— Слышишь, что это? — Миша вскочил, насторожился. — Угоняют.
Из Васильевки доносился плач женщин. По лугу бежали две девушки, за ними гнались немецкие солдаты. Догнали. Повели опять в село, скрутив руки.
— Бежим домой! Ну, если маму угонят, я им! — со злостью произнес Володя. — Бежим скорее!
В селе слышался плач: гитлеровцы угоняли в Германию девушек. Большую толпу женщин, стариков, детей окружили немецкие автоматчики.
Широко расставив ноги, стоит немецкий офицер. В руках здоровый желтый портфель. Офицер, заглядывая в список, называет фамилию, и после этого широколицый полицай выкрикивает фамилию несколько раз. Из толпы выводят девушку…
— Ух, гады! — шепчет Володя. — Вот гады! Звери проклятые! А этот черт — морда рыжая, всегда с этим портфелем.
В толпе стоит мать, с нею брат Виктор. Володя только сейчас заметил их. «Когда же Виктор возвратился? — недоумевает Володя. — А может быть, прятался где-нибудь?»
Вдруг офицер повернулся в сторону ребят и что-то сказал солдату.
— Эй! — крикнул тот. — Давай тоже, — солдат указал автоматом, чтобы Володя и Миша стали в толпу. — Быстро!
Словно сговорившись, ребята бросились к изгороди. Раздалась длинная автоматная очередь. Володя упал в грядку и пополз на четвереньках в капусту. Обернувшись, он увидел Мишу. Друг все еще перелезал через изгородь. Потом упал и не поднялся…
Военная карта
Блеснула молния. Пошел крупный дождь. В придорожную канаву налило столько воды, что сидеть там стало невозможно. Сержант, командир группы разведчиков, посмотрел на часы со светящимся циферблатом, поднес их к уху, прищелкнул языком и сказал тихо:
— Ночь кончается, а толку нет.
— Надо было хватать того плюгавого немца, который шел в Андреевку.
— Нам «язык» нужен офицерский, а не какой-нибудь. Что знает твой кривоногий тыловик, да еще рядовой?
— Это верно, товарищ сержант.
— Сколько раз учил: в разведке обращаться по имени.
— Виноват, товарищ Петя.
— Не товарищ, а вообще — Петя. Давай сигнал.
— Мяу! — по-кошачьи закричал разведчик Фома.
В темноте послышались шаги. Подошли два разведчика. Они сидели в засаде у самого моста.
— Ну, как? — спросил сержант.
— Плохо, — ответил один из разведчиков. — На тот берег уже не перебраться, до следующей ночи придется ждать.
— Мы уже и сарай подходящий присмотрели, — послышался другой голос. — Пересидеть бы дождь, а потом под Васильевку.
— Ладно, — согласился командир. — Пошли…
Молча слушал этот разговор ефрейтор Левашев. Ему очень хотелось скорее добраться до Васильевки, где он учительствовал перед войной. Бывший учитель был почти уверен, что в знакомом селе разведчикам легко удалось бы раздобыть «языка».
В темноте разведчики подошли к маленькому, покосившемуся сараю.
— Фома, иди проверь, — приказал сержант, — а мы побудем тут. Если что, мяукай громче…
Фома вошел в сарай, пошарил по углам лучиком фонарика. Ни души. Подошел к куче сена, прислушался. Оттуда донесся легкий храп. Смахнув сено с храпящего, разведчик замер от удивления. Кто-то лежит под офицерской тужуркой. Навалившись всем телом на Володю и закрыв ему рот, Фома громко замяукал. В сарай ворвались разведчики.
— Полковника поймал, — прерывистым шепотом доложил Фома командиру. — Щуплый, но живой. Ишь брыкается…
Но каково же было удивление разведчиков, когда под тужуркой оказался мальчишка. Щурясь от яркого лучика фонаря, он недовольно сопел.
— Ты кто такой? — строго спросил сержант. — Почему здесь?
Володя сначала не отвечал, а потом увидел освещенного фонарем советского солдата и выпалил:
— Я Вовка Валахов, от немцев прячусь. Свой я, понимаете?
— А это откуда? — спросил сержант, освещая куртку немецкого полковника.
— Вместе с портфелем прихватил, — сознался Володя.
— С каким портфелем? — насторожился сержант. — Ну-ка покажи.
Володя разгреб сено и, вытащив оттуда большой желтый портфель, протянул его сержанту:
— Забрался вчера в хату через окно и там стащил. Думаю: «Охраняется хата, значит, там офицерье живет». А где офицерье, там и пожрать найдешь… А что в нем? Ни крошки хлеба. Какая-то исчерченная карандашами карта да сигареты.
В портфеле действительно оказалось несколько пачек сигарет и карта. Развернув ее, разведчики догадались: перед ними карта Мелитопольского укрепленного района.
— В каком селе раздобыл? — спросил сержант, заталкивая карту под гимнастерку. — Вспомни-ка.
— В Воскресенске.
— Верно, так я и думал. Там штаб корпуса. Итак, братцы, срочно домой!
— А как же я? — сквозь слезы спросил Володя. — На съедение им?
— Пойдешь с нами, — ответил сержант.
Смотрит на Володю один из разведчиков — ефрейтор Левашев — и думает: «Где я встречал этого парнишку?» Левашев и не подозревал, что перед ним тот самый ученик из Васильевки, с которым занималась Оля. Разве мог он подумать, что в сорока километрах от дома прячется от немцев Володя Валахов. Да и узнать его сейчас нелегко. За два года вырос, огрубел и рассуждает не по-детски.
