– Виаронд? – робко спросил Александр. Но тот, ничего не ответив, резко посмотрел на него и тут же исчез.
Целый день его никто не мог найти, а в земном мире все это время шел нескончаемый ливень, от которого многие реки вышли из своих берегов и затопили огромные площади земель.
Александр с Юлией, не переставая, искали Виаронда, но все было безрезультатно. Выбившись из сил, они вернулись во дворец. И там они увидели его: Виаронд сидел, не двигаясь, на своем троне, подперев голову рукой.
– Что ты творишь? – Александр был возмущен, – ты понимаешь, что происходит? Здесь – паника, в земном мире – стихийное бедствие за стихийным бедствием! Да что с тобой? Где Юля?
– В Небытии, – ответил Виаронд. И опять в его ответе послышалось сразу четыре голоса.
Александр все понял: он вспомнил свои чувства, когда думал, что больше никогда не сможет найти свою Юлию. Но она, благодаря Виаронду, с ним. А Небытие – это вечная невозвратимость.
Александр не знал, что можно сказать в этой ситуации.
– Ты хочешь вечного Хаоса? – тихо спросил он.
– Я уже не могу ничего изменить, – ответил Виаронд, – все мои миры, в том числе земной, взаимосвязаны. Существует точка невозврата… Я был в том мире: на самой Земле, на других планетах и в других Вселенных. Это конец… Посмотри на меня – долго ли я еще смогу сохранять этот облик? А ненависти, подлости, предательств и другой грязи меньше не становится.
– Должен же быть какой-то выход, – с надеждой произнес Александр.
– Ты же видишь – и она в Небытии, – еле слышно проговорил Виаронд, – я наблюдал за ней в земном мире. Она всегда сильно отличалась от других, проходя сквозь тот мир в какой-то своей иррациональной реальности. А я ее просто ждал… Почему-то все пошло не так…
С тех пор в мирах стало темнее. А в земном мире и вовсе наступила нескончаемая ночь.
– Я нашел тебя по следам крови, – Александр разыскал наконец-то Виаронда: последнее время тот редко показывался, а то и вообще исчезал надолго.
– Я пролетал сквозь миры, с сорок первого вернулся обратно: сил не хватило. Посмотри, – и Виаронд показал ему кисть правой руки. Когтей на ней уже не было, зато она вся кровоточила.
– Так не может долго продолжаться, – Александр не знал, как ему помочь.
– Конечно, нет. Поиграй мне на виолончели.
Александр с удовольствием выполнил просьбу Виаронда. Он часто играл ему, но после ухода Юлии Макаровой в Небытие Виаронд ни разу не попросил об этом.
– Она любила полевые цветы и ирисы, – произнес Виаронд и замолчал. А Александр продолжал играть, унося его звуками чистой музыки в мир истинного света, вечной доброты и незамутненной любви – в мир самого Виаронда – самый первый, самый честный, самый радужный.
Александр Туманов уже закончил играть, но музыка странным образом не кончалась.
– Ты слышишь это? – удивленно спросил виолончелист.
Виаронд резко поднялся и произнес:
– Этого не может быть, – лицо его стало совсем мертвым, – музыка доносится из сорок второго мира!
– У тебя кровь остановилась, – заметил Александр.
– Там же не может быть музыки, – одними губами произнес Виаронд и вместе с Александром переместился в сорок второй мир.
То, что он там увидел, было удивительно даже для него: последний оранжевый двухмерный мир, до которого он так и не долетел, наполнился радужным светом и музыкой. Но это было не единственным потрясением Виаронда. Вот уж кого действительно он не ожидал здесь увидеть, так это ее…
Сорок второй мир
Юлия Макарова ничего не понимала: что же с ней все-таки произошло? Только что она видела Виаронда (от этого воспоминания ей снова стало жутко неприятно и страшно). Юля даже набралась смелости и прикоснулась к нему. И вдруг она здесь. Небытие? Нет, что-то другое… Но что?
Юля осмотрелась. Все вокруг было темно-оранжевым с расплывающимися очертаниями. Четких линий не было ни у одного предмета, поэтому понять что либо в этой оранжевой фантасмагории[6] было невозможно. И довершал всю эту картину оранжевого сюрреализма[7] какой-то гул, напоминающий беспрерывное бормотание. Однако никого не было видно.
– Ну надо же! А ты как сюда попала?
Юля резко обернулась и обомлела: перед ней стояла нарисованная картинка мужчины. Точнее, было видно, что это – живой человек, но никакого объема не было: он был плоский.
– Вы кто? – удивленно произнесла девушка, – и где я нахожусь?
– Ты в моем мире, – ответил странный человек-картинка, – меня зовут Василий.
– Еще в одном мире?
– Что ты имеешь ввиду? – растерялся Василий.
– Я думала, что всеми мирами управляет Виаронд.
Василий замер:
– Ты откуда знаешь Виаронда, и тем более его имя? Эта информация мало кому известна. Ты вообще кто?
– Юлия, – ответила девушка, – так где же я?
– В сорок втором мире – это самый последний мир. Тебе Виаронд ничего не рассказывал?
