И наконец. Наш родной российский павильон в этом контексте выглядит чуть ли не лучше всех. То есть, по субъективному мнеию автора, просто лучше всех. Ядро его - огромное пространство, на потолке что-то типа лунной поверхности, на которой разбросаны остатки советских космических достижений: Луноход, станция Мир, Спутник. Все это выкрашено в бледно серые тона и слабо освещено, чтобы не сильно бросаться в глаза. Все оставшееся пространство густо поросло огромными яркими цветами, бутафорскими пятиметровыми тыквами, клубниками, подсолнухами в человеческий рост и т. д. Между всем этим струится вода, плавают такие же бутафорские кувшинки. В этом диком огороде скрываются сказочные солнечногородские домики, где на экранчиках маленькие человечки лопочут по-китайски что-то, по всей видимости, инновационное... Американская тетка, вошедшая в павильон, выдохнула: «О-ля-ля!» и чуть ли не села на пятую точку. Впечатление действительно сильное. Можно только восхищаться фантазией и способностями авторов, которые сумели это сотворить. На пустом месте, когда никакой внятной идеи, никакого «мессаджа» страна послать никому не может. Если, конечно, не считать «мессаджом» картину разваленного космического величия, поросшего гигантской травой и овощами-мутантами... Во всем этом есть что-то очень доброе, простодушное, можно сказать, олигофреническое. Если все же попытаться расшифровать какое-то, вольное или не вольное, содержание послания к посетителям российского павильона: «Мы хорошие, мы очень хорошие - только ногами не бейте!». Китайцам нравится.
На днях автор впервые почувствовал себя украинцем. Точнее сказать, «вукраинцем». Это глубокое впечатление от теледискуссии на тему, надо ли России вступать в НАТО, на российском государственном телеканале. Автору пришлось пять лет назад принять участие в подобной дискуссии в Киеве, в увлекательной программе Савика Шустера. Правда, в отличие от российского формата оппоненту НАТО дали на все про все минуты три. Пришлось напомнить украинской аудитории, что НАТО - это не клуб по интересам и не инвестиционное рейтинговое агентство, а военно_ политический блок. Товарищи вправе принимать решения относительно своей судьбы, но при этом они должны отдавать себе отчет, в кого они собираются стрелять. И что с ними будет после этого. В ответ свщомая общественность загалдела на тему, что, мол, не надо нас тут пугать...
До сих пор тема возможного вступления в НАТО вбрасывалась малым калибром в отечественную политическую тусовку ограниченными силами пылких гитлерюргенсов. На канале «Россия» банальным либеральнопораженческим аргументам Урнова вроде как вполне толково, по существу возражал Дмитрий Рогозин, российский представитель в НАТО. То есть дипломат. Понятно, что дипломатическая позиция существенно ограничивает рамки и содержание полемики. На самом деле больше всего ошеломил сам дискурс. Урнов с доступной ему степенью убедительности перечислял коммерческие, социально-бытовые и общественно-политические выгоды вступления в НАТО. Рогозин деловито и практично, опираясь на квалифицированное мнение экспертов, их парировал. На самом деле все это напоминает эдакую деловую политкорректную дискуссию Мальчиша-Плохиша с Кибальчишем. Плохиш ярко и убедительно показывает, насколько выгоднее предать: вот - ящик печенья гарантирован, бочка варенья. А так всех все равно не за понюх замочат. На что Кибальчиш грамотно, опираясь на экспертов, поясняет, что ящик точно не дадут, максимум пачки две. А варенье вообще по этому случаю у них не положенно. И потому предавать, собственно, не так уж и выгодно. То есть что значит «предавать - не предавать»? Конечно, предать!!! Это ж ежу понятно: при всех раскладах гораздо лучше. Это только при нашем менталитете, как верно заметил товарищ Юргенс, далеко отстающем от среднеевропейского, кому-то непонятно...
Поскольку прагматизм заявляется как главный критерий нашей внешней политики, то надо честно признать: вся эта дискуссия строго и корректно умещается в рамки этого критерия. До сих пор наша внешнеполитическая концепция исходила из абсолютности и неконъюнктурности нашего реального суверенитета. НАТО - это не просто военно-политический блок с той или иной доктриной, практикой, видением противника и потенциальных угроз. НАТО - это институт послевоенной американской оккупации Европы и контроля над ней. Не Европа, заметьте, оккупирует США, а США Европу. Все члены НАТО делегируют свой суверенитет и гарантии собственной безопасности Соединенным Штатам, а отнюдь не наоборот. Соединенные Штаты никому, ни практически, ни юридически, не имеют право делегировать свой суверенитет. Ни в какой форме и доле. С этой точки зрения наша внешнеполитическая доктрина как доктрина реального суверенитета была аналогична американской. До сих пор была. Отказ от суверенитета в пользу другой страны и есть предательство Родины. А что ж еще?
