Специалисты, занимающиеся изучением взаимоотношения языка и идеологии, рассматривают обычно два круга вопросов:
«1) какие процессы происходят в лексико-семантической системе языка под влиянием определенной политической идеологии;
2) при помощи каких языковых средств можно наиболее эффективно воздействовать на формирование идеологии носителей языка» (17, 3).
Учитывая объективные законы развития языка, Ю.Д. Дешериев считает, что к социально-классовой дифференциации языка в определенном смысле примыкает и идеологическая дифференциация языка. При этом
«следовало говорить не об идеологической дифференциации языка, а об отражении идеологии в языке» (13, 214).
Однако, как бы ни проявлялась идеология в различных сферах языка, Ю.Д. Дешериев считает целесообразным особо выделить идеологическую дифференциацию языка.
Идеологическая дифференциация языка имеет некоторые общие признаки с социально-классовой дифференциацией языка. Они проявляются в наличии антагонистического противопоставления идеологий, в социальных взаимоотношениях между носителями разных идеологий (особенно между представителями буржуазной идеологии и коммунистической идеологии), в языковых средствах выражения этого антагонизма. В некоторых случаях социально-классовая и идеологическая дифференциации языка перекрещиваются (13, 215).
Особенности социально-классовой дифференциации языка более разносторонне проявляются на всех уровнях структуры языка. Характерные особенности идеологической дифференциации более глубоко проникают в семантику, лексику, стилистику языка. В идеологических целях, с идеологической окраской
«может быть использовано любое слово, любая форма слова, любая синтаксическая конструкция» (13, 215 – 216).
По этому поводу В.Н. Волошинов писал:
«Ко всякому знаку приложимы критерии идеологической оценки (ложь, истина, правильность, справедливость, добро и пр.)»,
поэтому
«внутри идеологической сферы существуют глубокие различия: ведь сюда входят и художественный образ, и религиозный смысл, и научная формула, и правовая норма» (9, 17).
Следовательно, слово
«может нести любую идеологическую функцию» (9, 21).
Идеологическая функция языка является одной из важнейших его социальных функций, проявляющейся как в языке в целом, так и в любом его элементе. Идеологическая функция языка опирается на идеологическую дифференциацию языка. В этом плане Ю.Д. Дешериев различает выражение идеологической функции в языке и речи (13, 231 – 232). Речь располагает почти всеми неограниченными возможностями выражения идеологической функции. Последняя может быть выражена в предложениях, в целом контексте, словосочетаниях, словах, отдельных звуках и сочетаниях звуков, в интонации, ударении и т.д. Письменная речь также имеет большие возможности для выражения идеологической функции, однако не в таких всевозможных вариациях, какие характерны для устной речи.
Ю.Д. Дешериев приходит к выводу, что поскольку идеологическая функция языка может быть выражена как языком в целом, так и его различными элементами,
«социолингвистический интерес представляют процессы идеологизации, деидеологизации, идеологической нейтрализации, вторичной идеологизации отдельных языковых элементов»;
при
«противопоставлении двух идеологий языковые средства их выражения в данном языке обнаруживают определенные социализованные отношения системного характера» (13, 232).
Социальный прогресс или регресс неизбежно связаны с воздействием идеологии на материальную жизнь общества. При этом философские, политические, правовые, моральные и иные взгляды и идеи утверждаются и пропагандируются всегда посредством конкретного языка в его письменной или устной форме. В связи с этим все вопросы, связанные с социальной природой языка, могут быть сведены к двум основным:
а) какие сферы языка подвержены влиянию идеологических систем и
б) в каких формах это влияние отражается в языке (16, 5).
Ю.В. Коваленко полагает, что в основе сопоставимости идеологии и языка лежит их генетическая общность: и язык, и идеология – явления общественные; они возникли и изменяются вместе с появлением и развитием человеческого общества. Поэтому идеология не может быть исключена из сферы общения, что определяет некоторые общие связи языка и идеологии:
1) идеологические и языковые построения несут определенную информацию;
2) идеология и язык постоянно связаны с экономическим строением общества, с характером общественного производства, отражая происходящие в нем изменения (16, 6).
