– Увидишь, – лукаво улыбнулся Пирс – так, словно на самом деле хотел сказать: «Удивишься».
Выбор компаньона и правда оказался… неожиданным.
– Ты уверен, что это меня будут провожать, а не наоборот? – шепнула Тина украдкой, выглянув в зал.
Пирс легонько подтолкнул её в спину:
– Иди уж. Тебе в любом случае не повредит сейчас компания. И не стоит недооценивать мудрость, которая приходит с опытом.
Мисс Рошетт, увенчанная короной серебряных волос, невозмутимо поджидала у стойки – с пакетом книг, по обыкновению.
– А вот и вы, мисс Мэйнард, – расцвела она, завидев Тину. – Окажите любезность, запишите в мою карточку этих очаровательных леди. – И мисс Рошетт выложила на стойку стопку тяжёлых иллюстрированных изданий – Радклиф, Шелли, Остин. – Нынче меня влечёт к романтикам. И я буду вам весьма благодарна, если вы поможете мне добраться до дома с этой нелёгкой ношей.
Тина обернулась к Пирсу, беззвучно шепнув: «Я же говорила!», – и пролезла за стойку.
Пакет с книгами оказался не таким уж тяжёлым, но всё равно порвался почти сразу, стоило только за угол свернуть. Часть «ноши» перекочевала в рюкзак, но неформатное издание «Франкенштейна» не влезло, и его пришлось тащить на руках, как младенца. Тине показалось это символичным – и ироничным: сейчас она тоже ощущала себя таким монстром, сшитым из кусков. Вот хороший ломоть чувства вины, шесть килограммов страха, клочок адреналина, какой-то совершенно неподъёмный шматок усталости, а ещё…
«Странно, – подумала она, прислушавшись к себе. – А тоски нет. Что угодно, только не тоска».
– А вы, мисс Мэйнард, нынче так себе собеседница, – произнесла вдруг мисс Рошетт. – Неужто небольшая суматоха настолько вас напугала? Ни за что не поверю. Вы похожи на очень храбрую юную леди, никак не на трусишку-зайчонка.
– Овечку, – машинально поправила её Тина и невольно рассмеялась. – Простите. Дело не только в чайнике и фонтане кипятка, просто навалилось… Всякое.
– Ах, моя дорогая, – вздохнула мисс Рошетт, аккуратно взяв её под локоть. – Разве есть в вашем возрасте трудности, которые не может излечить чашка чая с мятой, печенье и немного времени?
– Вообще-то есть, – сдержанно ответила Тина.
– Вообще-то я не философствую по-старчески, а приглашаю вас в гости, – поддразнила её мисс Рошетт. – Не отказывайтесь.
Ещё одно открытие – жили они в одной части города, и какое-то время им действительно было по пути, почти до стадиона. Потом одна улица, извилистая и тенистая, убегала к холму и реке, а другая, раскалённое асфальтовое полотно, вонзалась в самое сердце города. Мисс Рошетт владела небольшим крепким домом, затёртым между двумя корпусами торгового центра, и сама жила на втором этаже, а первый сдавала в аренду под кофейню «Чёрная вода».
– Хозяин, Оливейра, тяготеет к готическому стилю, – улыбнулась мисс Рошетт и постучала пальцем по обложке «Франкенштейна». – Сначала ему вздумалось назвать своё детище «Кости», но я отговорила и предложила кое-что другое, в шутку, разумеется. Но вышло славно: и Кёнвальд почтили, а характер у этой леди – дай боже, и игра слов получилась недурная. Кофе – чёрная вода, горькая вода, желанная, но, увы, это непозволительная роскошь для слабых сердец вроде моего, разве что слабенький капучино раз в неделю… И, кстати, готические традиции соблюдены, что немаловажно.
При упоминании реки Тине сделалось дурно; она отвела глаза и буквально уткнулась взглядом в серию черно-белых плакатов – две школьницы, мальчишка, худая женщина лет сорока, а в довершение – размытый фоторобот брюнета с орлиным профилем. От изображений веяло холодком, хотя все, кроме мужчины, улыбались.
– На самом деле в том, чтобы жить напротив полицейского участка, есть свои преимущества, – деликатно заметила мисс Рошетт. – Во-первых, у Оливейры всегда хватает заказов на американо и пончики. Во-вторых, у меня завелось на удивление много друзей, и все – сплошь достойные молодые люди. А к сиренам посреди ночи и ориентировкам на стенде привыкаешь быстро.
Тина рассеянно кивнула, наконец разглядев за кустами шиповника и решёткой служебную стоянку и приземистое кирпичное здание участка. Вокруг него тоже цвели гортензии, белые и голубые; на крыльце курили и ржали, как кони на ипподроме, двое – долговязый коп и толстенький приземистый курьер.
– Не худшее соседство.
– И замечательный арендатор! – по-девичьи хихикнула мисс Рошетт, мимолётно прикоснувшись к серебристой короне из кос. – По крайней мере, у меня всегда есть лучший в городе чай и неплохая выпечка, вдобавок совершенно бесплатно. Вот мы и пришли, к слову.
Издали кофейня выглядела непрезентабельно – синий, слегка выгоревший навес, два пластиковых стола да несколько стульев. Вблизи стали видны длинные ящики с чёрно-фиолетовыми…
Сердце замерло.
