Как только Корея стала вырываться в лидеры по количеству самоубийств, то специалисты, СМИ, общественность забили тревогу по этому поводу. Данная тенденция совпала еще и с падением рождаемости, потому начало 2000-х гг. можно считать периодом серьезных социальных и демографических перемен, когда тревога по поводу того, что Корея начинает по разным причинам быстро терять людей, стала очень заметной.
Если смотреть на бумагу, то сложно обвинить корейские власти в полном бездействии. К делу подключились центральные, региональные органы власти, общественные организации, государственные и частные научно-исследовательские институты, эксперты, общественность и прочее. В 2004 г. был принят, неоднократно изменялся и продолжает реализовываться «Базовый план по предотвращению суицидов». С февраля 2012 г. в рамках Министерства здравоохранения и социального обеспечения РК начал работу специальный крупный Центр по профилактике и предупреждению суицидов, который занимается просветительской и разъяснительной работой. Отделения этого центра в обязательном порядке открыты и действуют на всех региональных уровнях.
Корейские органы власти регулярно выпускают отчет, публикуют самую подробную статистику, ведут разного рода просветительскую и общественную работу. Госслужащие, особенно те, у кого работа связана с повышенным стрессом (полиция, пожарные, сотрудники службы спасения и пр.), в обязательном порядке проходят курсы по предотвращению суицидов. Соответствующие вопросы включены в опросники ежегодных осмотров состояния здоровья с целью раннего выявления у людей признаков склонности к суицидам.
Вдоль крупных автомагистралей везде стоят объявления с телефонами, куда можно позвонить «когда вам очень трудно». Вдоль крупных мостов регулярно можно увидеть весьма необычные с точки зрения иностранцев надписи: «В жизни проблемы? Ничего! Жизнь же продолжается, и она достойна того, чтобы продолжать идти по ней. Не отчаивайся!»; а на конструкциях самых высоких мостов, которые снискали дурную славу как излюбленные места для самоубийств, подъемы на арки часто смазаны маслом, чтобы невозможно было забраться по ним на высоту.
В многоэтажных домах окна категорически запрещено делать такими, чтобы их можно было широко открыть и выпрыгнуть через них, перила на балконах также весьма высокие. Как только стало известно, что пошла «мода» на использование некоторых ранее распространенных видов снотворных для суицида, их очень быстро запретили к открытой продаже. То же самое произошло даже с удобрениями, когда их стали использовать «не по назначению». С августа 2022 г. уже даже без согласия родственников автоматически ставятся на особый учет и контроль семьи, где имели место случаи суицида или его попыток, так как, согласно статистике, там, где это произошло, существует повышенный риск повторения. Это вызвало споры по поводу эффективности и возможных нарушений прав человека, но является обязательным к исполнению.
Однако, хотя некоторое снижение уровня суицидов есть, по-прежнему проблема очень серьезна и Южная Корея находится как минимум среди мировых лидеров и уж точно на первом месте среди развитых стран.
Разбор причин неэффективности политики властей занял бы отдельную книгу, потому тезисно обозначим основные моменты.
Ряд медиков и экспертов указывают, что в Южной Корее повышенный уровень самоубийств провоцируется высоким уровнем депрессии при весьма негативном отношении в обществе к идее получения психологической помощи или лечения от депрессии. Согласно данным ОЭСР, в Южной Корее процент тех, у кого зафиксированы признаки депрессии, – самый высокий среди всех развитых стран – 36,8 %. Однако депрессия в общественном сознании далеко не всеми воспринимается как болезнь, которую надо лечить, по поводу которой нужно обращаться за помощью к врачам, как при серьезной, допустим, травме. Да и на человека, который говорит, что «ходит к психологу и лечится от депрессии», часто будут смотреть искоса. Само собой разумеется, что об этом не надо говорить при приеме на работу или в трудовом коллективе, если не хотите «оргвыводов» со стороны начальства или коллег. Высока вероятность, что сначала начнут шушукаться, а потом в итоге вас будут куда-то задвигать. Во многом, кстати, напоминает отношение, распространенное в России: «Что у тебя болит? Депрессия? – Иди работай, это лучшее лекарство!» Ну или посоветуют залить проблему спиртным – тоже весьма популярный для Кореи способ «лечения недуга».
Врачи указывают на сложности с выпиской нормального курса лекарств, которые бы помогли справляться как с депрессией, так и с бессонницей. Парадоксально, но получается замкнутый круг. Власти боятся, что, получив много «опасных» таблеток, люди попытаются их переесть, чтобы свести счеты с жизнью, а потому ограничивают возможность приема лекарств. В итоге же люди страдают от депрессии и бессонницы, не могут пройти достаточного по продолжительности курса медикаментозных препаратов, а потому, как следствие, идет ухудшение состояния и повышение склонности к суициду.
