Повелел князь великий Дмитрий Иванович воинам своим переправляться через Дон и приказал все войска свои сосчитать. Князь же Федор Семенович Висковатый, московский большой боярин, сказал великому князю Дмитрию Ивановичу:
- У тебя, государь, у великого князя Дмитрия Ивановича, в большом полку войска семьдесят тысяч.
Предводитель же сил правой руки, брат его, князь Владимир Андреевич Боровский, сказал:
- У меня, государь, в полку сорок тысяч.
Воевода же полка левой руки, князь Глеб Брянский, сказал:
- У меня, государь, в полку войска тридцать тысяч. Сторожевого же полка воеводы, Микула Васильевич, да Тимофей Волуевич, да Иван Родионович Квашня Углицкий, сказали:
- У нас, государь, в полку тридцать четыре тысячи. Передового же полка воевода, князь Дмитрий Всеволодович Холмский, говорит:
- У меня, государь, в полку двадцать пять тысяч.
А в ертаульных полках лучших дворян и выборных голов двадцать тысяч. А с литовскими князьями Ольгердовичами пришло войска тридцать тысяч. Да разных простых людей, и в обозе, и при кормах - двадцать тысяч.
В тот же день прибыли из Великого Новгорода посадники Яков Иванов сын Зензин да Тимофей Константинович Микулин к великому князю Дмитрию Ивановичу на помощь, а с ними пришло новгородской силы тридцать тысяч князей и бояр и разных людей. Обрадовался великий князь Дмитрий Иванович и бил челом посадникам и целовал их с великой радостью:
- Воистину вы дети Авраамовы - пришли в столь великой беде ко мне на помощь!
Из Поля же все чаще прибывали дозорные, извещая, что приближаются поганые агаряне. А захваченные языки говорили, что всех сил татарских у царя Мамая восемьсот тысяч.
За много дней до битвы к полю Куликову понабежали стаи волков, которые беспрестанно выли днем и ночью. Слетелось бесчисленное множество ворон и галок, которые кричали без умолку. От устья Дона прилетело много орлов, они с клекотом и криком ожидали грозного побоища, когда поля покроются трупами и кровь будет литься, как воды морские. От такого страха и великой беды деревья склонились к земле и трава по земле стелилась. Многие воины в полках, объятые страхом, приуныли, ожидая смертного часа.
Дозорные же все чаще приносят известия, что поганые совсем близко.
7 сентября, в шестом часу утра, прискакал Семен Мелик со своей дружиной. За ними гнались татары и так завлечены были погоней, что налетели на русские полки и, увидев войско русское, устремились назад. И, выехав на пригорок, рассмотрели русские полки. Божьей милостью, ради погибели поганых, показалось им, что русских войск бесчисленное множество: словно волны морские зыблются - блистают их доспехи. И поскакали они назад и поведали царю, что русские князья ополчились на него, пришли и стоят около Дона, и нет числа силам их.
Мамай же, нечестивый царь, услышав это, распалился гневом, подстрекаемый дьяволом на свою погибель, и закричал зычным голосом:
- Разве не такая же сила моя? И если воины мои не одолеют московского князя, то как я тогда возвращусь в свою великую Орду!
И повелел он срочно всему войску своему изготовиться и на коней сесть. И если бы он мог, то тут же, не сходя с места этого, перебил бы всех христиан!
А Семен Мелик рассказал великому князю Дмитрию Ивановичу:
- Царь Мамай пришел на Гусиный брод, от нас пути всего одна ночь, утром будут они на Непрядве-реке. Тебе, великому князю, подобает расставить силы и приготовиться к битве.
И стал великий князь Дмитрий Иванович с братом своим, князем Владимиром Андреевичем, и с литовскими князьями Ольгердовичами сразу же, с того шестого часа, полки расставлять. А с литовскими князьями пришел некий воевода, по имени Дмитрий Волынец, опытный полководец. Искусно полки он расставил - кому где следует находиться.
Тогда князь великий Дмитрий Иванович, взяв с собою брата своего, князя Владимира Андреевича, и литовских Ольгердовичей, выехал на холм и увидел оттуда все полки свои: знамена полощутся, и стяги развеваются, словно облака плывут, трепещут так, будто хотят что-то промолвить. Доспехи же русских воинов, как вода морская, ветром зыблемая, а шлемы на головах их подобны золотой утренней заре, сияющей в погожий день. А яловцы на шлемах их пламенем огненным трепещут. Умильно видеть и жалостно смотреть на такое единение русских сынов и на их ратный строй. Все ведь друг за друга готовы умереть, и все единогласно восклицают:
- Боже, взгляни на нас со святой высоты твоей и даруй православному князю нашему, как Константину, победу над варварами!
Дивились, видев это, литовские князья и сказали про себя:
- Никогда не видали мы такого войска и не слыхали о таком, и после нас такого войска не будет - подобно оно войску Александра Македонского!