…нет, конечно, никакими не фиалками, а всего лишь петуниями – рыхлыми обывательскими цветами, в которых нет ни капли чуда, доброго или злого. Внутри кофейни оказалось весьма уютно: отделка под тёмное дерево, белые двухместные диваны, красные кресла – в основном свободные, но кое-где сидели посетители, по большей части мужчины и женщины в форме. На стенах красовались зеркала в рамках, сильно смахивающих на траурные, и ретро-плакаты из старых фильмов ужасов – «Носферату», «Кабинет доктора Калигари», «Убийство на улице Морг». Кроме выпечки, кофе с сиропами и без, десятка разных сортов чая и всего трёх – мороженого, обширное меню, написанное мелом на грифельных досках над стойкой бариста, предлагало пиццу и один-единственный суп дня, сейчас – томатный.
Тина представила его себе – и рефлекторно принюхалась, пытаясь уловить среди ароматов корицы, мёда, слоёного теста и крепчайшего эспрессо кисловато-острый запах; в желудке заурчало. Это было отчётливо слышно даже за бодрой музыкой, фоновой болтовнёй и смехом.
– Не успела пообедать? – сочувственно поинтересовалась мисс Рошетт, аккуратно подталкивая её к столику у окна с табличкой «зарезервировано». – Не отказывай себе ни в чем. Я не так уж много беру с Оливейры, а он кормит меня и моих гостей. По-моему, довольно выгодное соглашение, учитывая, что готовить я никогда не любила.
Тина ожидала, что меню принесёт одна из двух проворных смуглых девчонок, которые шныряли по залу, но к столу неожиданно подошёл высокий мужчина с импозантной сединой на висках, чем-то ужасно напоминающий того, орлоносого, с фоторобота. По спине пробежал холодок, и скулы свело. Но мисс Рошетт ничего не заметила и обернулась к нему, сияя улыбкой.
– Я сегодня раньше обычного, но на то есть причины. Нужно срочно привести эту очаровательную леди в чувство и помочь ей забыть кое-что неприятное.
– Разбитое сердце? – подмигнул мужчина заговорщически.
– Взорвавшийся чайник, – резковато ответила Тина; ни шутить, ни флиртовать со случайными знакомыми совершенно не хотелось.
Мисс Рошетт примирительно улыбнулась, накрывая её ладонь своей:
– На самом деле у нас всех был тяжёлый день. Миссис Биггл, подругу этой милой девушки, ошпарило кипятком прямо у нас на глазах, – немного сгустила краски она.
Слух царапнуло фальшивое «подруга», и Тина поморщилась.
«Впрочем, кто знает – может, со стороны мы правда смахиваем на приятельниц?»
Лицо у мужчины вытянулось:
– В таком случае примите мои искренние соболезнования. Миссис Биггл, надеюсь, в порядке?
– Серьёзных ожогов нет, – уклончиво откликнулась Тина, умалчивая об истерике.
– Значит, взорвался чайник… Такое случается: пару лет назад здесь разорвало кофемашину. К счастью, никто не пострадал, кроме одного скандалиста с чересчур длинными руками, но вообще-то он бы и так вряд ли ушёл из «Чёрной воды» невредимым: либо я сам засветил бы ему в челюсть, либо кто-то из ребят в зале. У нас тут, знаете, нравы простые, женщин по лицу бить не принято, что б они ни говорили про охреневших блудливых кобелей, которым следует отвалить. – Он так правдоподобно изобразил слегка нетрезвый хриплый женский голос, что Тина представила себе произошедшее в лицах и хохотнула. – А вы, наверно, мисс Мэйнард из библиотеки, да? Я Оливейра, Алистер Оливейра, бариста и пиццайоло. Спасибо, что приглядываете иногда за моим младшим балбесом.
«За кем?» – хотела переспросить Тина, но потом вспомнила вихрастых мальчишек-прогульщиков. Попадались ли среди них смуглые и темноволосые, она не была уверена, но не сомневалась, что Оливейра-младший – из той компании; не так уж много мальчишек приходило именно за книгами, и каждого она знала по имени и в лицо.
– Он любит читать?
– Он не любит школу, – усмехнулся Оливейра. – А у вас ему нравится. Место, говорит, хорошее.
После короткого и вроде бы бессмысленного разговора бояться и терзаться уже не получалось. Утопленницы Кёнвальда при всей их бесцеремонности вряд ли отважились бы заявиться в кофейню, где проводили досуг, кажется, все копы Лоундейла одновременно. По крайней мере, в мистику здесь, на фоне плакатов с гротескным Носферату, верилось с трудом. Тина, поддавшись на уговоры не отказывать себе ни в чём, заказала и божественно острый томатный суп, и большой кусок пиццы с колбасками, свежим авокадо и маринованным перцем, а на десерт – чашку латте и штрудель с вишней; подавался он без мороженого, зато одной порцией могли утолить голод сразу две школьницы на диете… Ну, или побаловать себя – одна оголодавшая библиотечная мышь.
А публика между тем в «Чёрной воде» подобралась разношёрстная.
С первого взгляда в глаза, конечно, бросались полицейские рубашки и жилетки с кучей карманов. Но при более тщательном рассмотрении оказывалось, что копов здесь человек пять, не больше. Один из них, лысеющий, крепко сбитый мужчина средних лет, даже подошёл к мисс Рошетт и передал приглашение на ужин от своей тётки, другой – вполне симпатичный, если не считать слишком мускулистых рук, распирающих бледно-зелёную рубашечную ткань, – долго пялился на Тину, стараясь этого не показывать. Но боковое зрение у библиотекарей и учителей развито лучше, чем у шпионов, так что она засекла его почти сразу.