По мнению Е.Ф. Тарасова, анализ изучения проблем речевого воздействия позволяет сделать два вывода. Во-первых, существует отчетливая тенденция смещения центра исследовательских интересов на проблемы массовой информации, на проблемы массового речевого воздействия. Во-вторых, техническая вооруженность массовой коммуникации в значительной мере исчерпала себя – в ближайшем будущем навряд ли возможно появление принципиально новых средств массовой информации, подобных периодической печати, радио, телевидению, кино. Как полагает Е.Ф. Тарасов, эти два вывода следует учитывать при оценке достижений и определении перспектив исследования в области речевого воздействия.
В содержательном обзоре Е.Ф. Тарасова, может быть, следовало бы уделить больше внимания конкретному анализу трудов отдельных ученых и вопросам речевого воздействия в идеологической борьбе.
В специальной литературе представлены разные точки зрения по вопросу о стереотипах и стереотипизации. Обстоятельному критическому рассмотрению этих концепций посвящен обзор В.А. Рыжкова и Ю.А. Сорокина «Стереотипизация как метод воздействия на аудиторию». Они полагают, что
«наиболее унифицирующим воздействием характеризуются газетно-журнальные издания, на страницах которых читатель сталкивается с определенным набором социально-санкционированных стереотипов» (с. 98).
Авторы отмечают, что термин «стереотип» был введен в социальную психологию У. Липпманом в 20-х годах XX в. для обозначения устойчивых стандартизованных представлений и мнений, эталонов поведения и идеологических норм. По мнению В.А. Рыжкова и Ю.А. Сорокина, в нашей стране термин «стереотип» был введен в научный оборот, по-видимому И.П. Павловым, использовавшим этот термин в составе словосочетания «динамический стереотип».
По словам У. Липпмана, являясь «гносеологическими конспектами», стереотипы, как правило, фиксируют внимание человека на той или иной возникающей при обобщении коннотации, на социально-идеологических оценках, отражающих и выражающих интересы определенной социальной группы.
«Стереотипизация мыслительного процесса, – продолжают они, – происходит наиболее эффективно в ходе воспитания и образования, когда та или иная установившаяся в социуме система взглядов усваивается индивидом бессознательно» (с. 99).
В литературе представлено и другое мнение. Как отметил А.А. Леонтьев, ссылаясь на мнение В.Г. Костомарова, употребление стереотипов не означает стереотипизации. Их роль может и должна быть ограничена, именно так обстоит дело, например, в коммунистической прессе.
В обзоре охарактеризованы взгляды У. Липпмана, Н. Шоенфельда, Ф. Мерилла и X. Элдриджа, К. Янгу, Т.Д. Ласуэлла, Н.Р. Котена, И.Е. Робинсона, Г.X. Краусса и др.
В капиталистическом мире США играют ведущую роль почти во всех видах массовой коммуникации. Обстоятельная характеристика проблемы языка в сферах массовой коммуникации в Соединенных Штатах Америки дается в обзоре С.И. Тресковой «Язык и массовая коммуникация в США».
В истории развития массовой коммуникации в США автор отмечает три периода:
1. Период активизации научного интереса к данной проблеме. Работы этого периода в основном носят описательный характер и приходятся на время возникновения устных видов массовой коммуникации (в США: радио – 20-е и телевидение – 30-е годы нашего столетия).
2. Второй период (40 – 50-е годы) связан с пересмотром концепции «свободы прессы» и заменой ее концепцией «ответственности всех видов массовой коммуникации» в американской журналистике. Соответственно происходит пересмотр теории социологии массовой коммуникации в США.
3. Третий период характеризуется тенденцией к обобщению и попыткам построить единую самостоятельную теорию с привлечением данных технических и гуманитарных наук. Именно на этом этапе, тесно связанном с проблемами современности, особенно очевидно проявляется идеологическая направленность и методологическая узость исследований массовой коммуникации в США.
Заслуживает внимания и тот отмеченный С.И. Тресковой факт, что в США выпускается небольшое число периодических изданий для представителей отдельных национальных (этнических) групп. Существует также вещание на некоторых языках для населения страны. Однако проблема функционирования других (кроме английского) языков в США не ставится и не рассматривается. Соответственно не ведется изучение социально-национального состава аудитории и проблем двуязычия в сфере массовой коммуникации. Вместо этого поднимается вопрос о «языковой лояльности» и о «языковом сохранении» (с. 199).
Лингвистическое направление в японском языкознании под общим названием «языковое существование» привлекает внимание языковедов многих стран. Вместе с тем представляет значительный интерес и опыт японских языковедов в области разработки проблем языка массовой коммуникации в Японии. Эти проблемы разносторонне освещены в обзоре С.В. Неверова «Язык как средство убеждения и воздействия в общественно-языковой практике современной Японии». Как видно из данного обзора, основные направления действия массовой информации, выявляемые современными японскими филологами, это:
«а) дать информацию желательного направления;
б) развлечь;
в) обеспечить достижение политических целей;
г) решить экономические задачи общества» (с. 210).