Изменился и учитель. Тогда был в черном костюме, гладко выбрит, на широкий лоб спадали пряди вьющихся волос, на лице играла улыбка. А теперь в кирзовых сапогах, в пятнистом маскировочном халате, пилотка на стриженой голове, давно не брит. На груди уже две медали.
Накормили Володю колбасой и хлебом — и в путь. Разведчикам повезло. Никакой «язык» не может сказать того, что нанесено на военной карте. Это хорошо понимали разведчики. Только Володя еще очень смутно представлял, что происходит, куда его ведут. Понятно было одно: рядом свои люди и от этого легко на сердце.
…Дождь все лил и лил. Шли по сырой пашне, часто останавливаясь. Даже куст, освещенный вспышкой молнии, казался танком или автомашиной, а столб — часовым.
Вскоре вышли к небольшой речушке и направились вдоль берега. Восток начал белеть.
Впереди часто вспыхивали зарницы, слышались тупые удары пушек, отчетливо доносилась пулеметная трескотня.
— Рассредоточиться! — приказал сержант и ускорил шаг.
На дороге показался длинный обоз. Он двигался не к фронту, а в тыл. Гитлеровцы, укутанные кто чем, шли рядом с гружеными повозками.
— Удирают фрицы проклятые, — заметил сержант. — Может быть, поддать им жару?
В это время из расположенного невдалеке хутора вылетели всадники. Часть кавалеристов скакала прямо на немецкий обоз. Блестели клинки, и, как сложенные назад черные крылья, оттопырились бурки. Несколько кавалеристов промчались совсем близко. Они были в черных кубанках, с широкими, как у генералов, лампасами на брюках, с автоматами через плечо.
— Давай, давай, кубанцы! — кричал Фома. — Дайте им, чертям!
Размахивая длинными рукавами немецкой куртки, Володя тоже кричал:
— Давай! Рубай гадов!
— Сними эту дрянь, — дернув за полу полковничьей куртки, сказал Володе один из разведчиков. — Глядеть противно.
Мальчишка снял куртку и бросил на дорогу. Левашев поднял ее и, заталкивая и вещевой мешок, произнес с улыбкой:
— Пригодится. Как музейная редкость.
Стало совсем светло. Володя рассмотрел разведчиков: сержант Петя — блондин, строгий, но добрый; Фома — высокий, длиннорукий, с красным носом, медвежьи глаза так и бегают; Левашев — длиннолицый, угрюмый. Володя так и не мог вспомнить, на кого похож ефрейтор.
Потешным оказался Илюша: водит длинным носом, точно вынюхивая что-то, и всегда шутит.
К вечеру разведчики вернулись в свою часть, и сержант доложил подполковнику о результатах разведки.
Володя слышал, как он четко рапортовал:
— Товарищ гвардии подполковник, разведка из тыла врага возвратилась. Потерь нет. Привели мальчика Владимира Валахова, у которого обнаружена немецкая стратегическая карта.
— Давай его сюда! — громко приказал командир полка. — Ух какой герой! — сказал он, потрепав Володю за волосы. — Сколько лет?
— Тринадцать.
— Пионер?
— Так точно!
Подполковник внимательно разглядывал карту, хмурился, изредка косился на Володю и, как бы между прочим, расспрашивал: где жил, кто отец и мать, почему убежал из Васильевки, как удалось украсть портфель.
Володя отвечал охотно, аппетитно уплетая кашу из солдатского котелка.
— Ну а почему ты именно к этому полковнику забрался?
— А, — безнадежно махнул рукой Володя, — тетка одна виновата. Я искал того, длинного палача, который друга Мишу убил. А тетка говорит, что у соседки живет какой-то Ганс, всегда с портфелем, всегда с адъютантом, часовой охраняет. Ну, думаю, пропорю ему брюхо штыком ночью. Штык еще раньше нашел в поле. Заодно, думаю, и портфель прихвачу… В нем списки людей, которых угоняют немцы. Когда пробрался к полковнику, он спал голый… Храпел, как трактор…
Быстро сложив карту и сунув ее в планшетку, подполковник улыбнулся.
— Спасибо, сынок! — сказал он и крепко обнял мальчишку. — Свежая. Составил ее полковник Фокман. О! Это известный зверь.
Потом он ловко вскочил в седло, приказав кому-то:
— Зачислить хлопца на все виды довольствия!
Гвардейский знак
В сентябре 1943 года советские войска были вынуждены приостановить наступление в районе Мелитополя и расположились на левом берегу реки Молочной. Противник, имея много танков и пулеметов, прочно укрепился на правом берегу. Предстояли тяжелые бои.
Гвардейский полк, в котором служил маленький солдат Володя Валахов, занял позиции южнее города Мелитополя за рекой Молочной и готовился к наступлению. Каждый день приходило пополнение, поступали новые машины, оружие, боеприпасы. Не теряя времени, солдаты изучали военное дело, тренировались в стрельбе, вели разведку.
Володю было трудно узнать в новеньком военном обмундировании. Была у него и шинель, и плащ-накидка, и свой котелок с ложкой. Словом, солдат как солдат, только ростом от горшка два вершка.
«Эх, мне бы автомат… Вот показал бы я фашистам, кто такой Володька Валахов», — думал мальчишка. Но оказалось, что не так-то просто получить боевое оружие.