Южная Корея, имея самый высокий уровень суицидов, тратит на профилактику и борьбу с этим явлением куда меньше средств, чем другие развитые страны. За период с 2011 по 2020 г. в РК на эти нужды было потрачено 110,9 млрд вон или около 90 млн долларов, то есть в среднем около 9 млн долларов в год, что очень немного для Южной Кореи. Для сравнения – бюджет на те же нужды у Японии превысил корейские расходы более чем в 40 раз. В 2021 г. в госбюджете РК расходы на снижение уровня суицидов увеличились до 36,8 млрд вон (ок. 30 млн долл.), что составляет существенный рост, но если посмотреть на весь госбюджет РК, то на эти нужды выделено лишь 0,007 %.
Наверное, только глубокие научные исследования дадут ответ на то, почему самоубийства так распространены в стране. Во многом это видится как следствие того напряжения и высочайшей конкуренции в обществе, которая обеспечивает успех только тем, кто трудится на полную катушку. Если же ты где-то дал слабину, то поезд ушел и новый состав не придет, а потому часто проще, как считают многие корейцы, выйти из уже проигранной гонки. Вполне может быть и то, что если в других странах фрустрацию на свои обиды и неудачи люди выплескивают не на себя, а на окружающих, что выливается в рост преступности, то корейцы начинают с себя. Трудно сказать однозначно. Но эта проблема стоит очень остро и в значительной степени является неизбежным следствием и платой за тот успех, которого Корея уже достигла и продолжает развивать. Только путь максимального напряжения дает надежду на то, что удержишься на плаву в этой беспощадной конкуренции в обществе, а если уж не удержался, то проще утонуть, чем барахтаться всю жизнь – так, судя по статистике, думают многие корейцы.
Глава 5: Нашу волю не сломить: пили, пьем и будем пить!
В Корее есть устойчивый стереотип по поводу россиян, которые, с точки зрения корейцев, должны быть монстрами по части потребления спиртного. Однако любой россиянин, который прожил в Южной Корее более-менее длительное время, наверняка хмыкнет в ответ, сказав что-то типа: «Да корейцы сами еще фору кому угодно дадут в этом деле!»
Если оценивать происходящее в Корее за последние годы в динамике, складывая вместе как личные впечатления, так и официальную статистику, то в целом можно сказать, что корейцы стали пить чуть меньше и чуть реже – налицо попытки антиалкогольных кампаний, – но создается впечатление, что делают они это, как говорится, «не от души, а потому что так надо» и без особой охоты, потому и результаты не такие уж впечатляющие. Спиртное по-прежнему составляет важную часть жизни и культурного досуга жителей Страны утренней свежести.
Для начала попробуем разобраться, сколько именно корейцы пьют. Со статистикой есть проблема в том, что часто опросы и исследования выдают совершенно разные результаты. Но периодически в корейских СМИ появляются публикации типа: «А мы пьем-то немало! И с этим надо что-то делать!» Если брать последнюю доступную статистику Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), где обобщены данные за «докоронавирусный» 2019 год, то корейцы (впрочем, как и россияне) отнюдь не среди главных любителей спиртного на планете. Первая десятка самых пьющих стран мира монополизирована почти полностью Европой, а больше всех, как выясняется, пьют в Чехии (14,26 л чистого алкоголя на человека за год), следом идет Латвия (13,19) и Молдова (12,85). В первой десятке также значатся Германия, Ирландия, Болгария и другие. Единственная неевропейская страна – Уганда. Южная Корея же лишь на 57-м месте в мире с достаточно невысоким (на фоне остальных) уровнем потребления в 8,45 л за год. Россия, кстати, на 33-м месте – 10,5 л. Еще раз подчеркнем, что все это разговор про «доковидную эпоху», потому что пандемия многое изменила в привычках людей, в том числе и по части потребления спиртного, хотя в Корее, если забегать вперед, то скажем, что пить меньше не стали, а стали делать это в других местах.
Что можно сказать, глядя на статистику ВОЗ? Корейцы, получается, отнюдь не самые главные «алкоголики», однако, если опираться на личные впечатления, назвать их убежденными трезвенниками тоже язык не поворачивается.
Если же брать статистику, которую собрали сами корейцы и которая была опубликована в апреле 2022 г. (но данные за 2020 г.), то совокупный рынок алкоголя был оценен в 8 трлн 800 млн вон (около 8 млрд долларов).
На что же налегают корейцы в своих алкопредпочтениях? Два лидера очевидны, и они не меняются уже давно – это пиво и корейский алкогольный напиток «сочжу» (наверное, можно в чем-то сравнить с японским сакэ, крепость от 11 до 20 градусов). На эти два вида спиртного как минимум с 2016 г. приходится 83–85 % всего потребленного в стране алкоголя. Если верить статистике, то идет ожесточенная борьба между пивом и сочжу: вплоть до 2018 г. чуть больше пили пива, но с 2019 г. стало побеждать сочжу – 43 % рынка против 40 % у пива.