Дима подошел к Даше со спины и закрыл ей глаза ладонями. Она не узнала его рук и на долю секунды испугалась:
– Ты чего подкрадываешься?
– Я не подкрадываюсь, я собирался тебе звонить, смотрю, а ты тут сидишь. Ну что, куда пойдем? Гулять? На набережную? – Он отряхнул ей плечи и капюшон. – Ты не замерзла сидеть в сугробе? У тебя на плечах по килограмму снега.
– Я не хочу нигде ходить, я ногу стерла.
– Пойдем тогда ко мне смотреть «Ходячих мертвецов».
– Ты один? – спросила Даша.
Она побаивалась Тамару Ивановну и старалась пореже попадаться ей на глаза. Тамара Ивановна смотрела на всех так, будто заранее ждала от людей чего-то плохого. Даже когда она улыбалась и была приветливой, она как будто знала, на что действительно способен человек. Даше чудилось, что Тамаре Ивановне известно, как Даша украла из магазина шоколадку, как в первом классе соврала, что Пашот толкнул ее в лужу, и каким словом назвала саму Тамару Ивановну в недавнем разговоре с мамой.
– Нет, конечно, я с тобой. Ну? Так мы идем? Или я тебя домой провожу?
– Идем, – ответила Даша. – Ты мне только физику реши.
– И алгебру, видимо, тоже. Решу, конечно. Куда деваться, когда встречаешься с гуманитарием!
Квартира была свободна. На кухонном столе лежала записка «Свари себе пельмени».
– Пельменей хочешь? – спросил Димка.
– Может, позже.
– Нет, ты сразу говори, чтобы я знал, сколько штук варить.
– Тогда буду. Штук десять. И не в чайнике.
– Не понял.
– Это наш домашний прикол. Когда папа студентом был, они с другом в общаге, в своей комнате, варили пельмени в чайнике, чтобы не идти на общую кухню и ни с кем не делиться. Папа это не только рассказывал, но и показывал, натолкал пельменей в электрочайник, они там к чему-то прилипли… Мама сильно потом ругалась.
Даша забралась с ногами на узкий кухонный диванчик и грела руки о чашку с чаем. В этом доме все пили самый простой чай, черный из пакетиков, как полагается – со сладким, а не со всякими церемониями. Дома мама постоянно сидела на диетах, старалась не приносить в дом запретные продукты и ругалась, если их покупали Даша или папа. Даша тащила в дом шоколад тайком, хранила у себя в сумке и ела тоже тайком, в своей комнате. Папа иногда просил поделиться захомяченным.
Даша надкусила пряник и достала пакетик из чашки: передержала – чай стал слишком крепким. Положила руку на живот: страх, пригревшись, засыпал и почти не шевелился. Можно было представить себе, что все в полном порядке. Как было раньше.
– Что в школе? – спросил Димка, бросая в кипяток пельмени.
– Ничего нового, – откликнулась Даша.
– Вызывали?
– Может, ты еще и электронный дневник посмотришь?
– Да я так просто спросил, чего заводишься с полоборота? Сидишь грустная, нервная… будто не рада, что увиделись.
– Так я грустная или нервная?
– Да не знаю я. Не такая, как обычно.
– Наоборот, все как всегда. Это-то и достало. Каждый день одно и то же.
– А я в Москву лечу на каникулах. – Димка прям заулыбался.
– На все каникулы? – расстроилась Даша.
– Наверное. Вначале конкурс. Это три дня, потому что три этапа и культурная программа. А потом мама договорилась, чтобы я на остаток каникул поехал к ее сестре. Чтобы не просто туда и обратно, а было время немного погулять. Я себе столько всего запланировал!
Даша вздохнула:
– Я бы тоже хотела.
– Ничего. Вот когда поступим…
– Ты-то точно поступишь.
– Ага, щаз. Я упорно на тестах валюсь. Репетитор говорит, у меня нестандартное мышление. Я как тест вижу, так мозги сразу набекрень. Во будет прикол, если ты поступишь, а я нет.
– Со второй попытки точно поступишь, ты же юный гений.
Димка был на месяц старше, но уже в одиннадцатом, потому что после первого класса перескочил сразу в третий, а с восьмого перешел учиться в гимназию, что неподалеку. Дашин папа преподавал там историю, и у Димки тоже (по истории у него было между уверенной тройкой и слабой четверкой).
В седьмом классе Даша тоже сдавала экзамены в гимназию. Родители настояли хотя бы попробовать. Поступить было сложно. Даша очень волновалась, недобрала два балла и не прошла. Наверное, отец мог бы помочь, договориться с кем надо, как все нормальные папы, но он не стал. Принципиально. Так нельзя: другие дети были лучше, ты плохо подготовилась – остаешься в старой школе. Даша на отца почти не обиделась, а вот мама – еще как (принципы дороже дочери) и не разговаривала с ним четыре дня.
– А я, может быть, на зимние праздники уеду, – сказала Даша. – Мама предложила во Вьетнам на Новый год. Они с папой уже выбирают отель.
– Так это же здорово!
– Это, наверное, очень здорово, и я хочу поехать, я ни разу не была на море зимой. Из зимы в лето, ты только представь! Но я думала, мы вместе отметим. Вместе с тобой, Дим.
– Тебя разве отпустили бы? – Он усмехнулся.
– Ты же сам говоришь: нет ничего невозможного для человека с интеллектом.
Родители предпочитали выпить в полночь по бокалу шампанского, поесть бутербродов с икрой и мандаринов и лечь спать, как в самую обычную ночь. Даша надеялась, что ей удастся незаметно вернуться домой поздно.