А великий князь Дмитрий Иванович подъехал к черному знамени великого полка. Сошел он с коня своего и пал наземь пред этим знаменем, на котором был вышит образ владыки нашего господа Иисуса Христа. И, вздохнув из глубины сердца своего, начал он со слезами молиться:
- Владыка вседержитель, посмотри благосклонно всевидящим оком своим на нас, людей твоих, которых ты своею рукой создал и кровью своею искупил из рабства! Обрати лицо свое, владыка, на нечестивых, которые творят зло рабам твоим. Молюсь я образу твоему святому, и пречистой твоей матери, и твердому, необоримому молебнику за нас, русскому святителю Петру-чудотворцу, и преподобному старцу Сергию. Надеясь на их молитвы, осмеливаюсь я взывать к имени твоему святому, владыка!
Окончив молитву, поднялся он с земли, сел на коня своего и стал объезжать полки. И говорил он воеводам и боярам своим и всем воинам:
- Братья мои милые, от малого и до великого! Вот и приспела эта ночь, и день грозный приближается, мужайтесь и крепитесь, господь с нами в битвах силен! Пусть каждый остается на месте своем и не покидает его: утром мы не успеем изготовиться к бою, ведь гости наши уже близко - подходят к реке Непрядве. Завтра всем нам предстоит общую чашу пить, каждому свою чару. Уповайте на бога живого, и да будет меж вами мир. А меня, братья, простите в этом веке и в будущем - никто не знает, что с нами будет!
И простился князь великий конечным целованием со всеми воеводами своими, и с боярами, и с местными князьями. Попрощался он и с братом своим, князем Владимиром Андреевичем, и отпустил его вверх по Дону в дубраву, а с ним послал сорок тысяч войска и повелел им там утаиться в засаде. И с ними отпустил прославленного воеводу Дмитрия Волынца.
Наступила ночь светлого праздника Рождества пресвятой богородицы, и была эта ночь теплая и тихая. Дмитрий Волынец сказал великому князю Дмитрию Ивановичу:
- Садись, государь, на коня своего!
И выехали они в полночь в поле, и остановились посредине меж войск русского и татарского. И когда повернулись в сторону татарских полков, то услыхали крик и шум и стук громкий, как будто на ярмарку съезжаются, сзади же полков грозно выли волки, справа - каркали вороны и кричали орлы, а по реке Непрядве гуси и лебеди плескали крыльями, поднимая небывалый шум.
И спросил Волынец великого князя Дмитрия Ивановича:
- Что, государь, слышишь?
- Слышу, брат, шум великий, а над своими полками вижу, как заря занимается.
Сказал Волынец:
- Хорошее, государь, предвестье!
Потом соскочил Волынец с коня, и припал к земле правым ухом, и так слушал долгое время, а поднявшись, молча поник головой. И спросил великий князь:
- О чем говорит эта примета?
Волынец не захотел отвечать. Но князь великий потребовал, чтобы он говорил.
И сказал Волынец:
- Скажу тебе, государь. Одно знаменье - нам на пользу, а другое - на горе. Слышал я, как земля плакала надвое: одна сторона плакала, будто старая мать о детях своих, и причитала она басурманским языком, а другая сторона плакала, как девица, и плач ее прозвучал, словно жалобный зов свирели. Я разумею значение многих примет. Будут ныне разбиты поганые, много падет и христиан. Будет, государь, твоя рука высока! Никому, государь, в полках не открывай того, что я тебе рассказал.
Услышав все это, князь Дмитрий Иванович горестно воскликнул:
- Да будет воля божия!
В ту же ночь некий муж, разбойник по имени Фома, стоявший в дозоре, по изволению божьему удостоился видеть знамение. Видел он, как на восточной стороне сошли с неба великие светлые полки, светящиеся, как утренняя заря, а на южной стороне появились из облака два светлоликих юноши с острыми мечами в руках.
И, глядя на татарские силы, сказали они татарским полковникам:
- Кто вам велел разорять отечество наше? Эти города поставлены прадедами нашими!
И начали они татар мечами рубить и всех порубили, ни один не спасся. С тех пор этот разбойник стал праведным. Вернувшись из дозора, поведал он великому князю Дмитрию Ивановичу о видении. Князь же великий Дмитрий Иванович сказал ему:
- Никому об этом не говори!
А сам князь, воззрев на небо, начал молиться со слезами:
- Господи, владыка человеколюбец! Молитвами святых мучеников помоги мне, как когда-то помог ты Моисею против Амалика, великому Ярославу против Святополка и моему прадеду Александру против похвалявшегося короля римского. Не предай нас ныне, владыка, на погибель врагам нашим, чтобы не возрадовались они и не сказали: «Где же бог их?» Помоги, господи, христианам, которые прославляют имя твое святое!
Утром, с восходом солнца, поднялась такая мгла, что не разглядеть было воинов. В русских полках подняли знамена и затрубили в трубы. От трубных звуков взбодрились русские кони, не торопясь выступили русские полки, каждый под своим знаменем, идут молча и спокойно, как на пир пить чаши медовые. Во втором часу с обеих сторон начали трубы трубить - кто кого пересилит. И вот татарские трубы заглохли, а русские трубы звонко трубят. Противники же еще не видят друг друга из-за тумана.
Под тяжестью обоих войск поле Куликово прогибается и реки из берегов выступают. Ведь еще никогда такого множества людей не бывало на поле Куликовом. Великий князь Дмитрий Иванович надел на себя булатные доспехи и, сев на боевого коня своего, стал объезжать полки и говорил, плача: