Близок так, что уж ближе и нету предела.
От него вы на тысячу лет далеки,
Даже так, что уж дальше и нет, далеки!
375 И душа для того, кто не с ним, бесполезна,
Жить тому, кто душой не храним, бесполезно!
Если ж будет желанное познано вами,
Это — лучше владения всеми мирами.
А разлука — что смерть. Восемь райских садов
Будут хуже, чем ад и его семь кругов.[66]
Но найти его запросто, вдруг — невозможно,
Без труда, без терпенья, без мук — невозможно.
К цели двинешься — тысячи бедствий приспели.
А ведь цель не познаешь, не ведая цели.
380 Бесконечная даль — в ту долину идти,
И лихие опасности будут в пути.
Жить без отдыха надо в парении смелом,
Даже- если бессмертие будет уделом.
На пути будут реки с водою кровавой,
Да не с кровью, а с ядом, со жгучей отравой!
Там хребты вознесли к небесам острия,
И по каждому крови стекает струя.
И повсюду пустыни — бескрайнее пламя,
И огонь прямо в небо взвился языками.
385 Там леса угрожают пришельцу враждою,
Ветви злобой чреваты, а листья — бедою.
Там по небу тяжелые тучи кружат,
И не ливень из них, а каменьями град.
Сонмы молний в падении огненно-яром
Опаляют весь мир и сжигают пожаром.
Там скиталец ночлег в непогоду не сыщет,
И вовеки ни пищу, ни воду не сыщет.
Сотни тысяч пернатых, покинув свой кров,
Бились крыльями в небо десятки веков.
390 Но никто не бывал в том пределе доныне,
И никто не достиг этой цели доныне!
Но отдавшему жизнь в этой доле исканий
Смерть — ста жизней прекрасней, бессмертья желанней.
Сколько птиц в цветнике всего мира — везде,
Сколько их ни найдется — в полете, в гнезде, —
Звать их в сад отрешенья проворнее надо,
Указать им дороги их горние надо.[67]
А погибнут в дороге к долине забвенья
За того, кто не ведал доныне забвенья, —
395 Это лучше, чем ста тысяч жизней тщета,
Этой смерти — бессмертье и то не чета!
Если счастье в судьбе им радетелем будет,
Если рок их вести к добродетелям будет,
Если путь их проляжет в бескрайной пустыне,
Где ни счастья, ни радостей нет и в помине,
Но дано им обресть процветающий дол,
Где бы сонм их навек единенье обрел, —
Да пребудут при шахе под благостной сенью,
Да сподобятся вечному с ним единенью,
400 Да найдут свой приют на небесном престоле
И да вступят под сень Гумаюновой воли!»[68]
14 О ТОМ, КАК ПТИЦЫ СПРОСИЛИ УДОДА ПРО ЯВЛЕНИЕ МИРУ СИМУРГА
«К-эй, вожак наш! — все птицы согласно вскричали, —
Расскажи все по чину, что было вначале?
Кто султан тот — властитель над войском пернатым,
Как явился он миру, как стал он вожатым?
Кто видал его облик, деянья его?
Кто познал его суть и названья его?
Где пути его странствий? Поведай об этом!
Что подвластно приказам его и запретам?
405 Ты поверг нас в смятенье чудесным рассказом,
Тут и сто мудрецов потерять могут разум!»
15 ОПИСАНИЕ ГОРОДА КИТАЯ И РАССКАЗ О ТОМ, КАК ТУДА УПАЛО ПЕРО СИМУРГА[69]
«В дни иные, — поведал Удод птичьим стаям, —
На востоке был город, он звался Китаем.
Нет, не город! То был целый мир без предела,
Словно десять миров, там народу пестрело!
А страна там прекраснее райских садов,
А вода там чудеснее райских прудов!
Как-то ночью властитель всех гнезд в этом мире
Пролетал над вселенной в подоблачной шири,
410 И полет его горний пролег над Китаем —
Над страною, что схожа по прелести с раем.
Вдруг сияньем залило полночную тьму,
И народ беспредельно дивился тому.