Димка поставил на стол две тарелки с пельменями:
– Давай уже, ешь, человек с интеллектом.
Он заедал пельмени хлебом и шумно прихлебывал чай. Даша неохотно ковырялась в тарелке и в сотый раз разглядывала магниты на холодильнике. Вон тот, «Крестный отец», в прошлом году привезла из Италии Даша. Страх снова приподнял голову, и не только смотреть Димке в глаза, но и просто смотреть на него было сложно.
– А кто еще в Москву едет? – спросила Даша.
– Егор Михалыч, это наш физик. Ну, еще Кира.
– Кира, значит.
– Вот только не надо начинать.
– Я и не начинаю вовсе, – сказала Даша и, не жуя, проглотила горячий пельмень. – Я прикалываюсь вообще-то, не понял?
Серьезная глазастая Кира жила с Димкой в одном подъезде. Их мамы дружили, и Кира с Димкой тоже дружили с незапамятных времен. Даша не ревновала. Ревновать стыдно, Кира ей просто не нравилась. Она часто звонила Димке, Даша знала это, потому что время от времени на всякий случай проверяла его телефон и читала СМС. Пока там не было ничего подозрительного.
– Кира едет с мамой. Ей там тоже что-то надо.
– Да мне вообще-то без разницы. Ты лучше скажи: у твоей мамы сегодня есть тренировка?
Тамара Ивановна дважды в неделю ходила на восточные танцы и в дни занятий возвращалась поздно, когда Даша уже была у себя дома.
– Нет, сегодня же среда.
– Точно.
Димка поставил на стул ноутбук и включил очередную серию «Ходячих мертвецов». Даша, как обычно, забралась с ногами на диван и легла Димке на плечо. Было неудобно, даже очень неудобно. У Димки, оказывается, очень острое плечо. Даша потерлась об него щекой и сползла чуть ниже – все равно неудобно. Легла головой к нему на колени. Димка положил руку ей на волосы и машинально гладил, как кошку.
Внутри все дрожало. Вроде как даже подпрыгивало.
– Если замерзла, вон плед, – не отрывая взгляда от экрана, сказал Димка.
Даша взяла оранжевый плед и, укрывшись, легла на то же место. Согреться не получалось, она словно мерзла внутри, а не снаружи. Даша снова налила себе чаю и, выпив половину чашки, села рядом с Димкой, закинув ноги ему на колени. Ноги быстро затекли. Даша почти не замечала, что происходит на экране, даже когда серия закончилась и Димка включил следующую.
Промелькнула невозможная мысль: сказать. Вот так просто: взять и сказать.
Кажется, я…
Может быть, но это еще не точно, я…
Как продолжить, Даша не знала. Потому что все сразу изменится. Скажет – и все сразу станет другим, в следующую же секунду.
А если не сказать, все еще может решиться само собой. Сегодня, завтра или на этой неделе. Так бывает. Окажется, что все страхи напрасны, что она себе все напридумывала. Напридумывала – какое хорошее слово. Даша читала, сильнее всего человек боится того, что никогда с ним не произойдет.
Она снова представила себе, как говорит:
– Дима, ты знаешь…
Какое у него будет лицо? Что он ответит?
Хотя всегда же можно поспешно добавить: «Шутка…»
И все-таки: какое у него будет лицо?
Глава третьяШесть недель
В первый день каникул Димка уехал. Московский самолет вылетал в половине восьмого, и за два часа до этого Даша надела джинсы, куртку и выскользнула из квартиры. Димка разбудил ее телефонным звонком, как договорились. Родители еще спали.
Даша выскочила из подъезда и с разбегу врезалась в Димку. Она, пряча лицо в капюшоне, сразу же обхватила его за талию:
– Выиграй там все что можно, ладно?
Димка, похлопывая ее по спине, ответил:
– Ну ты зареви еще, можно подумать, навсегда прощаемся. Семь дней всего, Дашкин, ты что?
– Я скучать буду, – прошептала она, дыша в его плечо.
– Сходи в кино с девчонками, потом расскажешь.
– А ты, ты скучать будешь?
– Буду, конечно. – Он поцеловал ее в капюшон – наверняка хотел в лоб, но промахнулся. – Я тебе какой-нибудь подарок привезу.
«Сказать», – промелькнула мысль. Сказать сейчас все как есть, не подбирая слова специально.
– Ну все, мне пора, такси ждет.
Даша выдохнула:
– Посмотри на меня, пожалуйста, я тебе сейчас кое-что расскажу.
– Расскажешь, когда вернусь. Или позвони, ладно?
Он быстро поцеловал ее куда-то в район уха, снова попал в капюшон и поспешил к своему дому. Наверное, действительно приехало такси…
На кухне уже сидела мама с мокрыми волосами, с патчами, наклеенными под глазами, и наблюдала за кофе в турке. Ей почти никогда не удавалось сварить кофе так, чтобы он не убежал и не заляпал грязной гущей всю плиту. Как ни следи за ним, кофе оказывается проворнее.
– Где была? – весело спросила мама.
Даша удивлялась, как она легко просыпается в такую рань. Если бы не мама, Даша бы не верила, что люди-жаворонки существуют. Только мама все равно собиралась на работу дольше, чем Даша в школу, потому что медленно пила кофе, читая ленту «Фейсбука». Считалось, что это ее личное время. Если кто-то еще вставал рано и начинал шарахаться по квартире, мама обижалась.