелое яблоко, упал в ее ладонь. Но почему?
Керин глубоко вздохнула и двумя пальцами осторожно отвела от себя клинок. Человек этому не препятствовал, по-прежнему смотрел, усмехаясь. Золотоглазая прислушалась: ни звука не доносилось снаружи, стан точно вымер. Она вздохнула еще раз и спросила:
— Ну? И что тебе нужно?
Усмешка на его лице погасла. Гость, не отрывая взгляда, сунул нож за отворот сапога, потом негромко, будто сам себе, сказал:
— Смотрите-ка… И впрямь золотоглазая.
Голос был низкий, сорванный на ветру. Керин заставила себя улыбнуться:
— Только за этим и пришел?
— За этим и пришел, — подтвердил он, недобро щурясь. — На тебя посмотреть. Такая, как рассказывают, или не такая.
— И что увидел? — спросила Керин, чувствуя, как напряжение спадает: когда хотят убить, много не разговаривают.
— Увидел, что глаза золотые. И смелая.
— Спасибо, — она обхватила колени руками и заглянула странному гостю прямо в глаза: — Почему ты открыто не пришел этим поинтересоваться? Прокрался, как вор, разбудил.
Он подтянул под себя ноги. Сел поудобнее, упираясь руками в пол.
— Спросонок люди настоящие. Не успевают притвориться. Наверно, поэтому предпочитают убивать сонных. Чтоб не успели стать собой.
— Ты тоже предпочитаешь?
Он будто и не расслышал вопроса.
— Вторая причина тебе уже понятна. Вспомни-ка, чьим именем ты назвала меня, проснувшись. Мы с братом слишком похожи, вот в чем беда.
Керин почувствовала, что краснеет. Этого еще не хватало! И вдруг до нее дошел смысл его последних слов.
— Ты с братом? — ошеломленно переспросила она. — Мэннор не говорил, что у него есть брат.
— Еще бы. Кому охота говорить о паршивой овце.
— Как?
Мужчина опустил голову, внимательно рассматривая свои колени.
— Мое имя Раннор. Мэннор чуток постарше, я младше. И глазами в мать. И, как положено по сказкам, непутевый сын. Наказание рода.
В его голосе звучала непритворная горечь.
— В сказках младшие сыновья добывают победу, — негромко сказала Керин.
Раннор поднял на нее сумрачный взгляд:
— Да неужто? Ну, пока я победы добьюсь, зубы выпадут.
Он помолчал, выстукивая пальцами левой руки чуть слышную дробь.
— Так что, сама понимаешь, гостем мне в твое войско являться не с руки.
— Мэннор на севере…
В глазах Раннора мелькнуло странное выражение — будто жалость.
— …А если б и был здесь, так что? Что было бы?
Раннор негромко, сухо рассмеялся.
— Братская встреча. Никогда не видела, Золотоглазая, как братья после разлуки другу друга приветствуют? Хорошо, если кулаками: у нас с ним нелюбовь крепкая — в одном месте сразу двоим быть нельзя.
— Почему?
Он опять засмеялся. Страшновато.
— Паршивая овца. Наказание рода. Это я. А он — глава рода. И дорожку мы когда-то крепко друг другу перешли. Иначе с чего бы я сейчас на чужой службе шатался?
— А ты кому-то служишь?
— Служу. Сказать, кому?
— Скажи.
— Рыцарю Горту.
— Что?! — вскрикнула Керин. — Ах, вот как…
— Именно так, — с усмешкой подтвердил Раннор. — Думаешь, зачем я сюда пришел? Мне рыцарь Горт велел за тобой «присмотреть». Известно тебе, что это означает?
— Нет, — тихо сказала Керин. — А что это означает?
Раннор резко подался вперед. Глаза его сузились.
— Что если ты не туда шагнешь, я должен тебя убить.
Керин опустила руку на меч.
— Я думала, рыцарь Горт мне друг, — выговорила она. — Не враг, по крайней мере.
Раннор насмешливо фыркнул:
— Не будь наивной. Рыцарь Горт Незримых ненавидит, верно. Но тебя еще больше: под твои знамена ратаи идут, а под его — с неохотой.
Он придвинулся ближе, снизил голос до шепота:
— Рыцарю Горту славы хочется. Спит и видит себя защитником и освободителем. Если б мог он — сам бы Золотоглазой девой прикинулся. Да великоват он для девы!
Раннор засмеялся странно, точно всхлипнул. Керин смотрела сквозь него широко раскрытыми глазами. Потом вздрогнула, очнувшись, и сказала:
— За вести спасибо. Но, коли ты меня сейчас убивать не собираешься, может, лучше тебе уйти? Утро скоро.
Раннор стремительно встал, чуть не задев головой крышу. Керин тоже поднялась и удивилась его росту: она едва доставала ему до плеча. Когда они сидели, это не было так заметно.
— Ладно, — произнес наемник с прежней недоброй усмешкой. — И впрямь пора. Но я еще наведаюсь, запомни. Либо кто другой… наведается. Скажи своим, пусть получше тебя охраняют. Ты такая беззащитная, что тебя убивать не интересно. Ну, прощай… И спасибо.
— За что? — спросила Керин едва слышно.
— За смелость. Позови ты на помощь, я б тебе рот затыкать не стал. Прощай.
Он шагнул ко входу и бесшумно, как тень, исчез за пологом. Керин некоторое время стояла неподвижно, потом вдруг, обхватив голову, со стоном опустилась на колени. Сквозь нараставшую боль она думала, что немногие, пожалуй, могут похвалиться разговором с глазу на глаз со своим убийцей, но ей от этого не легче.
"Раннор не мог соврать… Рыцарь Горт двуличен… как же так?
Стало быть, мужество — еще не защита от подлости?..
А Мэннор? Почему не сказал ей о брате?.. Что она вообще знает о Мэнноре?..