При всем своеобразии общественно-языковой практики Японии и здесь обнаруживаются типологически общие явления в функционирования и развитии массовой коммуникации, характерные и для других стран. Как убедительно показывает С.В. Неверов, в Японии массовая коммуникация стандартизует язык, уничтожив существовавшие преграды между локальными и социальными коллективами. В Японии массовая коммуникация сама является продуктом стандартизации многих сторон социальной жизни общества. Массовая коммуникация, как и во многих других странах, нивелирует определенные пласты употребляемой в ней лексики, а также нивелирует разницу в словоупотреблении разных поколений и т.д. Однотипной для многих стран мира является и выделенная С.В. Неверовым проблема, получившая в Японии наименование «загрязнение среды информацией» (дзёхō-кōгай) и связанная с «огромным потоком речевой нагрузки, который обрушивают на человека современное общество и органы массовой информации» (там же). Сюда же относится и характерный для современного общества парадокс – чем больше возрастает поток информации, тем меньше информация воспринимается.
В то же время в Японии существуют и свои специфические языковые проблемы массовой коммуникации. Так, приходится учитывать, как это отмечает С.В. Неверов, ограничения, которые налагаются со стороны системы японского языка на язык массовой информации (иероглифический минимум, ограничения от сокращения числа чтений иероглифов и т.д.). Читатель найдет в обзоре С.В. Неверова и другие особенности постановки и решения языковых проблем массовой коммуникации, обусловленных спецификой общественно-языковой практики современной Японии.
Содержательными и интересными являются и другие обзоры, представленные в сборнике: В.К. Горюнова «Проблемы использования языка политики в целях идеологического воздействия», Л.Г. Лузиной «Язык как средство идеологического воздействия: лингвопрагматический аспект», А.И. Белова и И.Ю. Марковиной «Способы оптимизации радиопропаганды, ориентированной на иноязычную аудиторию», Л.С. Школьника «Исследования речевого воздействия: целевой подход».
В целом сборник содержателен и информативен. Некоторые авторы на основе аналитического подхода к обозреваемой литературе выдвигают свои новые теоретические положения, конкретные предложения научно-практического характера. Все это, несомненно, является достоинством данного сборника.
Леонтьев А.А.Язык пропаганды: социально-психологический аспект(Обзор)
Основы марксистско-ленинской теории пропаганды и агитации были заложены еще К. Марксом, Ф. Энгельсом, В.И. Лениным. Именно на работах В.И. Ленина в первую очередь основываются исследования и практические рекомендации советских ученых – философов, социологов, социальных психологов, – в области пропаганды.
Понятие «пропаганда» используется в нашей литературе в двух значениях. Во-первых, в нем объединяются различные виды идеологического воздействия. Например, рекомендательный указатель литературы о научных основах партийной пропаганды включает в себя литературу не только по собственно пропаганде, но и политической информации и по агитации (в том числе наглядной агитации (16). В книге «Ленин – мастер пропаганды» (13) рассматриваются – как это видно уже из аннотации – не только речи, доклады, лекции, но и агитационные выступления В.И. Ленина. Во-вторых, пропаганда как один из видов идеологической работы (идеологического воздействия) может противопоставляться другим ее видам, в частности агитации (10).
Если пропаганда есть такое идеологическое воздействие, которое имеет непосредственной целью повышение уровня коммунистической сознательности,
«формирование у широчайших масс трудящихся коммунистического мировоззрения, воспитание их на идеях марксизма-ленинизма»[2],
то агитация
«соединяет в себе разъяснение политики и идеалов коммунизма с повседневной практической деятельностью трудящихся, помогая им сквозь призму будничных дел увидеть четкую перспективу движения вперед. В то же время упор в агитационной работе делается на близкие перспективы, ближайшие цели… Поэтому в каждом случае эффективность проводимой агитационной работы определяется… тем, в какой степени удалось их взволновать и поднять на достижение выдвинутой цели» (7, 292 – 293).
В партийных и государственных документах последних лет применительно к прессе, радио и телевидению обычно употребляется термин «средства массовой информации и пропаганды». Необходимо отметить, что печать (равно как и радио и телевидение) является (по Ленину) не только «коллективным пропагандистом», но и «коллективным агитатором», т.е. служит орудием агитации в той же мере, в какой орудием пропаганды, не говоря уже о роли прессы как «коллективного организатора» (5; 14; 19). Поэтому пресса, радио, телевидение и другие органы идеологического воздействия вынуждены решать как пропагандистские, так и агитационные задачи, и это в полной мере отражается как на специфике их деятельности, так и на используемых в этой деятельности средствах, прежде всего языковых.