Начинаются «Зловещие мертвецы», как и большинство «секторовских» дисков, с театрализованного вступления. Идут космические переговоры, но просторы вселенной бороздят не отдельные астронавты, а вся наша многострадальная отчизна: «Семьдесят лет ― полет нормальный. Семьдесят три года – полет нормальный». Напомним: это 1990-й, через год Союз распадется. То есть мертвы не только мы – на последнем издыхании целое государство. Как спел чуть раньше «Наутилус Помпилиус», «страна умирает, как древний ящер, с новым вирусом в клетках».
Однако «зловещие мертвецы» и не думают печалиться по этому поводу. Альбом открывает разухабистый трек «Ой, ты, травушка зеленая!» – фактически собрание частушек. Есть здесь и известные на всю страну куплеты из фильма Георгия Данелии «Афоня» («Я спросила: “Милый, че навалился на плечо?” А я: “Милая, ниче, я влюбился горячо!”»), и политизированные агитки («Я ударница в колхозе, ты не сватай за меня! Не пойду я за лентяя, у тебя три трудодня»). Однажды Юрий Хой обмолвился, что дома у него была книга частушек издания 1961 года, откуда он, видать, и позаимствовал эти коммунистические «редкости и красо́ты». Но гораздо важнее, что музыканты «Сектора Газа» стремились обозначить свое воронежское происхождение, поэтому для песни специально были отобраны частушки из их региона («Мы воронежские песни по-воронежски поем, / Кто ребят наших полюбит, все равно мы отобьем!»).
Следующая песня «Сифон» – типичный пример намеренно деромантизированной «секторовской» любовной лирики. Созерцание прелестей подруги героем омрачено здесь его паническим страхом «подхватить сифон». Что, впрочем, его отнюдь не останавливает… Страх вообще является едва ли не главной движущей силой «Зловещих мертвецов». Тем не менее есть ощущение, что табу здесь для того и обозначаются, чтобы их тут же нарушать. В «Ку-ку» Хой дает пример смачного употребления обсценной лексики. По форме это тоже частушки, но замешанные на невинной детской потешке о двух незадачливых медведях, которые безмятежно сидели на суку, пока не шлепнулись в муку. Вот вам еще один источник вдохновения Юрия Хоя! И тут же – «Русский мат», в котором, как и в «Авто-мате» из альбома «Сектор Газа», предпринимается попытка объяснить, зачем нам нужна эта лексика. Правда, глобальных выводов Хой здесь не делает: все сводится к констатации необходимости «отводить душу» и «магического» получения матерного слова из нейтрального глагола «употреблять» путем проведения над ним нехитрой алхимической манипуляции.
Еще одному морально разложившемуся «живому трупу» посвящена песня «Голубой». Это сейчас трансгендеры и метросексуалы стараниями политкорректных граждан обрели чуть ли не мученический ореол. У Хоя же акценты расставлены четко: играл в детстве в куклы и мерил женские трусы – получишь 121-ю статью и займешь свое место у параши, хоть и будешь признан «лучшей бабой в тюрьме». Те, кто в 90-е не понимал, зачем об этом петь во всеуслышание, ведь все и так очевидно, просто не были знакомы с кинопродукцией нынешнего «голубого лобби», где все перевернуто с ног на голову под рукоплескания фестивального жюри. Так что теперь такие песни, как «Голубой», восстанавливают статус кво в больном обществе.
Своеобразным водоразделом между «бытовым» и «мистическо-чернушным» разделами альбома служит песня «Страх» – о незадачливом кавалере, пригласившем посмотреть свою девушку фильм ужасов «Вой», да не просчитавшем возможные неприятные последствия от этого процесса. Песня отчасти автобиографическая, ведь, как свидетельствуют родственники Юрия Хоя, при всей своей увлеченности фильмами ужасов он предпочитал спать с включенным светом. Стоит отметить неизменную самоиронию, с которой Хой повествует о своих фобиях, и тему из «Heaven’s On Fire» KISS, сыгранной Алексеем Ушаковым на клавишных.
Алексей Ушаков
По поводу KISS могу сказать: то, что любил Юра в детстве, у него откладывалось в подсознании. Если послушать его первые записи, которые он сделал в 16 лет, можно заметить, что почти все мелодии там откуда-то содраны. Человек просто сидел и, как все мы делали в детстве, на чужую мелодию пытался сочинить что-то свое. Поэтому он и никогда не скрывал источников вдохновения.
Далее идут две песни, которые с известной долей условности можно отнести к хоррор-панку, зачинателем которого и был у нас «Сектор Газа» – «Нас ждут из темноты» и «Вампиры». Почему с известной долей условности? Да потому, что Хою обычно тесно было в рамках одного жанра, и те или иные клише он использовал как повод поговорить о чем-то действительно насущном. Нельзя не обратить внимание, что для ужастика песня «Нас ждут из темноты» – слишком угрюмая и тягучая, в ней начисто отсутствует саспенс. На первом плане здесь не исходящая от монстров угроза как таковая (в реальности ее может даже и вовсе не быть), а тот безотчетный страх, который обычно сковывает нерешительных людей по поводу и без, мешая им наслаждаться жизнью. Нельзя не отметить и фирменного юмора автора, выводящего все беды из неконтролируемого желания справить ночью нужду. Эту коллизию он еще отточит до блеска на последнем диске «Восставший из ада» в песне «Сельский туалет».