Это шах тот перо обронил, пролетая,
И оделись в сиянье пределы Китая.
То перо было пестрым, с чудесным узором, —
Если все описать, слово будет нескорым.
И наутро народ вновь обрел свой покой,
Но дивился перу и расцветке такой.
415 То перо разожгло любопытство к узорам,
Каждый стал в рисованье умелым и спорым.[70]
И от этого всем им — и детям, и взрослым —
Дар был послан к художествам, к дивным ремеслам.
Был один человек там уменьем высок —
В живописном искусстве великий знаток.[71]
Его имя — Мани, а пером — чудодей он,
Дар его был великою славой овеян.
Правду пишут мужи разуменья, считая
Манихейскую мудрость твореньем Китая.[72]
420 То перо и сейчас озаряет Китай,
Словно гурия светлым сиянием — рай.
Вот как было. И стало перо благодатью,
Недоступной вовеки людскому понятью.
Лишь увидят его — и утратят дар речи,
И ни слова не могут промолвить о встрече.
И никто не поведал о нем до сих пор: .
Становился невидящим видевший взор.
Все перо — из ворсинок, и нет в нем иного,
В этом свойстве, пойми, — его суть и основа.
425 Потому и несметны его проявленья,
А владельца пера неизбывны свершенья.
Пестрым краскам пера беспредельность дана,
И ведущий нас всем им нарек имена.
О путях его странствий неведомы вести,
Но повсюду он сущ — каждый миг в каждом месте.
Наша воля его повеленьям подвластна,
Ослушанье — стократною карой опасно.
Для покорных надежда — свидание с ним,
А строптивый и страхом, и мукой томим.
430 Нет страны, где такой же властитель у власти,
Жить с ним розно — сто тысяч невзгод и несчастий».
Он умолк, и, с тревогой и криком летая,
Всполошилась в волненье пернатая стая.
16 О ТОМ, КАК РАССКАЗ УДОДА О СИМУРГЕ И ОГОНЬ РВЕНИЯ ВОСПЛАМЕНИЛИ СЕРДЦА ПТИЦ
«Эй, вожак наш, — вся стая Удоду сказала, —
В разлучении с шахом нам жить не пристало.
Пусть он будет и нами как шах почитаем, —
Мы теперь ведь о нем уже многое знаем.
Но в неведенье мы, как в оковах, живем,
Мы в разлуке с ним в муках суровых живем.
435 Лучше смерть, чем в невежестве гибнуть всечасно,
Кто разумен, тому наше бедствие ясно.
Раз уж ты между нами назвался вожатым,
Нашей просьбе внемли, помоги ты пернатым.
Благосклонен к смиренным просителям будь,
В наших странствиях нам предводителем будь.
Мы на поиски шаха пуститься готовы, —
Со слезами восторга все птицы готовы.
Мы увидеть его одержимы желаньем,
Не отступим от поисков и не устанем.
440 Будем крыльями бить и сильней, и быстрей,
Одолеем просторы пустынь и морей.
Или путь проложить мы к желанному сможем,
Или души.и жизни за это положим!»
17 О ТОМ, КАК УДОД ОДОБРИЛ РВЕНИЕ ПТИЦ И ВЫСКАЗАЛ ИМ СВОЕ ПООЩРЕНИЕ
И сказал им Удод, радость в сердце питая:
«Ваша речь мне по сердцу, о падшая стая!
Если нам небосвод обещает подмогу,
Если все вы готовы в такую дорогу,
Я готов, сколько рвения есть у меня,
Сколько сил и умения есть у меня,
445 Быть всегда вместе с вами в великом и в малом
И вести вас по всем перепутьям-привалам.
Будет трудно в пути — я подмогой вам буду,
И утехой в печалях дорогой вам буду.
Если вы на пути попадете в беду,
Вас избавить от горя я средство найду.
Что ни встретите — радость ли, злую судьбину,
На мгновение даже я вас не покину.
В перелетах беречь вас надежно я буду,
На ночлегах вам стражей надежною буду».
450 И когда он у птиц их решенье узнал,