– Он говорил, что его неземной мир – это как мир в мире, – ответила Юля, вспоминая слова Виаронда.
– Ну да, сорок второй мир – самый последний из всех миров, сюда попадают те, кто не имеет потенциала для возвращения к земной жизни, а для Небытия не настолько плохи. Ну, это я тебе в общих чертах, конечно же, объясняю… Но этот мир не постоянен: здесь всегда происходят изменения. Обычно в этот меняющийся мир попадают на какое-то время.
– А почему Вы так странно выглядите, как на картинке?
– Вообще-то ты так же выглядишь. Это двухмерный мир скрытой объемности, – и, видя удивленные глаза девушки, Василий пояснил:
– Ты знаешь, что обладаешь объемом. Субъективно твои ощущения не меняются, но со стороны все кажется плоским. Точнее, не все, а только люди, их чувства и эмоции. А все остальное вообще не имеет четко определенных границ.
– А как чувства могут быть материализованы?
– А ты оглянись.
Девушка оглянулась и увидела, что за ней тянется темное облако.
– Это твоя боль, – пояснил человек-картинка, – а, судя по капелькам над тобой, эта боль связана с твоей любовью.
Юля посмотрела вверх и увидела множество капелек. Они не растекались, но и не были в замороженном состоянии – как слезинки, имеющие четкие очертания.
– Это твоя любовь, – объяснил Василий, – тут все видно и скрыть ничего невозможно. Все просто и понятно.
И Василий рассказал Юлии об устройстве миров. Да, за все, что существует, отвечает Виаронд. Но отдельно за каждый из сорока двух миров отвечали другие: музыканты или писатели земного мира, потому что у музыки и слова один ритм, одни вселенские колебания.
– Так Вы – виолончелист? – спросила Юля, вспомнив рассказанную ей историю.
Мужчина-картинка был чрезвычайно удивлен.
– Кто же ты, раз Виаронд даже обо мне рассказывал? Да, я виолончелист. Но он отдал мне последний мир, скорее, в наказание. В определенный момент земной жизни я решил, что больше не хочу слышать голос Виаронда через музыку, что мне это не нужно. Занялся очень удачно бизнесом… К музыке так и не вернулся. За это Виаронд и наказал: нельзя разбрасываться даром, который дается свыше. А в сорок втором мире нет музыки – в этом и наказание. Именно тут я понял, что мне не хватает моей виолончели, – с грустью произнес Василий.
– А что же ожидает меня? – Юлию этот вопрос действительно интересовал, потому что она с трудом представляла свое существование в этом сюрреалистичном мире.
– А я не знаю, – искренне ответил виолончелист, – хотя бы расскажи что-нибудь о себе.
Юлия рассказала Василию все, начиная с земной жизни, когда она впервые узнала о серии загадочных смертей и звуках виолончели.
Человек-картинка слушал, не перебивая. К окончанию рассказа лицо у него стало задумчивым и печальным.
– Ты видела его настоящий облик и не растворилась в Небытии… Такого не может быть. Если хочешь знать мое мнение – я не уверен, что Виаронд знает о твоем местопребывании. Такое иногда случается.
– Я останусь здесь навсегда?
– Не знаю, но сама отсюда переместиться ты не сможешь. Для меня-то это сложно, тем более без ведома Виаронда. Уж как будет теперь…
«Значит, мне придется остаться в этой оранжевой двухмерности», – от этой мысли у Юли началась паника.
– А этот непрекращающийся гул – это что?
– Лучше тебе не знать, – таким заявлением Василий заставил девушку волноваться еще сильнее, – это сущности, которые недостойны быть даже в двухмерном состоянии, последняя ступенька перед Небытием. Их слышно, но почти не видно.
– Почти? – у Юли пробежал по спине холодок.
– Оптически мы их не видим, но иногда что-то меняется в пространственном соотношении, и какая-то сущность может вырваться и приобрести черты двухмерности. Это случается редко. Хотя в последнее время они стали вырываться все чаще… Что-то недоброе происходит, – с этими словами Василий попрощался с Юлией и оставил ее одну в этом сюрреалистичном плоском мире.
«И куда теперь?» – подумала девушка. Странно, но ощущение времени и пространства в этих мирах было не таким, как при жизни в земном мире. Не хотелось есть и пить, не было ощущения холода или жары.
Огромные шары цвета гнилого мандарина нависали над сорок вторым миром – это пугало, но в то же время придавало определенную законченность этому сюрреализму.
Юля посмотрела вверх – мириады[8] твердых капелек и шлейф темной-претемной тени за ней: любовь и боль. Девушка подумала о Виаронде, и капельки поменяли свой цвет.
Внезапно беспрерывное бормотание сорок второй сюрреальности стало отчетливее, и прямо перед девушкой появилось что-то черное, не имеющее четких очертаний, и покатилось от нее.
Перепуганная, она стояла, не смея пошевельнуться. «В последнее время они стали вырываться все чаще», – девушка вспомнила слова Василия. А потом Юля восстановила в памяти разговор с Виарондом о том, что ему все сложнее сохранять привычный облик, и о возможном наступлении полного Хаоса.