Взаимодействие языка и идеологии – процесс глубокой внутренней диалектики: с одной стороны, под влиянием идеологии в языке возникают определенные процессы и явления, обусловленные типом идеологии и особенностями ее каждой конкретной формы, а также некоторыми общими свойствами структуры естественных языков или каждого отдельного языка; с другой – эти «идеологически обусловленные» свойства языка используются в сознательной деятельности идеологов и идеологических учреждений для формирования той или иной идеологии у аудитории (17, 2).
Интенсивное изучение проблемы связи языка и идеологии, аспектов использования буржуазной пропагандой языковых механизмов в манипулятивном воздействии на аудиторию характерно для зарубежной науки последних десяти лет. Соответствующие исследования, проводимые лингвистами, социологами, психологами, философами, а также политологами, осуществляются с различных общеметодологических позиций и преследуют как чисто теоретические, так и сугубо практические цели. Различные теории и идеологические концепции языка в той или иной мере отражают специфические особенности идеологии и политики современного капиталистического общества (34; 35; 36; 37; 39; 41; 42; 43; 45; 46; 47; 48; 49; 52).
Особый интерес представляет рассмотрение роли языка в системе средств буржуазной пропаганды, функций буржуазной идеологии и пропаганды в связи с объективными и субъективными процессами в общественно-политической практике, а также прагматические и лексико-семантические средства, которые интенсивно используются буржуазной прессой для целенаправленного формирования социальных установок и, в конечном счете, социального поведения масс.
Характерной чертой современной зарубежной лингвистики является «стремление дематериализовать» язык, представляя единственно значимыми в нем лишь «чистые отношения» и навязывая понимание системы языка как «совокупности правил». Лишаясь своей материальной, звуковой стороны, язык теряет важнейшие свои социальные функции, изолируется от общества и практического использования (33, 7).
Теория так называемых «языковых кодов» Б. Бернстайна получила широкий резонанс в буржуазной лингвистике и социологии. Пытаясь связать языковые явления с психологией говорящих, он большинство фактов истолковывает превратно – как непосредственное и прямое порождение психологии социальных классов. Его стремление доказать, что описываемые им формы речи в какой-то мере могут определять социальное поведение говорящих, оказалось необоснованным (33, 33).
В конечном счете, Б. Бернстайн во многом исказил подлинную действительность, в частности,
«приписывал представителям рабочего класса ряд мнимых отрицательных качеств социально-психологического характера»,
в то же время он
«идеологизировал способы использования языка и речевого поведения представителей „среднего класса“… поставив этим самым свою теорию на службу наиболее реакционным кругам господствующего класса капиталистического общества. Его рассуждение и наблюдения „способны лишь послужить материалом для буржуазной пропаганды“» (там же)[19].
Среди ученых социалистических стран особое внимание проблеме взаимоотношения языка и идеологии уделяют лингвисты ГДР и других стран (40; 51; 53). Например, в ГДР это обусловлено социальной действительностью, в которой в настоящее время функционирует немецкий язык. В результате влияния двух различных идеологий в ГДР и ФРГ в немецком языке, функционирующем в этих странах, возникают некоторые весьма существенные различия[20]. Поэтому перед учеными ГДР стоит важная задача: изыскать языковые средства, позволяющие максимально оптимизировать процесс пропаганды социалистической идеологии и разоблачения буржуазной идеологии.
Проблема взаимоотношения языка и идеологии наиболее подробно рассматривается В. Шмидтом (53). Характерной чертой, присущей языку как коммунистической, так и буржуазной политики, является «идеологическая связанность», под которой В. Шмидт понимает семантическую детерминированность слова, функционирующего в политической лексике. Поэтому политическая лексика должна изучаться в семантическом и идеологическом аспектах, а также в плане эффективности воздействия на аудиторию.
Проводя разграничение между языком коммунистической пропаганды и языком буржуазной политики, В. Шмидт (53, 22) считает характерным для специальных словарей политики в языках социалистических стран четкое разграничение двух категорий слов:
1) терминов со строго и однозначно определенными значениями, например, Arbeiterklasse «рабочий класс» и
2) политических жаргонизмов – слов, характеризующихся высокой образностью и экспрессивностью, например, Normenschaukelei «занижение нормы».
Язык буржуазной политики состоит в основном из так называемых «специальных слов», содержание которых весьма неопределенно[21].
Использование языковых средств на благо людей труда или, наоборот, во вред им есть следствие и выражение классового раскола современного мира. Манипулятивной практике буржуазной пропаганды революционные и демократичес