В отличие от «Нас ждут из темноты», в «Вампирах» саспенс есть – заключен он, главным образом, в невероятно интригующей, почти полутораминутной электронной интродукции, в которой можно расслышать зловещий скрип дверей и утробный вой ночной нечисти. Но это тоже, скорее, внешний антураж – можно сравнить канонических «Вампиров» с их ранней версией 1985 года из акустического альбома Хоя, где песня исполнялась едва ли не в духе ранней «Машины времени». В альбоме «Зловещие мертвецы» «Вампиры», конечно же, выглядят брутальнее – в том числе и за счет дописанной концовки о теплой кровушке. Но все равно не покидает ощущение, что написана она от лица каких-то асоциальных элементов, кичащихся своим умением сбиваться в стаи.
В следующей песне «Моя смерть» от стайности не остается и следа, потому что перед лицом смерти человек всегда один. Излишне говорить о пророческом характере этой вещи, поскольку – все там будем. Куда как примечательнее неожиданно появляющийся в тексте велосипед, на котором герой и отправляется «на тот свет». Транспортное средство подчеркивает одиночество, ведь на нем чаще всего ездят без пассажиров. Любопытно, что в текстах русского рока велосипед нередко фигурировал как воплощение земных наслаждений – вспомним гедонистскую «Музыку серебряных спиц» «Аквариума» и упоминание о велосипедах, которые «дремлют в гаражах», в жизнерадостном «Зимнем солнце» Tequilajazzz. У «Сектора Газа», так же как и на картинах Иеронима Босха, «сады земных наслаждений» неминуемо ведут к смерти.
О тяге к удовольствиям, не исчезающей и за гранью земного бытия, отлично сказано в «Когда помрешь»: «Кто сказал, что они [мертвецы. – Прим. автора] не мечтают о половой ласке, / Ты сам убедишься в этом, когда помрешь». Здесь выводы Хоя неожиданно сменяются учением христианских аскетов о том, что страсти не перестают терзать душу грешника и после смерти. Этот замкнутый круг не удается разорвать и в финальной песне «Зловещих мертвецов» «Черная магия», в которой вызов духов заканчивается отборнейшей нецензурной бранью в выразительном исполнении Татьяны Фатеевой.
Татьяна Фатеева
Мы смеялись на «Черной магии». Сделана она была с ходу и быстро. Вообще все писали моментально.
И здесь интуиция с употреблением обсценной лексики Хоя не подводит, ведь под видом вызванных с того света с помощью магических манипуляций душ на самом деле являются бесы, с головой выдающие свою порочную суть. Но Клинских не был бы собой, если бы не упаковал эту идею в веселую карнавальную атмосферу: явившихся монстров приглашают сыграть джем-сейшн в группе «Сектор Газа». Ну как тут не вспомнить о черной комедии «От заката до рассвета», которую Роберт Родригес снимет лишь шесть лет спустя после записи «Зловещих мертвецов»?
Глава VIIIЯдрена вошь
По большому счету именно с этого альбома началась бешеная популярность «Сектора Газа». По крайней мере, две песни оттуда – «Вечером на лавочке» и «Возле дома твоего» ― звучали 30 лет назад из каждого киоска звукозаписи. При этом «Ядрена вошь» был признан поклонниками группы и критиками едва ли не самым «пошлым» альбомом в дискографии «Сектора Газа». По крайней мере, если бы он вышел сейчас, его бы непременно запретили. Чего стоит одна обложка с этой самой вошью. Хотя для той эпохи подобное оформление если и не было нормой, то не считалось чем-то из ряда вон выходящим. Вспомним «Гражданскую оборону», демонстративно выпустившую альбом «Хорошо!» с надписью на лицевой стороне обложки – мол, оригинальное изображение не может быть воспроизведено по цензурным причинам. Но уж на развороте Егор Летов и сотоварищи сдерживать себя не стали, разместив порнографические фотографии с грубо вмонтированным ликом… Льва Толстого.
Впрочем, тогдашние меломаны зацикливались не столько на таких вещах, сколько на попытках музыкантов лягнуть лишний раз мертвого льва, в которого к тому моменту превратился СССР. Не миновала сия участь и Юрия Хоя, начавшего альбом «Ядрена вошь» с пародии на частушки «Ярославские ребята» «Мы – совковые ребята». И дальше – добрых две трети альбома занимает галерея, а точнее – паноптикум этих самых «ребят», перемолотых нагрянувшими в стране переменами. Для пущей наглядности «Сектор Газа» использует в ряде песен темы эстрадных шлягеров, чтобы контраст между бравурной пропагандой и неприглядной реальностью был еще очевиднее.
В «Скотнике» звучит бит из «На Канарских островах» «Веселых ребят». Но вместо экзотических заморских пейзажей дан натуралистичный портрет животновода, поплатившегося за слишком сильную любовь к животным. При всей карикатурности портрет отнюдь не получился уничижительным. Хой явно жалеет своего обделенного жизнью персонажа, просто не наученного выражать любовь иначе, кроме как подобным извращенным образом. Как и в песне «Голубой» из альбома «Зловещие мертвецы», в «Скотнике» педантично упоминается статья, по которой загремел зоотехник. И в этом тоже есть свой резон; в мире, где сбиты все моральные прицелы, буква закона остается единственным ориентиром, расставляющим все точки над «i».