На самом деле это вполне серьезно. В общественное сознание вбрасывается и легализуется дискурс о целесообразности предательства. Это ничего, что пока результат слабый - всего одну шестую зрителей аргументы в пользу предательства убеждают. Лиха беда начало. Общество должно привыкнуть, приблизиться к среднеевропейскому уровню сознания. Вот только вопрос: это сначала надо достичь среднеевропейского уровня, чтобы предать Родину, или, напротив, уже предав Родину, гораздо проще и легче достичь среднеевропейского уровня?
На фоне продолжающейся социальной ремиссии, возвращающей массу российского населения в состояние девственной безграмотности, известная цитата Ленина про кино по-прежнему актуальна в своем первозданном виде. То есть кино может быть и является для нас важнейшим из искусств, но явно после цирка. Да и цирк в общем уже не выполняет той социально просветительной функции, которую имел в виду практичный Ильич.
Всякую серьезную киноиндустрию, а особенно киноиндустрию, стремящуюся выполнять крупные социальные задачи, принято сравнивать с Голливудом. И это правильно. Нет более идеологизированной индустрии, чем голливудская. С этой точки зрения по выстроенности, накалу и средствам воплощения они ни в чем не уступают советским и немецко-фашистским образцам. (Можно, конечно, избрать базой сравнения индийский Болливуд, но это все-таки еще в большой степени даже не кино, а тот самый цирк с этническим оттенком.)
Голливуд создал целую иерархию идеологических продуктов, ориентированных на разные сегменты самой широкой мировой аудитории: от интеллектуально изощренных образцов до примитивного массового ширпотреба - для широких масс международных и собственно американских папуасов. Можно вспомнить, насколько примитивными животнорастительными средствами решались идеологические задачи антисоветской или русофобской пропаганды. Собственно, нашему зрителю знакомы и совсем недавние образцы предельно примитивной сербофобии, заточенные под обеспечение югославской войны.
Однако прежде чем сравнивать что-либо с Голливудом, надо определить принципиальную разницу. Голливуд - такой же уникальный американский продукт как, например, та же пресловутая Кремниевая долина, как и американское государство вообще. Когда либералы, восхищающиеся отсутствием государственного вмешательства во что-нибудь такое, куда естественно и логично нормальное государство привыкло вмешиваться, и приводят в пример Америку, они игнорируют совершенно особую беспрецедентную природу американского государства. Американское государство, в отличие от всех остальных маленьких и больших стран, создано непосредственно американским бизнесом. Бизнес создал государство для себя, на свои средства и для своих целей. Задавать в Америке трудноразрешимый в других местах вопрос, зачем бизнесу государство, - все равно что вопрошать, зачем собственникам корпоративный менеджмент. В Америке бессмысленно проводить границу между государством и бизнесом по причинам, противоположным, например, нашим, российским. В Америке бизнес - государствообразующий, он и есть государство.
И в первую очередь это касается идеологии. А в качестве инструмента и продукта идеологии, в первую очередь именно кино, то есть киноиндустрии, - кинобизнеса. В кинобизнесе цель определяет продюсер. Для Голливуда таким суперпродюсером является само американское бизнес-государство с его целями и задачами. В этом смысле любой голливудский продюсер, по сути (исключения подтверждают правило), это исполнительный продюсер, работающий на большое бизнес-государство за деньги, за свою коммерческую прибыль. То есть в Америке государство формально не финансирует кино, потому что его финансирует (и идеологически окормляет) государствообразующий бизнес. Самая что ни на есть крутая идеология, так называемые американские ценности, то есть ценности американского бизнеса, встроены в ткань американской киноиндустрии органически. Их не надо пришлепывать к кинобизнесу снаружи, как это вынуждены делать в других странах. Безусловно, исключением являлась советская киноиндустрия, но она и не была бизнесом в обычном современном значении.
Претензии к идеологичности отдельных наших кинопродуктов звучат анекдотично, если сравнить их с признанными западными образцами. Тот же упомянутый здесь «Кандагар», это, конечно, притча, имеющая сложные отношения с реальной действительностью. Можно напомнить, что история эта, прямо связанная с противоборством больших спецслужб, имеет свое прямое продолжение в судьбе того самого кандагарского авиаперевозчика Виктора Бута. Есть мнение, что это вообще месть американцев за Кандагар.
Так вот, степень исторического вымысла что в «Кандагаре», что в «Колчаке» (там, собственно, и вымысла никакого нет, есть только некоторая «избирательность») ни в какое сравнение не идет с совершенно банальными образцами исторической пропаганды, принятой во всем западном мире. Чего там Соединенные Штаты - у интеллигентных англичан пользовался популярностью фильм «Елизавета. Золотой век», где из всех исторических деталей этой патриотический эпопеи реальна только одна - Непобедимая армада действительно погибла. Правда погибла она не от героического натиска английских каперов, а от ветра и шторма. Несколько мелких стычек, последовавших уже после гибели Армады, не потянули даже на то, чтобы эта битва получила какое-то историческое название - его просто нет. Представьте себе, какой бы визг подняла наша рефлексирующая интеллигенция, если бы у нас кто-нибудь посмел изваять подобную историческую сагу.